доброе утро.

раннее тусклое солнце ласково проникает сквозь жёлтые полупрозрачные шторки комнаты; оглаживает растрёпанные волосы тёплый ветерок из приоткрытого окна; где-то за стенам ведут громкий разговор соседи; на улице ездят машины и автобусы, создавая кашу фонового шума. чифую, проснувшийся несколькими минутами ранее, сладко потягивается и поворачивается в сторону — такемичи похрапывает и из его приоткрытого рта течёт прозрачная слюна. улыбка на лице мацуно появляется мгновенно, рука невольно тянется в лицу спящего юноши и вытирает мокрый холодный след. от движения кровать скрипит и брови такемичи немного сводятся к переносице, он прикрывает рот и проводит по трескующимся губам языком. глаза его, сравнимые разве что с ясностью спокойной морской волны, тянуче раскрываются. окаймлённые густыми длинными ресницами, они то закрываются, то открываются вновь, пытаясь сфокусироваться на лицу напротив. чифую завороженно наблюдает за процессом его пробуждения. — в чём дело? — первое, что говорит такемичи, а после зевает, прикрывая рот рукой с наманикюренными пальцами и следами от постельного белья. — ни в чём, — беспечно шепчет мацуно, но рука его всё ещё у рта такемичи — большим пальцем юноша гладит уголок его губ. ханагаки вновь прикрывает глаза и его лицо расцветает в блаженной радости. чифую наклоняется ближе к его лицу и трепетно целует в веснусчатый вздернутый нос, проводит губами след до щеки, слегка румяной спросонья, а потом, увлекшийся, покрывает ласковыми точками поцелуев виски и лоб. такемичи жмурится, но не отталкивает — плавится от заботливых и робких поцелуев — лишь застенчиво подставляет лицо под ласки и сжимает руками худые плечи. чифую одной рукой опирается на кровать, а другой гладит пахнущие яблочным шампунем волосы, что сладкой ватой кажутся в ладонях. у самого чифую волосы, как солома — светлые и ломкие, сухие — их даже видеть неприятно, не то, что трогать. но такемичи трогает и очень часто, целует безмолвно пряди и не замечает будто бы секущихся кончиков и выпадающих прямо на его лицо жёстких волос. чифую с такемичи вообще во многом расходится — даже кожа у такемичи другая, чистая и гладкая, словно отпалированная. поэтому мацуно так нежен и опаслив. — чифую, — такемичи вздыхает, когда мокрые губы мацуно касаются горячей шеи парня, — давай не сейчас. для него повторять второй раз не нужно — юноша возвращается обратно к излюбленному лицу и продолжает свой утренний ритуал поклонения. рука уже гладит не волосы — любовно щекочет торчащее ушко, совершенно недавно раненое новым проколом. такемичи ногами сбивает под собой белоснежное одеяло — он никак не может привыкнуть к этой проникновенности и сладости. за окнами шум усиливается, наступает обеденный час. чифую укладывает свою голову на горячую редко вздымающуюся грудь такемичи и слушает его сердцебиение, всегда резкое и быстрое. — доброе утро, — вдруг ни с того ни с сего проговаривает чифую. — доброе утро, — отвечает ему ханагаки и порывается встать — пора готовить завтрак-обед и наконец заниматься делами. мацуно немного задерживает его, крепко прижимая к матрацу, но после сдаётся. он всегда сдаётся перед такемичи.