драгоценность

      ци жун, казалось бы на первый взгляд, с весьма расслабленным видом кладет маленький камень гранатового цвета, обрамленный ободком из серебристого металла, на стол перед лан цяньцю, погрязшим в бумагах и отчетах. — что это? — указывает он на камень писчим пером, наблюдая, как ци жун садится на его стол. — дар моему любимому небожителю, — язвит демон с притворной улыбкой на лице, а потом недовольно складывает руки на груди, поднимая подбородок. — это мой прах, паршивец. — твой... что?       лан цяньцю прекращает писать и слишком долго смотрит в изумрудные глаза напротив. отдаленно он слышал об этой традиции жителей нижнего мира, но в уме совсем не складывается, что ци жун может сделать что-то настолько трогательное и сокровенное.       он аккуратно берет в руки драгоценный камень, боясь, что ненароком сломает его. потому что он определённо не хотел бы этого. они искали прах лазурного демона слишком долго, не для того, чтобы закончить всё вот так. — зачем? — небожитель легко сжимает его в руке, чувствуя, как нагревается серебро.       уголок губ ци жуна дергается, и он вскидывает брови, смотря на лан цяньцю, как на слабоумного. — тебе что, правда нужно объяснять? или ты просто поиздеваться надо мной решил?       слова так и сквозят ядовитой нервозностью, что почему-то смущает бога. — я думал, мой братец должен был обучить тебя хоть каким-то знаниям, но, похоже, из него учитель такой же поганый, как из тебя ученик, — ци жун стучит острыми ногтями по деревянной поверхности.       лан цяньцю хмурит брови и глубоко вдыхает, предпринимая попытки охладить свой пыл. столько времени прошло, а этот демон не перестает выводить его из себя. небожитель открывает рот, чтобы в ответ произнести пару ласковых, но ци жун перебивает его, продолжая свою речь. — затем, что это глупый демонский обычай. если тебе кто-то дорог, то ты, как последний идиот, отдаешь ему на сохранение свой прах, показывая, насколько ты доверяешь этому человеку. а в вашей гнилой дыре удостоиться этой чести я разрешаю только тебе. так что прими это к сведению! вставишь его в рукоять своего оружия, — ци жун кивком указывает на камень в руке небожителя.       лан цяньцю издает многозначительный вздох. — почему именно туда? ты не боишься, что мой меч может сломаться, и с твоим прахом что-то случится? — лан цяньцю в искреннем удивлении изгибает бровь. факт того, что он стал тем самым, кто смог получить доверие этого недоразумения, вызывает внутри него странные чувства. — значит, будешь бережнее обращаться с ним, а если что-то все-таки случится, то гу цзы будет очень расстроен, и вся вина после этого будет полностью лежать на тебе, — хихикая произносит ци жун, и после секундного молчания продолжает. — как бы прискорбно ни было это признавать, тебя не так легко победить. но если ты потерпишь поражение, то и мне нет смысла наблюдать за этим. лучше сразу умереть, чем смотреть на то, как твоя кровь стекает по чужому лезвию.       лан цяньцю чувствует как его щеки вспыхивают. он прикрывает лицо ладонью, стараясь скрыть позорное для него смущение. — я постараюсь не подвести тебя. обещаю, что буду беречь его...       ци жун показательно громко кашляет, и, спрыгивая со стола, нервно посмеивается. — конечно, ты будешь! приложи все свои никчемные усилия, иначе я буду разочарован в своем выборе, — ци жун как можно скорее уходит прочь.       дверь с хлопком закрывается, и лан цяньцю сползает со своего кресла вниз, все ещё прикрывая горящее лицо. он смотрит на переливающийся гранатовый камень и сквозь стиснутые зубы шипит: "черт тебя дери, проклятый демон."       на следующий день небожители замечают инкрустированную в рукоять его двуручного меча драгоценность и слишком довольного лазурного демона, ошивающегося рядом.