Ликорисы

Дань Хэн еле откачивается назад, удачно избегая столкновения носом с поверхностью стола. Тут же потирает устало переносицу, намеренно сильно сжимая, дабы боль помогла очнуться. Так продолжаться не может,  — безумие это всë. Скоро если не ментально, так физически погибнет. Тому отличным доказательством служили точки красные на периферии зрения, хищные, наблюдающие. Дань Хэн тут же напуганно поворачивается, нервно проверяя, будто делает это впервые, а не в пятнадцатый раз за последний час. Ему и думать о чëм то помимо Блэйда тяжко, мозг работает против, не концентрируясь ни на чëм кроме кошмара, разъедающего всë нутро уже пару месяцев. И Дань Хэн не уверен в том, что это лишь его фантазия больная, отравленная страхом и тревогой. Потому, что наруч блядски сильно реагирует, всегда одно и тоже выдавая. Дань Хэн кожей усмешку и превосходство чужое ощущает. Как губы расплываются в ухмылке, оскале, нездоровом, неправильном, пугающем. Но составить образ полностью не получается лично, тогда ему на помощь кошмары приходят, где всё нереально вокруг, где мозг ухватиться ни за что не может, и лишь Блэйд один стоит, статуей гранитной, тонко высеченной, так, чтоб каждая складка, каждый волосок виден был, чтоб въедался в сетчатку, ослепляя мастерством создателя, коим, по иронии судьбы Дань Хэн и является. А наруч в такие моменты жжëтся неимоверно, грозясь расплавить дрожащие руки. Он старается тогда не думать, судорожно пальцы свои пересчитывая. Четыре.. Девять.. Семнадцать. Они тут же выгибаются под углом страшным, изломанным, выстраивают собой это жуткое "Блэйд".    Дань Хэна в холодный пот кидает от воспоминаний. Голова работать нормально уже во имя собственного спасения отказывается. Она теперь как решето, лишь крохотные обрывки пропускает, не позволяет полную картину сложить. А Блэйд уже рядом будто стоит. Смотрит. Под взглядом таким не уснуть, но у Дань Хэна получается.    Во сне голова гудит не меньше, только теперь власти у неë больше. Теперь она тут заправляет. И весь поток еë отражается в вечно меняющемся пространстве вокруг. Вспышка, то белым, то фиолетовым, то синим, но самым ярким всегда красный будет. Неважно какой — кирпичный, вишнëвый, кровавый. Дань Хэн от всех шугается. Обстановка, в отличии от него, успокаивается, приобретая вполне чëткие образы, скачущие всë ещë, ведь это сон. К несчастью это к стабилизации состояния Дань Хэна не относится, просто контроль над сновидением теперь не у него. Блэйд словно над землëй чуть парит, — настолько он ровно и методично ближе подбирается. А Дань Хэна страх от ожидания съедает ничуть не меньше, он шевельнуться не может, точно сплавлен с серой травой под ногами. Получается лишь голову ниже опустить, чтоб глаза за фигуру жуткую не цеплялись. Тогда оказывается, что вовсе не трава бесцветная сковала, а цветы, яркие и красные. Дань Хэна от ликорисов воротит, воротило ещë до кошмаров. В архиве до сих пор о них ни слова, ибо он не осилил. Ликорисы и Блэйд как единое целое, настолько сочетаются, что вспомнить об одном невозможно без другого. Настолько, что Дань Хэну кажется порой, что под бинтами застиранно-белыми вовсе не шрамы и трещины, а цветы эти блядские, ликорисы чëртовы. Обвили всë тело и распускаются из него, разносятся по всей вселенной, пока рассадник их по ней странствует. Скоро покоя Дань Хэну от них нигде не будет, они его задушат.    Блэйд обманчиво ласково щеки касается, но ощущается это как удар, Дань Хэна даже расшевелить получается, он кажется, что легко уже ногами переступает, назад отшагивая. Цветы не держат, может и не было их тут вовсе. Дальше и дальше отходит, как можно дальше нужно. А Блэйд и не против, опять молча наблюдает кошкой-охотницей. Дань Хэну бы развернуться и бежать, да вот только взгляд отвести не удаëтся. Земли на следующем шаге под ногами не оказывается и он вниз летит, не долго, ведь под головой уже сырая земля. Ему требуется несколько секунд, чтобы понять где он.    — Ты этого не заслужил, — безэмоционально подмечает Блэйд. Он сверху над ямой стоит и смотрит. Дань Хэн и сам знает, что не видать ему такой чести. Лицо его не меняется, — таким же напуганным и взволнованным остаëтся. Блэйд на это зло скалится и ныряет к нему, на полтора метра под землю, туда, где им обоим не оказаться никогда. Колени возле бёдер чужих размещает, тут же меч удачно в руку оппонента вонзая. Дань Хэн от боли шипит, и непонятно от какой больше, ведь наруч жжëтся бесконтрольно. Но лежит смирно, делать чего то не смея. Блэйду нравится такая покорность, он рукой шею обводит, чуть надавливая, почти любовно, а после сжимает до хруста позвонков, до звона в ушах. Дань Хэн вздрагивает, вскакивает, чуть не падая, глазами не видя, он ощупывает шею свою, трепетно, словно та действительно расколется сейчас. Выдыхает устало. Паранойя изыди.