Белая зебра

Всё в жизни плохо. Всё идёт наперекосяк и чёрная полоса в жизни только начинается. Никакого просвета в сплошной темноте. Если жизнь это зебра, то у Виолетты она какая-то неправильная. Зебр без полосок не бывает. А ещё не бывает мозгов у тех, кто весь день мешает Малышенко спокойно существовать. Подруга, которая в последний момент отменила встречу, оставив Виолетту сидеть в центре Москвы. Пьяный мужчина, который наехал на неё в метро, потому что она не знала, где выход в город. Бариста в кофейне, который перепутал сиропы и вместо любимого малинового добавил противный ореховый. Всё как-то не складывается последний месяц. Настроение печальное. С пальца почему-то начало слетать серебряное кольцо, его приходится ловить и спасать от падения на асфальт. Потому что вряд ли Виолетта поднимет его: колени болят. Сломалась зажигалка, а Виолетта просто выходит из себя. Череда таких тупых и странных маленьких неудач. Ей хочется просто расплакаться посередине улицы, но ей ведь не семь. Даже не девять. Ей блядские двадцать. Двадцать с половиной, если быть точнее. Она просит зажигалку у первой попавшейся незнакомой девушки. Потом у мужчины. Потом ещё. И ещё раз десять, потому что жизнь у неё настолько противная, что сейчас даже зажигалку достать сложно. Развязываются шнурки на кроссовках. Один раз. Второй. Третий. На четвёртый Виолетта не выдерживает. Хочется проклинать этот ебучий день. А ноги начинают неприятно ныть, потому что в поисках чего-нибудь интересного в центре Москвы, Малышенко прошла уже километров десять. А ещё эти дурацкие кроссовки. Мало того, что болят мышцы и колени, надо ещё умудриться стереть себе ноги. И по ощущениям, в кровь. Развязывающиеся в пятый раз шнурки её добивают, да и она уже не в центре, поэтому можно спокойно приземлиться на ближайшую лавочку с развязанными шнурками и упереться лицом в ладони. Прочувствовать, насколько болят ноги и каково это, когда по щекам текут слёзы. Виолетта давно не плакала, но ёбаные шнурки. Добили нещадно. Собравшись с силами всё-таки встаёт и идёт в ближайший продуктовый, чтобы купить пиво. Лучше бы конечно, что-нибудь покрепче, но тогда она вряд ли доедет до дома. А с её удачей сейчас—не доедет точно. — Блять, это прикол? Сама не понимает, к кому конкретно обращается, но паспорта в сумке нет. Проебала где-то по дороге, оставила дома или его украли. Всё неважно, потому что приходится довольствоваться энергетиком. Прямо как лет в тринадцать. Бунтарка. С каждым шагом чувствует, как ноги болят всё сильнее и возвращается на ту же лавочку. По пути спотыкается об отколотую плитку на тротуаре и падает на асфальт с тихим матом, потому что кричать тут уже бессмысленно. Зебра издевается ещё сильнее, перекрашиваясь во всё более и более чёрный цвет. Чернее некуда. Снимает кроссовки на лавочке, потому терпеть невозможно. Снова плачет то ли от безумной боли, то ли от вселенской несправедливости. Сидит и слёзы роняет несколько минут, прохожие внимания не обращают. Телефон достаёт и с ужасом понимает, что он разряжен. А Виолетта не знает где находится и как дойти до метро. Даже спрашивать у людей не хочется, потому что в этот день, все точно как один ответят «а я не знаю, я тут не живу». Проверять Виолетта не стала, просто продолжила плакать и проклинать свою зебру. Сил не было. Ни моральных, ни физических. Ровно до того момента, как блондинка в чёрно-белой куртке и с очень недовольным лицом не споткнулась рядом. О тот же кусок плитки. Виолетта даже ладони от лица убрала, чтобы посмотреть, что произошло. Смеяться не хотелось, но нервы видимо сдали, потому что Малышенко тут же залилась смехом, глядя на девушку. — Чё ржёшь? По лицу давно не получала? — И даже угрожающе подходит ближе, замечая, что та вся красная, в слезах и без обуви. — Я не удивлюсь, если ты меня сейчас ударишь, — Виолетта всё ещё смеётся, размазывая слёзы по щекам. — Почему плачешь? — Девушка садится рядом и оглядывает её, будто перед ней что-то странное. Или так оно и есть. — Потому что я раздражаю вселенную. — Чего? — Хмурится непонимающе, голову наклоняет в бок и слушает так внимательно. — Ты похожа на синицу. — Что? — Виолетта ещё больше смеяться начинает после очередного вопроса. — А если бы я была птицей, я бы была кем? — Попугаем. — Серьёзно? — Малышенко, кажется, это обидело. — Да, волнистым попугайчиком, — собеседница ещё раз вглядывается в лицо, чтобы убедиться, что Виолетта—это сто процентный волнистый попугай. — Зелёным таким. — Ты пьяная, да? — Почему? — Ты сидишь и говоришь с незнакомкой про птиц. — Ты сидишь одна в слезах, без обуви и даже без сигареты на лавочке возле пятёрочки, ты вот пьяная, наверное, а я не успела ещё. — Я трезвая только потому, что потеряла паспорт, без кроссовок, потому что ходить больно, я ноги натёрла, без сигареты, потому что зажигалки нет, одна, потому что подруга не приехала погулять, — Виолетта быстро принимает решение сказать всю правду. Незнакомым людям же открыться проще. Можно просто говорить всё, что думаешь. — Я Кира, — блондинка руку протягивает и улыбается искренне. — Виолетта. — Красивое имя, тебя провести до метро? — Виолетта ещё раз оглядывает незнакомку с ног до головы. — Я бы согласилась, но ты скорее всего окажешься убийцей. — Зарядить телефон или купить вино? — А ты любую проблему можешь решить? — Виолетта улыбается теперь, но ноги всё равно болят, а Кира протягивает ей зажигалку из кармана своей чёрно-белой куртки. Малышенко кивает благодарно и замечает, что любимое кольцо с пальца всё-таки потерялось, как бы она за ним не следила. — Я же говорю, вселенная на мне крест поставила уже, — Виолетта ей руками в лицо тычет, показывая след от кольца. — А может три креста. — Обручальное? — Нет конечно, — снова смеётся, а блондинка ловит её настроение, почему-то тоже хочет засмеяться. — Я в этой стране не женюсь. Кира снимает с пальца кольцо и протягивает ей. — Бери, всё равно больше не встретимся никогда, а так будешь помнить о той, кто сделал твой день лучше. — Самооценка у тебя конечно, — выдыхает ей дым прямо в лицо, но кольцо всё же принимает, как маленький подарок от Киры. — Если я куплю тебе вино, ты сильно обрадуешься? — Ты рассуждаешь, как мой ангел-хранитель, а вообще, лучше бы ты на своих крыльях меня до метро донесла. — Донесла? — Кира хмурится непонимающе, потому что ещё секунду назад брюнетка наотрез отказалась куда-то с ней идти. — Вряд ли у нас один размер ноги, поменяться не сможем, конверсы ебаные никогда больше не надену, — Виолетта зло пинает собственный кроссовок, мирно стоящий в стороне, и снова матерится от боли, потому что задела мизинец. — Ты хочешь, чтобы я тебя донесла на руках до метро? — Я не хочу уже ничего в этой жизни, — Виолетта откидывает голову на лавочку и громко вздыхает, выкидывая окурок. Не попадает в мусорку и со всей любовью к этой ёбанной планете поднимается, преодолевая боль в ногах. Кира её резко за руку назад тянет, а через секунду мимо Виолетты проезжает велосипедист, крича на неё матом. — Видишь! — Виолетта всё-таки выкидывает окурок и садится обратно. — Если бы не ты, в меня бы ещё и этот ебанутый въехал. — Может это не вселенная к тебе плохо, а ты ко вселенной? — Я бы послала тебя нахуй, но до сих пор не уверена, маньяк ты или нет. — Давай до метро провожу. Виолетта натягивает кроссовки и идёт с желанием отрубить себе ноги, потому что так будет легче. Кира много говорит, Виолетта пытается поддержать диалог, но всё сводится к стёртым ногам. И когда она в пятый раз за десять минут садится на бордюр, чтобы передохнуть, Кира не выдерживает. Поднимает на руки девушку, которая весит, кажется, очень-очень мало. Виолетта только удивляется и кивает благодарно, пока блондинка очень аккуратно несёт её на руках по Москве. Она доносит Малышенко до метро, которое было совсем близко. Ставит её на асфальт, а Виолетта выглядит, как довольная кошка. Тянется обнять и подбородок на плечо кладёт. Странно, но после этого дня череда дурацких неудач закончилась сама собой. О Кире напоминало только кольцо на указательном пальце, поэтому Виолетта ругала себя за то, что не взяла даже номер телефона. Найти то же самое место было сложно. По крайнем мере Виолетте, которая пришла к нему тогда какими-то дворами, а обратно её несли на руках. Она тогда даже не думала смотреть по сторонам. Только чётко помнит, что Кира шла с работы, значит, ходит тут каждый день. Малышенко на лавочку садится и ждёт часа полтора, выкуривая сигарету за сигаретой. Блондинки нет и нет, это начинает напрягать, но в поле зрения всё-таки появляется чёрно-белая куртка. Она даже сказать ничего не успевает, потому что Кира замечает её и садится на лавочку со смесью полного непонимания и какой-то странной радости. — Тебя донести до метро? — Виолетта голову опускает и смеётся, уже откровенно пытаясь флиртовать. — Я не знала, как тебя найти, я же даже номер не взяла, вот дура тупая. — А зачем я тебе? Сказать оказалось труднее. Потому что Виолетта припёрлась на другой конец Москвы, чтобы ещё раз увидеть спасительницу. — Ты предлагала зарядить мой телефон и купить вино, я надеюсь, что у тебя нет с собой зарядки, и чтобы выпить вино, нам придётся идти к тебе домой. Вот. Виолетте, кажется, впервые настолько неловко разговаривать с девушками. Особенно, когда карие глаза напротив просто съедают. — Ты не поверишь, но мой телефон разряжен и я забыла паспорт дома. — И шнурки у тебя развязаны. Всё-таки незнакомка в куртке с принтом зебры, которую по необъяснимой причине начали преследовать неприятности, оказалась самой лучшей незнакомкой в жизни Виолетты. И тогда чёрные полосы в жизни у обоих сразу посветлели.