vendetta

      — У вас есть что-то? — открывая входную дверь, тут же спрашивает Ким.       Вито с сожалением качает головой.       — Все ваши люди уже в курсе, они ищут по всему городу.       — Ты понимаешь, что искать они должны осторожно, чтобы никто не узнал? Если хоть кто-то кому-то что-то доложит, мы будем не единственными, кто ищет Лису.       — Я понимаю, мисс, я сказал им быть предельно осторожными.       — Иди в гостевую комнату и выспись. Завтра снова продолжим.       — Я мог бы ещё поискать информацию, если…       — Иди спать, Вито. Охранять всё равно уже некого… Я сама попытаюсь что-то найти.       Мужчина кивает, уходя, а Дженни направляется в кабинет, тут же включая компьютер.       — Так, Ким, соберись, куда она могла поехать, если не в квартиры отца? Может, Пак поместила её в одну из квартир своих родителей? Они у неё не бедные, явно есть ещё какая-то недвижимость.       Она начинает искать необходимую информацию, находя ещё квартиру, записанную на семью Пак. В голову приходит не самая лучшая идея. Ким подрывается с места, направляясь к выходу, но охранник преграждает дорогу у входной двери.       — Мисс Ким, уже перевалило за полночь. Может, продолжить утром..?       Дженни исподлобья смотрит на него, пока гнев перемешивается с нервозностью.       — Ты будешь говорить мне, что делать? Уйди с дороги, или пристрелю.       Мужчина понятливо кивает, давая возможность пройти, и вскоре Дженни подъезжает к нужному зданию. Она поднимается по лестнице, собирается силами и стучит в дверь. На пороге появляется заспанная миловидная блондинка, которая тут же вскрикивает, желая закрыть дверь, но Ким блокирует.       — Нужно поговорить.       — Ты убить меня пришла? Отойди, мать твою, или я закричу!       — Чеён, послушай меня внимательно…       — Уходи!       — Чеён! Выслушай, я сказала. Если бы я пришла убить тебя, то вряд ли бы явилась одна и без оружия. Твои родители дома?       — Нет, в командировке…       — Я могу зайти?       — Не думаю…       — Я прошу тебя, это касается Лисы.       — Конечно, зачем же ещё вы бы пришли… — усмехается Чеён, всё же пропуская внутрь.       — Признайся, она ведь звонила тебе? — стоя посреди гостиной, спрашивает Дженни.       — Нет, — качает головой Пак.       — Мать твою, Чеён, она сбежала, и я проверила уже все возможные адреса, но её нигде нет. На улицах её тоже нет, а значит, она всё же где-то спряталась. Мой человек дал ей телефон, и я очень сомневаюсь, что она позвонила отцу. Если я не найду её в кратчайшие сроки, то подонки, желающие поквитаться с Четом или просто желающие семнадцатилетнюю девочку, найдут её раньше, и поверь, тогда с ней точно что-то случится.       — Она звонила… Просила передать отцу, что с ней всё хорошо, сказала, что скучает по мне, и сказала, что находится в квартире.       — Адрес?       — Я пыталась выяснить, но она сбросила.       — Я проверила все квартиры, записанные на Чета, её там нет, — Дженни в замешательстве.       — Подождите, — осеняет блондинку. — Она как-то рассказывала, что компания её отца начала стремительно терять финансы, проще говоря, это вы постарались, что он почти обанкротился. Но не в этом суть. Когда к нему заявилась налоговая, он сказал им, что не может заплатить сейчас. Квартир было не четыре, я точно это помню.       — Чтобы обойти налоговую и тем самым заплатить меньше, он переписал на кого-то часть недвижимости, — прослеживает связь Ким. — Ты гений, Пак.       Дженни идёт в сторону выхода, как Чеён её останавливает.       — Куда вы..?       — Найду документы, подтверждающие, что часть квартир была переписана на кого-то; узнаю адреса и поеду искать её.       — Можно вопрос?       Брюнетка кивает.       — Когда вы сказали, что её ищет кто-то ещё, это была правда?       — Я не в том положении, чтобы врать сейчас. Чет насолил не только мне, а кто-то просто хочет получить юную девочку, которая осталась без защиты.       — Но зачем вам это? Даже если она достанется кому-то ещё, мистер Манобан всё равно получит своё. Если… — Чеён сглатывает. — Если её убьёт кто-то другой, он в любом случае не переживёт.       — Поэтому я и хочу её найти. С ней ничего не должно случится, ты слышишь меня?       — Либо меня подводит чутьё, либо я слышу в ваших словах долю беспокойства за её жизнь.       — Так и есть.       — Но вы сами хотели её убить…       — Не хотела, — качает головой Дженни, а на лице блондинки заметно проявляется удивление. — Припугнуть — да, но не убить. И кто бы мог подумать, что влюблюсь… — последнее она нарочно произносит чуть слышно, но Пак всё прекрасно услышала.       — Что простите? Мне послышалось?       — Не послышалось. Считай, что я сумасшедшая, но даже таким монстрам, как я, не чужда любовь. Я любила лишь однажды, примерно в возрасте Лисы, но то, что я чувствую к Манобан, — нечто иное, я даже объяснить этого не могу…       — Вы же понимаете, что она никогда не сможет полюбить убийцу своей матери..?       — И прискорбен тот факт, что она никогда не поверит, что я этого не делала.       — Вы сами-то себе верите? Кто ещё мог это сделать?       — Сомневаюсь, что ты поверишь мне. Никто бы не поверил, даже я сама себе не поверила бы.       — Так попробуйте объяснить…       — Я этого не хотела, и я этого не делала. Пистолет в тот день был в моих руках, но я не смогла выстрелить. Зато стоящий рядом человек смог… Как думаешь, я была в состоянии убить неповинную женщину в свои семнадцать? — с вопросом в глазах смотрит Ким. — Я не убивала её мать, но переубедить кого-либо в подобном не является возможным, — горько усмехается она. — Мне всё равно никто не поверит.       — Ну, я вам поверила… Либо вы так убедительно врёте, либо сказали правду.       — Будь я такой хладнокровной, то убила бы Лису, не задумываясь, а не держала бы её у себя больше двух недель.       — Так вы хотите её защитить?       — Я пытаюсь понять, чего я хочу. Но то, что я желаю огородить её от любой опасности, совершенно очевидно для меня.       — Вы ведь понимаете, что не сможете вечно держать её у себя?       — Понимаю, — кивает Дженни. — Как только я осознаю, что действительно люблю её, то незамедлительно отпущу.       — Странно, обычно люди пытаются удержать тех, кого любят.       — Оттого-то, что любишь человека, ты должен дать ему возможность уйти. А эта любовь принесёт её юному сердцу только боль и страдания. Это последнее, чего я хочу для неё…       Тишина овладевает помещением, но Ким не решается долго терпеть её.       — Я поеду, мне нужно найти её.       — Могу я с вами..?       — Чеён, нет, даже не думай.       — Я хочу хоть раз её увидеть. Просто увидеть, я больше ничего не прошу. Я ведь понимаю, что вы снова увезёте её, просто дайте мне хоть минуту, чтобы поговорить с ней…       — Чёрт с тобой, поехали.       Они выходят из дома, садясь в машину, и Дженни тут же начинает искать необходимую информацию о недвижимости Чета. Минут через десять появляются результаты.       — Ещё две квартиры как минимум. Но одна почти на другом конце города. Едем в ту, что ближе.       Манобан в это время перевела взгляд на настенные часы, с грустью улыбаясь. Она подходит к холодильнику и находит в нём бутылку какого-то белого вина. С трудом отыскивая штопор и открывая бутылку, девушка садится на пол, делая первый глоток. Она морщится, но, отпивая ещё пару раз, привыкает.       — С твоим днём, Лиса, — поднимая бутылку, проговаривает она, выпивая ещё.       Минут через пятнадцать вино было выпито, а Лалиса — пьяна. Зачем она это сделала, Манобан и сама не поняла. Но опьяня мозг, она заглушила душевную боль, пусть и ненадолго. И чёрт знает почему, но она уже жалеет, что поддалась в тот момент адреналину и сбежала. Она не знает, что ей делать, куда идти, она просто хочет вернуться… Вольно или невольно, но хочет. Может, Дженни и вправила ей мозги, но над сердцем она невластна. А сердце именно в этот момент почему-то ноет. То ли от безысходности, то ли от непонятной тоски. И когда в дверь стучатся, от алкоголя в крови будто не остаётся и следа. Девушка вздрагивает, сильнее прижимаясь к стене, и сжимает в руке бутылку.       — Лиса, это я, Чеён. Ты ведь здесь, так? Открой, прошу тебя.       Манобан, не задумываясь, подбегает к двери, пусть и собирая по пути все углы, но вскоре видит перед собой подругу, которая тут же крепко обнимает.       — Я так скучала… — шепчет блондинка.       Сквозь мутную пелену Лиса видит стоящую за Чеён Дженни. Лалиса сглатывает, отстраняясь, а девушки проходят внутрь, заставляя Лису пятиться.       — Как ты? — чуть слышно спрашивает Ким. — Я пыталась как можно быстрее найти тебя, но…       Манобан не даёт договорить, прижимаясь к чужому телу, а Дженни впадает в ступор. Она неуверенно обвивает девичью талию, чувствуя быстро бьющееся сердце.       — Лаванда… — шепчет Лиса. — Теперь спокойно.       Ким отстраняется, заглядывая в потерянные глаза, и сама в них теряется. Они красивы до боли в груди, и старшая не понимает, как её чёрное истлевшее сердце смогло вновь кого-то в себе поселить; полюбить самое невинное создание, которое Дженни удавалось когда-либо встретить. От этого в разы больнее.       Ким отчего-то хмурится, а Лиса переводит взгляд на Пак.       — Как вы меня…       — Ты пьяна? — перебивает брюнетка.       — Разве что самую малость.       — Малость? — Дженни только сейчас замечает в руках пустую бутылку и тут же выхватывает. — Это ты называешь «малость»?       — Зато эти пару минут я думала не о том, какая дерьмовая у меня жизнь, а о том, что меня вот-вот стошнит. Так как вы меня нашли? — она садится на диван, ибо ватные ноги уже не в состоянии держать.       — Скажи спасибо моей гениальности и связям своей похитительницы, — усмехается Чеён, садясь рядом.       — Плохое слово, — кладя голову на плечо подруги, бурчит Лалиса.       — Но так и есть, — фыркает блондинка, сталкиваясь с взглядом Ким, и тут же опускает голову.       — Зато у неё там безопасно. Знаешь, один урод пришёл, желая меня забрать, а Дженни ему ногу прострелила, — пьяно улыбается Манобан. — Важная шишка была, теперь никто точно не сунется в тот дом. Там есть красивый бассейн, в котором я даже один раз поплавала. Правда, недавно она перевезла меня в другой дом для моей же безопасности. Там так красиво... А пойдёмте плавать? — она тут же встаёт с места, но Ким усаживает обратно, садясь на корточки напротив. — Не хотите — так и скажите, — дуется Лиса. — Но знаешь, Чеён, в моей голове хоть и была мысль, что меня вот-вот прикончат, но почему-то всё равно было спокойно… А запах лаванды…       Она говорит так, словно Ким нет в этой квартире. Дженни с нежностью в глазах смотрит на неё, что, кажется, должно быть совсем несвойственно ей.       — Какого чёрта ты вообще так напилась? — спрашивает Пак.       — Сколько времени? — интересуется Лиса.       — Полвторого.       — А это значит, что уже тринадцатое июня, — вновь улыбается Манобан.       — Твой день рождения… — доходит до подруги. — Думая о том, где ты и в каком состоянии, я совсем забыла о твоём дне рождении…       — Честно, я и сама поначалу забыла, а когда стрелки перевалили за полночь, то внезапно осенило. Впервые отметила в одиночестве…       — Эй, ты не одинока, смотри, мы здесь, — поглаживает по плечу блондинка.       — И как долго вы будете рядом?       Чеён замолкает, опуская взгляд.       — Столько, сколько тебе потребуется, — произносит Дженни, и Лиса смотрит на неё, пытаясь сфокусироваться.       — Ты-то уж точно, — усмехается Лалиса. — Ты чёрта с два меня отпустишь.       — Так, поехали, — поднимается Ким, держа Лису за руку.       — Куда?       — Тебе нужно поспать и протрезветь.       — Я и здесь могу это сделать.       — Можешь, но не будешь. Если кто-то найдёт тебя здесь, то придётся явно несладко.       — Может, ты и права, — соглашается Манобан, вставая с дивана и пошатываясь.       Она опирается на Дженни, а Пак осторожно придерживает за локоть.       — Я подвезу тебя до дома, — смотря на Чеён, проговаривает брюнетка. — Но если о случившемся этой ночью кто-то узнает…       — Я никому не скажу, — обрывает девушка.       — Очень надеюсь.       Когда они спускаются вниз и свежий воздух попадает в лёгкие Лисы, та сразу же прикрывает глаза, наслаждаясь. Дженни сажает её на переднее сиденье, Пак устраивается сзади, и через несколько минут Ким останавливается у дома блондинки.       — Помни, ты обещала, — произносит Дженни.       Чеён кивает, выходит из машины, затем подходит к передней двери, смотрит на засыпающую Лалису и сквозь открытое окно оставляет поцелуй на щеке.       — Мы обязательно ещё увидимся, — чуть заметно улыбается она, позже заходя в подъезд.       Дженни выезжает на дорогу, направляясь домой, как Манобан подаёт голос.       — Пожалуйста, мы можем поехать к реке?       — Лиса, тебе нужно в постель, организму необходимо восстановиться.       — Прошу, всего лишь полчаса, — жалобно смотрит младшая.       Ким, выдыхая, кивает, и Лалиса довольно улыбается. Подъезжая к Тибру и заглушая мотор, брюнетка помогает Лисе выйти из машины. Они аккуратно спускаются вниз к реке, и Манобан садится на каменный бордюр, свешивая ноги и вдыхая ночной воздух. Ей так не хватает свободы, она просто желает гулять по Риму, не зная страха за собственную жизнь.       — Было бы куда лучше, будь я трезвой… — говорит Лиса, усмехаясь. — Голова кружится, всё как в тумане, но так чертовски приятно осознавать, что я сижу у реки и наслаждаюсь этой тёплой ночью. Говорят, человек не может прожить без любви, семьи или друзей, но то, без чего он действительно не может прожить — это без свободы. Свобода — то, что ни при каких обстоятельствах нельзя забирать у людей. И меня её лишили. Как же тяжело… — она вздыхает, опуская голову, а Дженни продолжает смотреть на неё, рассматривая красивый профиль, еле освещаемый уличными фонарями.       — Каддафи как-то сказал, что «многие из нас стремятся к свободе, забывая о том, что плата за неё — одиночество». И в каком-то смысле он прав.       — В каком же?       — Посмотри на меня, — и Лиса переводит взгляд. — Я, по-твоему, свободный человек?       — Ещё какой. Ты ведь делаешь всё, что хочешь…       — Верно. И вместе с тем я одинока. У тебя есть отец, а у меня не осталось никого из семьи; у меня нет друзей, ибо в дружбу я совершенно не верю, но у тебя есть Чеён. И у тебя когда-нибудь появится любовь…       Манобан молчит, пытаясь заглянуть в самую глубь сквозь эти карие глаза, она видит в них боль, сожаление, обиду и ещё кучу непонятных эмоций. Она и сама не понимает, почему её так тянет к Ким; не понимает, почему даже сбежав, она всё равно желала вернуться обратно; не понимает, почему ей не хочется оставлять Дженни, почему не хочется от неё уходить, будто за это время она к ней привязалась. Но как можно привязаться к такому человеку? Мать Лалисы, верно, уже в гробу перевернулась…       Лиса ведь совершенно не знает, что Ким этого не делала, но старшая почему-то медлит, не решаясь рассказывать.       — Но у тебя она тоже когда-то появится, — тихо проговаривает Манобан.       — Может быть, я и полюблю кого-то, но полюбит ли кто-то меня?       — А почему нет?       — Лиса… — Дженни опускает голову.       — Нет, скажи мне, почему тебя не может кто-то полюбить? Потому что ты мнишь себя монстром?       — Я просто дура, которая когда-то выбрала этот путь…       — Но никогда не поздно…       — Поздно, Лиса, уже поздно. Я не верну к жизни убитых мною людей, я не исправлю своих ошибок, я не смогу никогда увидеть свою семью, я могу только продолжать своё жалкое существование в этом мире.       — Я ударю тебя, если ты ещё раз так скажешь, — хмурится Лалиса.       — И я позволю. Но я сказала тебе полную правду, я заслуживаю этой жизни, этого одиночества, этого… Эй! — вскрикивает она, когда Манобан даёт подзатыльник.       — Я же сказала, что ударю, — широко улыбается младшая, а Ким от этой улыбки млеет.       Она хочет прикоснуться к этим губам, хочет оберегать эту девочку до конца своих дней, хочет признаться, что ей не нужна никакая любовь, ибо она уже её нашла. Вот эта любовь, пьяная сидит рядом и продолжает улыбаться, глядя на звёздное небо. И в момент Лалиса склоняет голову на плечо брюнетки, не в силах больше её держать. Сердце у Ким неожиданно пропускает удар, когда каждой клеточкой она ощущает тепло чужого тела.       — Не так я планировала отметить своё совершеннолетие… — выдаёт Лиса. — Но эта ночь мне запомнится, она какая-то необыкновенно красивая.       «Как и ты», — про себя говорит Дженни.       — И это первый день рождения, когда я не получу ни одного подарка, — усмехается Лалиса.       — А что бы ты хотела?       «Я подарю тебе весь мир, ты только скажи», — не решается сказать вслух Ким.       — Даже не знаю… Я никогда не просила подарки у родителей, они выбирали что-то сами и каждый раз попадали в точку. Наверное, я была бы рада всему.       Она чуть заметно улыбается, приподнимая голову и смотря на старшую, а у Дженни от этой непосредственности всё сжимается внутри. Она сказал Чеён, что отпустит девочку, как только по-настоящему осознает свои чувства. Стало быть, её стоит отпустить прямо сейчас..? Но Ким ловит себя на мысли, что не в состоянии этого сделать.       — Поехали домой… — единственное, что удаётся произнести.       — Уже? — с грустью произносит Лиса.       — Ты замёрзнешь. У реки всегда холоднее, особенно ночью.       — Всё хорошо, алкоголь греет мою кровь.       Старшая усмехается, позволяя остаться ещё на время. Манобан от холода передёргивает, и Дженни снимает с себя пиджак, накидывая на чужие плечи.       — А так ты замёрзнешь… — тихо проговаривает младшая.       — Не стоит беспокоиться обо мне.       — Стоит, — тут же выдаёт Лалиса. — Каждый человек нуждается в любви, заботе и поддержке. И даже не смей оспаривать.       А Ким и не смеет; продолжает смотреть на юное лицо, освещаемое лишь луной, будто перед ней самая дорогая картина. И будь её воля, она бы приобрела эту картину и охраняла её лучше, чем в самых известных музеях. Но Лиса не вещь, она человек, которому присуща свобода и живое сердце, наполненное чувствами. И, казалось бы, из всех чувств, что есть в Манобан, по отношению к Ким она должна испытывать лишь страх и ненависть, но сейчас, сидя у зеркальной глади Тибра, она ощущает только спокойствие. И обычно спокойствие умиротворяет, но Лису оно не на шутку пугает. Дженни явно не тот человек, с которым ты должен испытывать подобное. Но Лалиса ничего не может сделать с тем, что страх сковывает её лишь в тот момент, когда старшей нет рядом, словно Ким — гарантия защиты и безопасности. Это странное и незнакомое доселе чувство стремительно растёт где-то внутри, целой корневой системой укрепляясь глубоко в сердце. И именно это пугает девушку, а не сидящая рядом брюнетка, чьи руки по локоть в крови.       Голова вдруг вновь начинает с большей силой кружиться, и младшая решает принять недавнее предложение.       — Ты права, поехали.       Она предпринимает попытку встать, но её тут же пошатывает.       — Аккуратно, — подрывается с места Дженни, помогая Лисе встать. — Не хватало тебя из реки потом вылавливать.       Манобан закидывает руку на плечо Ким, а та осторожно придерживает за талию, касаясь так, будто боится навредить. Минут через пятнадцать девушки заходят в дом, и старшая облегчённо выдыхает. Из гостевой комнаты тут же показывается Вито, встречаясь с пьяным взглядом девочки.       — Слава богу… — произносит он.       — Если под богом ты имел в виду меня, то можно было и по имени обратиться, — фыркает Ким, проходя в гостиную и заваливаясь на диван. — Знал бы ты, как я устала…       — Простите, вы приехали и тут же сорвались на её поиски, это моя вина…       — Перестань уже. Но если подобное ещё раз повторится…       — Не повторится, — обрывает мужчина. — Даю слово, мисс Ким.       — Лиса, ты ведь… — Дженни оборачивается, но на прежнем месте, где до этого стояла Лиса, девушки нет. — Твою мать, её вообще можно одну оставлять?       Брюнетка срывается, забегая на кухню, но там девушки нет. Уже собираясь идти в комнату младшей, она слышит за дверью, ведущей в бассейн какие-то звуки. Выходя к крытому бассейну, она застаёт Лалису, плавающей в прохладной воде.       — Чтоб тебя… — девушка подходит ближе. — Ты в своём уме? Кто лезет пьяным в воду? Вылезай, — требует она.       — Вы с Чеён отказались плавать, дайте хотя бы мне насладиться, — подплывает к бортику Лиса.       — Милая моя, у тебя два варианта: либо ты вылезаешь сама, либо тебя вытащу я, — Ким хмурит брови, начиная злиться то ли от усталости, то ли от непослушности, которую до сего дня никто не смел проявлять. Она протягивает руку, но Лиса не поддаётся, затем выдавая:       — У меня есть вариант получше, — неоднозначно усмехается Лалиса и в следующую секунду тянет Дженни на себя, отчего та с характерным всплеском падает в воду.       — Мелкая суч… — хотела произнести старшая, выныривая, но прерывается, видя девичье лицо в нескольких сантиметрах от своего.       — Освежает же, — пожимает плечами Лиса. Она приближается, заставляя Ким прижаться спиной к стене бассейна, и та замирает. — И от тебя по-прежнему пахнет лавандой.       Этот запах, кажется, въелся в лёгкие Манобан, и те уже наотрез отказываются вдыхать кислород, не пропитанный этим ароматом.       — Ты стала чаще упоминать это, — отмечает Дженни.       — Потому что он успокаивает. Ты успокаиваешь.       — Но так не должно быть, Лиса… — дрожащим голосом произносит брюнетка. — Я же…       И сердце, видимо, вовсе покинуло старшую, ибо фраза прервалась нежными губами, которые накрыли её собственные. Лалиса задерживается лишь на пару секунд, а затем отстраняется, смотря уже вполне осознанным взглядом в опешившие карие глаза. Взор Ким не знает, за что зацепиться, начинает бегать по всему лицу младшей, а сердце в момент начинает подавать колющие толчки, призывая к каким-то действиям. И Лиса словно ждёт этих действий. А Дженни плюёт на все свои убеждения, отталкивается от стены бассейна, резко припадая к губам Манобан. Целует рьяно, что Лиса даже опомниться не успевает.       Ким одной рукой прижимает ближе за талию, второй — касается фарфоровой щеки и углубляет поцелуй. Мозг Лисы буквально кричит, твердит отстраниться, убежать и зарыться с головой в подушки, забыв об этом, как о страшном сне, но даже эти крики заглушает другой орган, который под действием этих пленительно-сладких губ не позволяет девушке сделать и шагу назад. Она не понимает, почему продолжает поддаваться, целуя в ответ с не меньшим желанием. На утро Лиса спишет это на алкоголь, хотя он лишь подтолкнул к действию, но никак не является основной причиной свершения подобного. Причина кроется в другом, и в чём именно, Манобан сейчас явно не в состоянии понять.       Это её первый поцелуй, и мысленно она твердит себе, что лучше уже не будет, ибо даже под таким напором со стороны Ким ощущается несвойственная брюнетке нежность. Дженни перебирает эти мягкие губы, словно пробует самый дорогой алкоголь, пытаясь распознать его вкус.       И проходит ещё какое-то время прежде, чем опьянённый Лалисой разум заставляет старшую резко отстраниться. Лиса прерывисто дышит, щёки залились алым румянцем, а промокшая одежда липнет к телу, позволяя Ким лицезреть изящный торс. Дженни порывается вновь прильнуть к уже опухшим губам, но вовремя себя останавливает. Она выбирается из бассейна, в спешке удаляясь в свою комнату, а затем велит Вито вытащить Лису из воды и уложить в кровать. Ей впервые за что-то стыдно, впервые она не находит себе места и объяснений совершённому. Накрыв лицо руками, она продолжала сидеть в темноте своей комнаты, пока мозг начинал бить тревогу.       Вито же вышел к бассейну, находя там растерянную Манобан, которая продолжала стоять, будто ища причины, объясняющие её действия.       — Давай, нужно идти, — протягивает руки брюнет, но Лиса лишь качает головой. — Я не оставлю тебя здесь одну, даже не думай. Считаю до трёх или сам вытащу.       Девушка, закатывая глаза, выдыхает и кивает, сама выбираясь из воды. Мужчина подхватывает её на руки и несёт на второй этаж, а затем просит переодеться. Он отворачивается, пока Лиса еле снимает с себя мокрую одежду.       — По-хорошему, тебе бы душ принять, но я вижу, что ты уже искупалась. Ложись, — подводя к кровати, требует он.       — Дженни не может лечь со мной?       — Мисс Ким… — Вито замялся, совершенно не зная, что и ответить. — Она уже спит.       — Так быстро уснула? — вскидывает бровь Лиса.       — Она очень устала сегодня. Из-за моей ошибки она искала тебя всю ночь по всему городу, так что да, она уже спит, и это не должно тебя удивить.       Лалиса понятливо кивает, поворачиваясь на левый бок. Вито накрыл одеялом полуобнажённое тело и, поджав губы, вышел из комнаты.