Рискованность

      Сержант расселся на его кровати и без умолку балаболит о чем-то, накрытый громадной волной своего эмоционального экстаза.       Он, как верный пес, готов терпеть что угодно — хриплое чтение лейтенанта вслух, терпкий несладкий чай, скучные для него книги (но интересующие Гоуста), — все, лишь бы провести свободное время с Гоустом в его каюте.       Гоуст его не слушает, потому что ничего умного не услышит, как и обычно. Он переворачивает страницу, как вдруг его слух цепляется за обращение к нему.       — ЭлТи?       Он оборачивается.       — Джонни.       — Bidh thu ag ithe uiread de shiùcar gach latha, mar sin carson nach gabh thu mo dick nad bheul? — Говоря это, Соуп медленно ухмыляется.       — Madainn mhath, sergeant. A bheil thu cinnteach? — Ткань маски зашевелилась на губах, Гоуст хмыкает.       Выражение лица Соупа буквально орет о том, что он не ожидал этого. Густые брови подскакивают, глаза расширяются до невъебических размеров, будто готовые выскочить из орбит, рот приоткрывается, а по щекам и ушам расползается пунцовый оттенок.       — Я... Блять... — Он отводит взгляд, смотря куда-то в угол.       — Расслабься, Джонни. — Райли захлопывает книгу и поднимается со стула у своего рабочего стола. Он, заведя руки за спину, подходит к МакТавишу. Медленно, аккуратно, словно хищник, крадущийся за своей добычей. Загораживает своим силуэтом свет светильника, что стоит на столе.       МакТавиш вздрагивает, огромными глазами глядя на надвигающегося лейтенанта. Его руки нервно сжимают одеяло под ним.       — Да как тут расслабиться, damn e... — Он даже не замечает, как смешивает языки.       Лейтенант слегка наклоняется к нему и берет за подбородок, невесомо поглаживания подушечкой большого пальца его нижнюю губу. От этого прикосновения Джон прикрывает глаза, чуть улыбнувшись.       Саймон решается на следующий шаг. Наверное, самый трудный в его жизни.       — Я тебе нравлюсь, Джонни?       Соуп громко вдыхает перед ответом, не отрывая от него взгляда.       — Да.       Гоуст убирает руку, и Соуп чуть ли не подскакивает.       — Саймон, стой! Подож...       — Тише.       Лейтенант присаживается рядом с ним. Он берет его ладонь в свою, переплетая их пальцы. Направляет его руку к своей щеке. Вернее, к ткани, под которой его щека.       — Хочешь снять ее?       — Спрашиваешь еще, блять! — Каким-то чуть ли не всхлипывающим голосом лепечет обескураженный сержант.       Гоуст кивает в знак одобрения и отпускает руку Соупа.       Соуп перемещает ладонь к его крепкой шее, хватается за ткань и оттягивает назад. Балаклава стягивается довольно легко. По крайней мере легче, чем он ожидал.       — Hell e Tha Underworld, Саймон...       Он даже пожалел, что его глаза не умеют фотографировать.       Его кожа почти белоснежная, впрочем, как и на руках. Волосы русые, растрепанные. Щетина сбрита. Нос прямой, не считая небольшой горбинки у переносицы. Подбородок и скулы острые. Брови, сведенные к центру, густые. Потрескавшиеся губы сведены в тонкую линию.       Соуп наконец разглядел так обожаемые им глаза. Карие, выразительные, с черным центром. Даже разглядел светлые и, до забавного, пушистые ресницы.       — Джонни?       — Саймон, можно я..? — Он приближается. Их лица разделяет ничтожно малое расстояние.       Обычно, сержант более уверенный. Но сейчас он до дрожи боится упустить момент слащавой близости с лейтенантом.       — Можно.       Мать вашу, как долго он этого ждал! Все надеялся, когда же лейтенант ответит на его двусмысленные шутки, на его легкий флирт, когда же поймет тончайшие намеки!       МакТавиш робко касается губами шрама под носом. Он никогда не целовался. Не зная, что делать дальше, он застыл.       Райли берет ситуацию в свои руки. Он аккуратно прикусывает его нижнюю губу, а затем втискивает язык сквозь обе, обводя его кончиком каждый сантиметр горячего рта МакТавиша.       У последнего перехватывает дыхание окончательно.       Он с влажным причмокиванием отстраняется, надавливая правой рукой Саймону на грудь, вынуждая его облокотиться спиной об спинку кровати. Рука Соупа пробегается ниже по очерку торса, останавливаясь на ширинке брюк.       — Джонни, не стоит.       — Я хочу.       Гоуст тихо вздыхает, устраиваясь поудобнее. Соуп, впрочем, времени даром не терял: приспустил брюки и боксеры, освободив ноющий член. Он проводит кончиком языка по уздечке, заставляя Гоуста мелко вздрогнуть. Взяв в рот головку, МакТавиш ласкает щелку уретры, сорвав с губ Райли жалобный, хриплый стон.       — Джонни, пожалуйста... — скулит Гоуст, запрокидывая голову.       Соуп бы не посмел отказать. Если бы Гоуст попросил спрыгнуть его с крыши, сопровождая это глубоким, грудным «Джонни», он сделает это, даже не задумываясь.       Он дальше продвигается, уже принимая его член наполовину и останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Саймон громко дышит, волосы прилипли к его лицу от пота и наслаждения.       Если бы кто-то сказал Соупу, что он увидит стонущего Гоуста со спущенными штанами перед собой, он бы рассмеялся в голосину и плюнул этому человеку в лицо. Хотя, вряд ли бы попал.       Насаживая голову глубже, Джон чувствует, как упирается головка члена в стенку его горла. Саймон протяжно выстанывает, двигая бедрами, чтобы получить хоть какое трение. Джон хлопает рукой по его колену, давая согласие.       Лейтенант толкается в глотку сержанта, грубо протягивая на выдохе его имя. Комната наполняется похотливыми хлюпами предэякулята и его стонами.       Уже чувствуя, что он на грани, Саймон ускоряет темп, но, сбивается с него от изнеможения. Через несколько толчков его спина выгибается от накатившей эйфории, бедра трясутся от напряжения.       Джон выпускает его член изо рта, потянув за собой тонкую блестящую ниточку своей вязкой слюны, а Саймон натягивает белье, утирая пот со лба.       Соуп ложится на него сверху, утыкаясь носом в впадинку между ключицей и шеей. Гоуст накрывает его спину руками, поглаживая, и целует его шею, оставляя бледные засосы и легкие укусы, которые сразу зализывает.       — И ты все проглотил? Джонни, серьезно? И, кстати, по-моему, мы поменялись местами. — Последнее предложение он говорит с едва слышимой усмешкой.       Его бархатный шепот и горячее дыхание щекочут ухо.       Соуп не отвечает, лишь приподнимается на левой руке.       — Саймон, это же... Не просто интим? Да?       Гоуст укладывает его голову обратно.       — Я люблю тебя, Джонни.       Этого более чем достаточно.