Forget Where We Were

Нилу первая нарушила тишину, сначала посмотрев на аль-Хайтама, потом на знакомого мужчину в незнакомых фонтейнских одеждах, потом снова обратно: — Хайтам, как давно ты знаешь? — её опухшие глаза вновь посмотрели на Кирана. — Простите, господин, я приняла вас за другого человека. Аль-Хайтам покачал головой, пытаясь как можно быстрее придумать, как выпутаться из этой ситуации, как лучше всё объяснить. Сначала он повернулся к Нилу: — Успокойся, я объясню всё позже, хорошо? Не думаю, что смогу рассказать в двух словах, но этого мужчину зовут Киран, и… — он следил за её реакцией на эти слова, — и, к сожалению, он потерял память больше двух лет назад. Я встретил его недавно в Фонтейне. Выражение лица Нилу сменилось с шока на понимание. Она быстро закивала, давая аль-Хайтаму время обратиться к Кирану, который уже любовался набором стола и стульев из тамариска, установленного внутри шатра. Поймав на себе взгляд аль-Хайтама, он выпрямился с робкой улыбкой на губах. — Прости, я просто… — Всё в порядке, — аль-Хайтам покачал головой. — Тебя заинтересовал дизайн? — О! На самом деле, да. Восхитительная работа, — Киран провёл рукой по поверхности деревянного стула. — Отделка великолепная, и в закрученных узорах на спинке определённо есть какое-то культурное значение. Очень продуманный дизайн. Нилу не смогла сдержать смешок, уже перестав плакать, и аль-Хайтам тоже не сдержал улыбку. Они оба наблюдали за тем, как Киран исследовал стул, скользя пальцами по узорам резьбы на спинке, пока они не коснулись гравировки. Имя. — Эм… — Киран нахмурился, пытаясь прочитать слово на незнакомом языке. — Это, м-м-м… Кавех? Я правильно произнёс? Имя на стуле? Нилу кивнула. — Это имя мастера, который создал эту мебель. Подарок одного творца другому, как он сказал. — Но ты только что назвала меня этим именем, — Киран растерянно посмотрел на аль-Хайтама. — Подожди, и ты! Ты тоже меня так назвал… Неужели?.. — он поджал губы. — Я отсюда? Аль-Хайтам, ты знал кто я такой, когда встретил в лавке? Тот кивнул. Знал, что рано или поздно это случится, но не ожидал, что он приедет в Сумеру так быстро и сразу задаст нужные вопросы. В голове уже начала нарастать боль. Аль-Хайтам только собирался ответить, как Киран заговорил снова, глядя прямо ему в глаза: — Так ты врал мне с самой первой встречи. Все эти письма, когда ты всё это время знал кто я. Знал меня до того, как я потерял память. Тогда почему обращался как с незнакомцем? О. О нет. Аль-Хайтам никогда не раздумывал над тем, как ответить на этот вопрос. Никогда не рассчитывал, что его зададут — он ведь планировал навсегда отпустить Кавеха, позволить Кирану прожить до конца свою новую жизнь. Нахида была права: Кавех бы хотел право выбора. Он всегда таким был — всегда хотел всего и сразу. И если аль-Хайтаму придётся рассказать ему всё здесь и сейчас? Человек с лицом и голосом того, кем он так сильно дорожил, наконец возненавидит его, отвергнет и бросит? Освободится ли он наконец из той тюрьмы, в которой сам себя и запер после того, как снова и снова подводил Кавеха? Аль-Хайтам жаждал его ненависти, знал — он это заслужил. Внезапно Киран возник прямо перед ним, с улыбкой беря за руку. Точно. Совсем забыл. Кавех всегда был слишком добр. — Эй, не застывай так. Ты пугаешь госпожу танцовщицу, — Киран погладил его по предплечью. — Я готов выслушать, ты же знаешь? Я ждал этого два года — чтобы кто-то помог мне вспомнить. Аль-Хайтам посмотрел на Нилу, неловко мнущуюся рядом. — Прости. Киран, должно быть, прервал твою тренировку. — Ох, ну… — Нилу запаниковала, не очень грациозно размахивая руками. — Думаю, это на самом деле моя вина. Я практиковалась на сцене и увидела, что господин Киран наблюдает за нами. Сразу расплакалась и спрыгнула со сцены, чтобы обнять его. Извиняться должна я. Киран покачал головой. — Всё в порядке. Я… Мы были друзьями раньше? Ну то есть, видимо, я мог создавать целые наборы мебели и дарить их людям, и если я подарил что-то тебе, то мы должны быть друзьями, верно? — Да, мы были друзьями, — подтвердила Нилу. — Но мне правда нужно возвращаться к тренировкам. Хайтам должен позаботиться о тебе. Мы можем поболтать в следующий раз! — Да! Мы точно должны! — Киран явно выглядел счастливым. Когда Нилу выходила из шатра, за спиной Кирана парой знаков и выражением лица она дала аль-Хайтаму понять: некая танцовщица с гидро глазом бога утопит его, если он не сможет защитить и порадовать некого блондина. Когда она ушла, аль-Хайтам обернулся к Кирану. — Ты уже ел? — Да, ну… Хозяин таверны бесплатно дал мне шаурму. И сказал, что я могу не платить ему за еду ещё месяц. Не знаю, почему он это сделал. — Хочешь поговорить об этом? Киран кивнул. — Было бы здорово. Думаешь, всё будет хорошо, если мы пойдём куда-нибудь в общественное место? Я могу заставить ещё кого-нибудь плакать. То есть, теперь я уверен, что все считали меня мёртвым два года. — Не все, — быстро поправил его аль-Хайтам. И уже медленнее повторил, убедившись, что он смотрит ему в глаза: — Не все так легко это приняли. Не все искренне верили. Киран кивнул снова. — Тогда, к тебе? Аль-Хайтам смотрел на него неотрывно. Он здесь, рядом, в городе, в котором они провели большую часть своих переплетённых жизней. Если бы он мог закричать на весь мир о том, какое это чудо, то точно бы это сделал. — Пойдём домой, — сказал наконец аль-Хайтам своему возлюбленному, однажды потерянному соседу. *** Когда Киран зашёл в дом, все его эмоции явно отражались на лице: он был изумлён как ребёнок, впервые в жизни оказавшийся на иназумском фестивале фейерверков; осматривал интерьер, узоры ковров, витражи на окнах, пока не наткнулся на чашки и тарелки — пары каждых. — Я думал, ты живёшь один. — Сейчас — да, — ответил аль-Хайтам и жестом предложил сесть на диван. — Два года назад это было не так. Вместо того, чтобы сесть на диван напротив него, Киран опустился рядом и посмотрел на аль-Хайтама: — Тебе было одиноко? Он сначала обдумывал, как лучше ответить, но в итоге решил выложить всё как есть. Возможно, честность сейчас будет лучшим вариантом, остальное можно сказать потом. — Да. — Понимаю. Мне тоже, — сказал Киран. — Конечно, у меня есть Тео и Благодетельница иногда, но… это совсем другое, понимаешь? Об этом я и хотел тебе сказать. Через письмо на обычной бумаге мне сложно выразить. Он посмотрел вниз на свои руки. — “Киран” — это имя, данное мне Благодетельницей. Оно казалось неправильным, но у меня не было личности, за которую можно было бы держаться. Я думал, что всё нормально, что я могу быть Кираном и привыкну к этому, что, может, мне просто нужно время, чтобы принять это имя, но я чувствовал, будто живу не своей жизнью. Было такое ноющее чувство, что я должен быть где-то в другом месте и заниматься важными вещами, но я просто не помню, какими именно. — Киран улыбнулся. — Прости. Я слишком много говорю? Не буду врать, я сейчас очень взволнован, но насчёт тебя даже не удивлён. Я как будто чувствовал это. — Чувствовал что? — Что ты когда-то был очень для меня важен. — Ты перестанешь так думать, когда всё вспомнишь. — Ты плохой человек? — Что, если был плохим? — Я не верю, — пожал плечами Киран. — Даже плохие люди не зайдут так далеко, чтобы обмануть других. — Очень наивное предположение. Если продолжишь так думать — в будущем тебя и дальше будут обманывать. — Это называется “видеть в людях лучшее”, аль-Хайтам. Попробуй как-нибудь. — Тогда увидишь в них лучших мошенников. — Ты!.. — Киран закатил глаза. — О чём мы вообще говорим? Посмотри, что ты наделал — увёл нас от темы! В общем, с тех пор, как я потерял память, я никогда ни с кем не разговаривал так свободно, как с тобой. Как будто могу сказать тебе что угодно без страха. Аль-Хайтам хмыкнул. Они не были так честны друг с другом раньше. Кавех был слишком взрывным, слишком переменчивым. Его могло воспламенить что угодно, и безэмоциональные механические слова аль-Хайтама никогда не смогли бы успокоить. Но теперь… Этот разговор был беспорядочным, но простым. Честным. Никто не пытался вести счёт. Никто не пытался ранить своими словами. Никто не прятал привязанность за безразличием и раздражением. Они сидели сейчас оба, раскрыв все свои карты. — Как ты добрался сюда? — спросил аль-Хайтам, смотря на кавехов профиль. Очень хотелось протянуть руку и заправить выбившуюся прядь волос ему за ухо. Быть может, в следующий раз он так и сделает. — Спросил пару учёных, приехавших в город. Они были из Спанта-чего-то-там даршана, занимались водными исследованиями, что-то о взаимосвязи артерий земли и уровня воды. Они дали мне чёткие инструкции, и я не потерялся. Ну, было одно интересное место, которое называют Ванарана прошлого, и я хотел посмотреть, но потом решил сначала найти тебя. О, и ещё я хочу увидеть пустыню! — Я могу отвести тебя, если планируешь ненадолго остаться. Что сказал Тео о твоём внезапном отъезде в леса страны мудрости? Киран хмыкнул. — Он сказал, что Благодетельница разозлится, если я уеду надолго, и будет искать меня. Мы сейчас работаем над одним проектом, так что, думаю, она имеет право. Я хочу остаться на пару недель. — Это дольше, чем я ожидал. — Я же здесь не в коротком отпуске! — воскликнул Киран. — Недавно у меня начались странные сны о том, что я владею глазом бога, пользуюсь оружием, работаю с механизмами и строю настоящие дома. Человек, которым я был, выглядел таким талантливым, гордым за свою работу и за то, кем является. Когда я просыпался, чувствовал себя странно. Как будто я незавершенный пазл и видел во сне версию себя, все потерянные кусочки которой целы и на своих местах. Но… не знаю. Прости, кажется, я вываливаю на тебя свои травмы. — Нет, — ответил аль-Хайтам, снимая наушники. — Ты можешь говорить со мной свободно. Я пытаюсь наверстать упущенное за все те разы, когда не смог выслушать тебя. — Он протянул и нежно вложил их в руки Кавеху. — Теперь ты здесь, и я слышу тебя чётко и ясно. Говори со мной, Кавех. — Кавех, — повторил он. — Это моё настоящее имя, да? — Ты можешь сам выбрать имя, — сказал аль-Хайтам. — И я буду звать тебя так, как ты захочешь. — Кавех, Кавех, Кавех… — Киран повторял имя снова и снова, проверяя, как звучит голос на гласных, как если бы пытался вставить кусочек пазла на почти пустую доску. Затем повернулся к аль-Хайтаму. — Зови меня снова Кавехом. — Кавех, — сказал он. — Кавех, ты выглядишь уставшим после дороги. Кавех, ты можешь остаться в моём доме или я помогу тебе снять комнату на улице Сокровищ. Кавех, ты уверен, что не голоден? Я могу приготовить что захочешь, Кавех. К тому моменту, когда аль-Хайтам закончил говорить — Киран уже весь был красный и хлопнул его по руке: — Почему ты так произносишь моё имя? — Просто следую твоим словам. — Агх! — Киран надулся. — Ты ужасен. — Ты не должен решать прямо сейчас. — Нет, — он покачал головой. — Я должен решить сейчас. Так теперь меня будут звать люди. Так буду называть себя я. Кем мне себя считать? Знаю, я только пришёл сюда, но я думал об этом многими бессонными ночами и по утрам после странных снов. Я должен узнать, кем я был, и для этого нужно использовать настоящее имя. — Единственное настоящие имя — это то, с которым человеку наиболее комфортно. — Аль-Хайтам смотрел, как Киран качает в руках наушники. — Которое отражает твою суть. Повисла тишина. Долгая тишина, но приятная, во время которой аль-Хайтам следил за каждым малейшим движением пальцев Кирана, осторожно перебирающего устройство в руках, осматривающего каждый изгиб на наличие дефектов. Спустя долгое время он внезапно поднял взгляд: — Ладно. Я знаю ответ, но не спорь со мной, когда услышишь. Никаких контраргументов, хорошо? Аль-Хайтам только хмыкнул. — Пообещай, — Киран выжидательно смотрел ему в глаза. — Хорошо, обещаю. — Спасибо, — усмехнулся. — Так вот, я хочу использовать имя Кавех. Я чувствую себя с ним более уверенно, звучание этого имени как будто… успокаивает. Кираном меня назвала Благодетельница, которая даже не рассказала откуда я. И жизнь Кирана была такой поверхностной, словно я болтался где-то на мелководье, неспособный прыгнуть в воду с головой. Кавех передал обратно наушники, вложив свои руки между рук аль-Хайтама. — И под этим именем ты знал меня лучше всего. Это имя я использовал, когда мог создавать такие прекрасные и невероятные вещи, когда был ещё достаточно горд собой, чтобы называться творцом. Может, я ещё не оправдываю своё имя, но хочу попытаться. Это плохо? Аль-Хайтам прижал свои ладони к кавеховым, и теперь они словно оба держали воссоединившие их наушники. — Никаких контраргументов. Даже без обещания. Кавех рассмеялся, но его глаза были полны грозящих пролиться по щекам слёз, и аль-Хайтам не мог скрыть тронувшей его губы лёгкой улыбки. Спустя несколько шмыгов носом и пролитых слезинок Кавех наклонился к аль-Хайтаму с лукавой улыбкой: — Так значит, я был твоим соседом? Ты скучал по мне? — Разве это важно? Теперь ты дома. — Для меня важно. Я повторю вопрос: ты скучал по мне, аль-Хайтам? — Нисколько. Ты никогда не уходил — ни из моих мыслей, ни из моего сердца.