Покричи для меня

      В пятницу вечером Уэ́нсдей пошла смотреть новый фильм «Крик VI» в дружеской компании. Вернее сказать, она не назвала бы всех присутствующих своими друзьями…       Энид – определённо.       Тайлер – тоже, хотя он же был её парнем, разве подобное считается?       Аякс – отнюдь, тот был просто довеском – парнем – к гиперактивной подруге.       А Ксавье, Бьянку и Йоко она бы скорее причислила к знакомым поневоле.       Что ж, Энид, безусловно, являлась тем самым связующим звеном, которое с превеликим энтузиазмом могло собрать их всех, таких непохожих друг на друга, вместе. Например, на совместный поход в кино.       Несмотря на все различия, на удивление, они действительно хорошо провели время.       Уэ́нсдей наслаждалась, сидя рядом со своим парнем в тёмном зале кинотеатра. Настолько тёмном, что никто не мог видеть, как они с Тайлером держатся за руки или обмениваются мимолётным поцелуем со вкусом сливочного попкорна. Чистая романтика, происходящая на фоне крови, творящегося ужаса и музыкальных воплей, кричащих с большого экрана. Это было одно из самых лучших их свиданий.       Они пошли на девятичасовой сеанс, так что к тому времени, когда перед подростками возникли заключительные титры, на дворе уже стояла почти полночь. Впрочем это никого не смущало.       На обратном пути компания весело обсуждала фильм, прохладный ночной воздух наполнял их лёгкие и бодрил, пока те шли к двум машинам, по которым они разделились, чтобы выдвинуться обратно.       Когда Бьянка вдруг высказала предположение, что Уэ́нсдей очень похожа на одну из главных героинь, Тару, Энид тут же завизжала и запрыгала вокруг в восторженном согласии, остальные же выразили свою солидарность со столь нелепой идеей более сдержанными кивками. А Уэ́нсдей, напротив, не заметила какого-то сходства.       После возвращения в «Невермор» компания достаточно быстро разошлась.       Энид, держась за руки с Аяксом, помахала соседке на прощание и вместе с Петрополусом и Ксавье пошла в сторону общежития. «Похоже, сегодня я её больше не увижу», – подумала Уэ́нсдей, внутренне закатывая глаза.       М-да… Энид и Аякс стали ненасытны с тех пор, как начали… ухаживания друг за другом – не то чтобы Уэ́нсдей осуждала их, хотя она действительно старалась сохранить уровень приватности своих отношений с Тайлером так долго, как только могла.       Кстати говоря, Уэ́нсдей обернулась и обняла парня на прощание, после чего смотрела, как тот садится в свой потрёпанный красный пикап и уезжает по извилистой лесной дороге. А затем, не говоря ни слова, она, как и все, направилась в общежитие на пару с Йоко. Расставшись с последней, стоило им только оказаться в Офелия-холл, Уэ́нсдей всё также молча вернулась в пустую комнату.       Измученная долгим вечером, полным общением с людьми, она немедленно переодевается в длинную чёрную сорочку и готовится ко сну. Потребовалось всего несколько минут, чтобы Уэ́нсдей погрузилась в страну кошмаров, стоило ей лишь забраться под одеяло.

***** *** *****

      В какой-то момент она проснулась, но не стала сразу открывать глаза, чтобы не выдать себя.       Уэ́нсдей явственно ощущала, как нечто щекочет ей живот – вероятно, это чувство и разбудило её. И казалось, прошло совсем немного времени с тех пор, как она уснула.       Впрочем рано или поздно что-то нужно было предпринять, и поэтому, в конце концов, Уэ́нсдей открывает свои мрачные очи.       И она была права – ведь её всё также окружала ночная тьма. А единственным источником света, освещавшим помещение, было сияние луны, проникавшее через большое, круглое, затянутое паутиной окно в восточной части спальни.       Девичий разум быстро анализировал и другие не менее важные детали, к примеру, тот факт, что сейчас над ней склонился высокий человек в чёрном балахоне и маске Ghostface. Сорочка была задрана до живота, обнажая её голые ножки и трусики, а одеяло же лежало рядом откинутым в сторону.       Незнакомец провёл остриём простого охотничьего ножа по плоскому животу, и серебро его лезвия завораживающе сверкало в лунном свете. По всему телу пробежал табун мурашек, когда Уэ́нсдей почувствовала острый кончик, дразнящий её кожу. Чёрная перчатка покрывала его руку, сжимавшую эфес клинка, скрывая от девушки даже оттенок кожи незваного гостя.       Она пристально вглядывалась в маску, однако та была пуста и ничего не выдавала. Хорошая работа. Уэ́нсдей не могла понять, обращенно́ ли внимание человека, скрывающейся за "ликом" кино-героя-злодея, на неё или на лезвие, приставленное к её плоти. — Пожалуйста, не убивайте меня, мистер Гоустфейс, я хочу сняться в продолжении, – насмехалась Уэ́нсдей, дразнясь в своей обычной апатичной манере, ничуть не испуганная или напряжённая, несмотря на весьма странные обстоятельства собственного пробуждения.       Тот лишь слегка наклонил голову в ответ, насмешливо, как она всё же смогла уловить, хотя по-прежнему не имела возможности видеть выражения его лица.       Он проводит остриём вниз по плоскому животику, ненадолго цепляясь за резинку нижнего белья, после чего спокойно продолжает движение, а в следующее мгновение прижимает кончик холодного оружия к её чувствительному бугорку через тонкую чёрную ткань.       Уэ́нсдей отчётливо ощутила, как ноги начинают дрожать, как всё между ними просто трепещет от этого прикосновения, как мягко пульсировал её клитор, наливаясь кровью от накатывающего возбуждения.       Внешне она оставалась невозмутимой, не желая раскрывать своего истинного состояния. Она внимательно изучала незнакомца, возвышавшегося над ней. — Тебе не напугать меня, Тайлер.       Потому что, конечно же, это был Тайлер – как бы он ни старался исполнить роль кровожадного непрошенного гостя, воплощая тем самым одну из её мрачных фантазий. Пробраться к ней в комнату после того, как всего несколько часов назад они смотрели «Крик»? Оу, пожалуйста, это было слишком идеально.       Он ничего не ответил и даже не обратил внимания на то, что она заговорила. Одной рукой в кожаной перчатке Гоустфейс смял в кулаке её порядком измятую сорочку. Другой же он поднял сверкающий клинок и распорол чёрный хлопок, легко разрезая ту – свидетельствуя о том, насколько же острой была кромка лезвия.       Уэ́нсдей же, в свою очередь, продолжала дышать ровно. Она даже не вздрогнула от столь внезапного, грубого и жестокого поступка. Гоустфейс схватил её разрезанное одеяние, окончательно разрывая то, и наконец обнажая алебастровую грудь.       А затем он просто стоял и смотрел, неподвижно наблюдая за ней, в конце концов, заставив беспокойство непроизвольно прокатиться мурашками по бледной коже. Уэ́нсдей проклинала его, логически понимая, что Тайлер просто пытается быть пугающим извращенцем.       Она глубоко вдохнула, когда он вновь поднял нож, демонстрируя его ей, прежде чем опустить холодный металл к девичьей груди. Гоустфейс провёл острым кончиком по нижней стороне обоих холмиков, медленно и нежно обводя их, после чего проделал то же самое с каждым из возбуждённых сосков, вызывая в них чувство покалывания.       И на этом с Уэ́нсдей стало уже достаточно. Она закатила глаза и начала приподниматься, имя Тайлера готово было вновь слететь с вишнёвых губ, но так на них и замерло, ведь в мгновение ока человек в маске прижал лезвие к её шее, с достаточным нажимом, чтобы порезать тонкую кожу и пустить немного крови, не давая Уэ́нсдей совершить задуманное.       Она вдруг почувствовала, как по телу пробежала волна страха. Против воли в голове промелькнула мысль: А что, если это не Тайлер? Что, если она ошиблась, и кто-то другой проник в комнату через неза́пертое окно?       Однако… как бы то ни было, накатившие тревога и неизвестность только усилили всепоглощающее возбуждение, делая её ещё более влажной, чем когда-либо, и от такого её трусики промокли насквозь.       Гоустфейс поднял клинок, чтобы она снова могла рассмотреть тот ещё раз. Теперь на нём было размазано небольшое количество крови. Её крови. Он повернул нож к ней и преподнёс его к девичьим устам, прижимая плоский край к её полной нижней губе. Глядя в тёмные, не видящие глазницы маски, Уэ́нсдей невольно высунула язык и слизнула алую жидкость с холодного металла. — Вкусно. Пальчики оближешь.       Без всякого предупреждения незнакомец грубо схватил ту за руку и бедро и одним стремительным, резким движением перевернул на живот, обращаясь с телом брюнетки так, будто бы оно было совершенно невесомым.       Он прижал её к кровати, одной ладонью надавливая между лопаток, а другой приставляя нож к точёной спинке. Сам же наглец забрался на неё сверху, удобно расположившись на девичьих бёдрах, чтобы удерживать их на месте. Он ухватился за жалкие остатки ночной сорочки и сдёрнул их окончательно, неловко при этом отведя тонкие руки назад. — …Тайлер? – неуверенно спросила Уэ́нсдей, голос той стал ещё тише, чем раньше, слегка приглушенный матрасом.       Но он по-прежнему не отвечал.       Всё, что он сделал, это схватился за резинку чёрных трусиков и стянул те вниз по изгибу её попки до середины бледных бёдер. Мгновением позже она услышала позади себя тихий шорох. Это Гоустфейс возился со своим ремнём, после чего Уэ́нсдей наконец ощутила, как тупая, влажная головка его члена прижалась к сочащемуся входу. Она задыхалась от этого давления – он совсем не подготовил её к проникновению, даже если к этому моменту предательское желание изливалось из неё уже практически непрерывно.       Он надавил ещё сильнее, погружаясь в её мокрую дырочку и прокладывая себе путь внутрь, преодолевая сопротивление. Уэ́нсдей открыла рот, непроизвольно притягивая ткань простыни и утопая в ней лицом, обычно безэмоциональные тёмные очи расширились от того, как его пенис медленно проникал в неё, он казался просто огромным, особенно сейчас, когда её ножки были плотно сжаты вместе.       Осторожно, надеясь, что он был достаточно отвлечён первым толчком внутри её влагалища, Уэ́нсдей потянулась к промежутку между матрасами, где она всегда прятала небольшой нож, вот только Гоустфейс успел схватить тонкое запястье, грубо дёрнуть его вверх и за спину, прижимая к пояснице, продолжая раскачиваться в ней, с каждым движением вгоняя всё больше и больше своего члена.       Уэ́нсдей явственно слышала его тяжелое дыхание и негромкое ворчание, когда он жестоко имел её – пожалуй, это был единственный звук, который он издал с тех пор, как появился.       Когда Гоустфейс, наконец, вошёл в неё настолько, насколько могла позволить их поза, из него вырвался протяжённый, полный эйфории стон, пока сам мужчина в этот момент с силой ударился бёдрами о её задницу. Мгновенье спустя отпустив девичье запястье, он сжал аппетитную ягодицу, отодвигая и удерживая ту – раскрывая Уэ́нсдей для себя, когда медленно вытаскивал из неё свой член, прежде чем грубо вогнать его обратно.       В течение следующей минуты он повторил это ещё несколько раз, а она заглушала свои предательские стоны в материале матраса, ясно ощущая, как его пенис снова и снова врезается в её переднюю стенку.       В конце концов, Гоустфейс изменил их положение, поставив Уэ́нсдей на колени и широко разведя их.       И теперь, когда она стала более открытой для него, он тут же вновь вошёл, до упора, по самые яйца. Её бёдра были полностью в чужой власти, стиснутые сильными и властными ладонями, притягивающими её всё ближе и ближе с каждым грубым и резким проникновением.       Уэ́нсдей просто не могла сдержать стонов, что вырывались откуда-то из глубин грудной клетки, громкие и сильные, они сопровождали каждый новый выпад.       Незнакомец обхватил пальцами её тонкую шейку, заставляя запрокинуть голову и смотреть в потолок, пресекая сладкие звуки наслаждения. Используя свою стальную хватку как рычаг, он притянул девушку обратно к себе.       Всё, что Уэ́нсдей сейчас могла сделать, это недовольно проворчать что-то под нос хриплым, задыхающимся голосом.       Его пальцы сжались сильнее, перекрывая столь необходимый кислород. И от нехватки оного по венам одновременно бурным потоком прокатились первобытная паника и экстаз.       Мощный коктейль.       Мощный и опьяняющей.       Это было невероятное и крайне опасное чувство. На него легко можно было подсесть.       Однако такая её смерть явно не входила в планы, поэтому Гоустфейс ослабил хватку, позволив ей сделать рваный вдох, от которого голова закружилась лишь ещё больше. Но это не было милосердием с его стороны. Отнюдь.       Не успела Уэ́нсдей опомниться, как он грубо сжал ей челюсть, оттягивая и проникая в её маленький ротик пальцами, не давая сомкнуться пухлым губкам и оставляя привкус кожаных перчаток на скользком язычке, и всё продолжал страстно драть её сзади.       Оргазм подкрался к Уэ́нсдей незаметно.       Она была так поглощена манипуляциями гостя с её шеей и ртом, что совершенно потеряла из виду, как удовольствие от его безжалостно движущегося члена достигло пика, и она кончила с громким, безудержным криком, а её конечности задрожали от мучительной волны экстаза, прокатившейся по всему телу.       Он же продолжал неистово трахать её, и не думая жалеть бедную девушку.       Член яростно вонзался, заставляя истерзанную киску ритмично и неконтролируемо содрогаться от его неустанного натиска. Из-за того, как он держал её вишнёвые губки приоткрытыми, Уэ́нсдей даже не пыталась прервать крики, рвущиеся из уже саднящего горла.       Вдруг Гоустфейс резко и с силой вдавил девичье лицо в матрас, что действительно помогло заглушить истошные вопли, однако дышать стало гораздо труднее. Уэ́нсдей могла лишь старательно втягивать воздух через простыни.       Впрочем, его это, похоже, ничуть не волновало.        У него была другая цель.       Он поддался вперёд, всаживая свой пенис настолько глубоко, насколько был только способен. Его яйца упирались в её блестящую и измазанную смазкой киску, когда он, наконец, кончил с грубым хрипом, отчётливо слышимым за белой маской, продолжая вдавливать в неё бёдра, продлевая свой оргазм.       Закончив, Гоустфейс вышел, оставляя после себя ощущение пустоты, будто бы он пробил дыру в её пизде.       Она чувствовала, как его густое и горячее семя покидает её, медленно стекая по половым губкам её раскрасневшейся киски. Мгновение спустя Гоустфейс резко схватил такие же измученные за вечер ягодицы и широко раздвинул, и в ту же секунду Уэ́нсдей ясно ощутила на себе его взгляд.       Он пристально наблюдал за тем, как непристойно вытекает его собственная сперма. И от осознания этого она не в силах сдержаться, непроизвольно сокращала мышцы влагалища. Уэ́нсдей словно нарочно выталкивала всё больше и больше его семени.       Напоказ.       Будто специально для него.       Но и это был ещё не конец…       Сердце Уэ́нсдей перестало биться в тот момент, когда она ощутила, как холодный металл лезвия внезапно скользнул по её истерзанной пизде, словно лёгкий укус. Гоустфейс осторожно провёл ножом параллельно одной из стекающих дорожек, оставляя на бледной коже тонкую, яркую красную линию и собирая немного спермы на острие.       Краем глаза Уэ́нсдей наблюдала, прижавшись щекой к пропитанной слюной и потом простыне, как незнакомец подносит лезвие к её ротику, после чего она послушно слизывает густое семя, пробуя его на вкус.       Когда же он вернул нож к её киске, Уэ́нсдей всё также находилась в позе «с задницей к верху» и даже не думала её менять, вновь почувствовав острый холодок.       Хоть она не могла толком видеть, что именно он делает, отчего другие чувства обострились. Каково было её удивление, когда она явственно поняла, что Гоустфейс перевернул нож лезвием к себе, а затем просто просунул рукоятку ей во влагалище, проталкивая ту по самую гарду внутрь, заполняя ранее оставленное им же пространство. Уэ́нсдей сжалась вокруг этой непоколебимой твёрдости, застонав от получаемых ощущений.       И он стал трахать её ножом, просунув под нее руку в перчатке и начав теребить кончиками пальцев набухший и жаждущий комочек плоти.       Не прошло и нескольких минут, как Уэ́нсдей накрыла вторая волна.       С громким стоном, обхватив основание ножа, она рефлекторно дёрнулась вперёд, отстраняясь и в очередной раз падая лицом в чёрные простыни, зажмурив глаза до боли, вызванной силой получаемого кайфа.       Уэ́нсдей ещё некоторое время продолжила безвольно лежать с торчащим из своей киски ножом на кровати, периодически вздрагивая от перенапряжения, однако яркая вспышка и характерный звук фотоаппарата Polaroid быстро вывели её из оцепенения.       Оглянувшись через плечо, она увидела, что этот наглец достал откуда-то из-под плаща камеру и снял крупным планом её дырочку, жадно заглатывающую рукоять ножа.       Он медленно потянул за посторонний предмет, пока тот, наконец, не выскользнул из влажной киски с неловким, хлюпающим щелчком. Гоустфейс взял нож за лезвие и осмотрел его при слабом ночном освещении: смесь её соков и его спермы волшебно блестела на чёрном материале.       Кожа щёк и ушей Уэ́нсдей предательски покраснела, и этот яркий румянец выдавал её невыгодное положение, отчего она снова спрятала лицо в складках смятого постельного белья, стараясь лишний раз много не думать.       Мгновением спустя Уэ́нсдей почувствовала новое движение в кровати, означающее то, что гость покинул её личное пространство, поднявшись с постели.       А когда же она нашла в себе силы оглянуться через плечо и посмотреть, чем тот теперь занят, его уже и след простыл.                            Что же, Уэ́нсдей была почти уверена, что это был Тайлер.

КОНЕЦ.