Игрушки

       Нил прекрасно понимал, что его детство трудно было назвать счастливым. Да что там счастливым, его и нормальным-то назвать нельзя было. Но он не жаловался. Если сказать честно, то даже не задумывался об этом. Нет, в детстве у них дома тоже были свои игры. Например «не кричи, пока тебе подрезают подушечки пальцев». Стоит ли говорить, что в эту, бесспорно, «увлекательную игру» обожала играть Лола? Или же игра «молчи и не двигайся пока незнакомые дяди и тёти дома» авторства Натана Веснински. Наказание за оплошность все ещё четко можно рассмотреть на плече Нила.       В двух словах, детство его было увлекательным. Но сейчас важнее другое.       Игрушки.       У маленького Натаниэля их не было.       Нет, конечно, игрушкой можно было считать мамину ручку. Внутри неё была нарисована красивая улица незнакомого Нати города. Но главным в ней было то, что если наклонить её в сторону, то с одного конца в другой поедет по каменной дороге маленькая карета. Нати часами мог держать эту ручку в руках, заставляя карету ехать то медленнее, то быстрее, то вообще останавливая её посередине. Это была его игра. Главное правило было вернуть ручку на место до того, как мама заметит пропажу. После можно было мечтать о том, кто же ехал в той красивой карете по этой старинной улице и куда? А может от кого?       Может быть в ней ехала его мама на свою «важную встречу»? А может быть в ней убегал отсюда тот дядя, которого Натан привёл к ним в дом погостить? Он так кричал, что Нати очень долго не мог уснуть и утром был таким вялым, что случайно разбил чашку. Пока он собирал осколки, то увидел вчерашнего гостя, всего в порезах и с безумным, мечущимся из сторону в сторону взглядом. Когда он заметил Нати, то отшатнулся, как будто встретил что-то страшное. Нати знал, что нужно было молчать в присутствии незнакомца, но тот был так напуган и изранен.       — Вы ищите моего отца? — Нат редко говорил дома и привык к тишине, поэтому от его тоненького голосочка вздрогнули они оба. Незнакомец яростно затряс головой, показывая, что встреча с Натаном - последнее, чего он хочет. Нати понимающе кивнул. — Кого вы ищите?       Незнакомец что-то промычал и глаза его заметались по дверям в коридоре. Нати его понял. Кажется, отец решил отрезать своему гостю язык...       — Вам нужен выход, где вас никто не увидит?       Отчаянное кивание.       — Здесь такого нет. Но вы можете вылезти через окно… — «Стоп. А что если…», — в рыжей голове созрел великолепный план, мальчик кивнул сам себе и серьёзно посмотрел на взрослого. — Уговор. Я про Вас ничего не скажу, но тогда и Вы должны пообещать мне кое-что.       Незнакомец с мольбой смотрел на Нати. Похоже, он согласен.       — Если вы всё-таки встретите моего отца, — страх взрослого, казалось, можно было потрогать руками, — то скажите ему, что это вы разбили чашку, хорошо? А то у меня всё ещё не зажили ступни после разбитой тарелки.       Незнакомец рвано вздохнул и долго не выдыхал, поражённый словами ребёнка, но Нати ждал кивка. И дождался.       — Хорошо, тогда вам лучше будет вылезти через окно гостиной. Оно ведёт в сад. Папа показал вам, где у нас гостиная?       Отрицательное мотание. Нати серьёзно кивнул и развернулся на больных пяточках. Два осколка вонзились ему в ноги, но мальчик проигнорировал это. Нужно было показать гостю гостиную.       Окно поддалось сразу. Мама часто открывала его, чтобы проветрить закуренное помещение.       — Помните, это Вы разбили чашку, — напомнил мальчик и уже хотел было уйти, как незнакомец коротко обнял его и потянул в сторону окна за собой. — Нет.       Незнакомец остановился и непонимающе уставился на него. У него были тёплые, карие глаза.       — Нет. Маме будет грустно без меня и очень-очень больно.       В глазах незнакомца появились слёзы. Нати непонимающе уставился на него, но решил подняться на цыпочки и осторожно стереть их своими ручкам. «Ему, наверное, очень больно, раз он плачет…», рассеянно подумал мальчик и нежно, как мама раньше, улыбнулся ему, стараясь утешить.       — Скоро вам уже не будет больно. Правда-правда. Ну, может, совсем чуть-чуть, но к этому быстро привыкаешь.       Незнакомец тихонько взвыл и через несколько секунд отстранился. Нати сделал шаг назад. Незнакомец больше не предлагал ему бежать с ним, но и сам оставался на месте. Он начал судорожно искать что-то в карманах, а потом спешно впихнул в руки Нати какие-то фантики, коробок спичек, скрепку, колечки от пива, стеклянный шарик и упаковку жевачек. Нати непонимающе посмотрел на него, но тот снова заскулил и чуть улыбнулся, потрепав мальчика по волосам. В глубине дома раздался шум и Незнакомец быстро запрыгнул на подоконник и исчез в окне, обернувшись напоследок и махнув Нати рукой. Нати быстро спрятал странные сокровища в карманы и осторожно, стараясь не оставлять кровавых следов на полу, проскользнул в свою комнату.       Перед сном Нати часто думал об этом, свернувшись в клубочек на кровати. Он не знал, что случилось с тем незнакомцем, но иногда представлял его сидящим в той красивой карете. Возможно, он ехал не один. Может быть с ним в карете была та красивая фея с фантика, который он ему подарил. Наверное, фея смогла сделать так, чтобы дяденька снова смог говорить. Нати был уверен, что у этот гостя был мягкий и добрый голос.       Нати сжался ещё сильнее, обняв свои разбитые коленки руками, стараясь стать настолько маленьким, насколько это было возможно. Может он настолько уменьшится, что сам сможет забраться в эту ручку и заглянуть в красивую карету? И встретиться с тем дяденькой, мамой и красивой фей. В эту карету никогда не смогут забраться Лола с отцом и они все уедут от них по каменной дороге далеко-далеко.       Маленький Нати мечтал об этом очень часто. Особенно во время игр с Мясником и его верной помощницей. Особенно, когда мама застала его за разглядыванием ручки и вырвала из рук его маленький кусочек сказки. Натаниэль был наказан, за то, что брал вещи без спроса, а волшебная ручка исчезла. Как вскоре и подарки незнакомца, которые тоже нашла мама. Она долго таскала его за волосы и пару раз ударила его головой о стол, пытаясь заставить рассказать, откуда у него эти вещи. Но Нати молчал. Не плакал, не стонал. Он даже не пикнул, когда в руках у женщины остались несколько чуть кровоточащий прядей, (в этом доме нельзя было показывать, что тебе больно), лишь молча смотрел на маму своими огромными пустыми глазами, мысленно убирая её из той красивой кареты. Больше он не видел ни ручку, ни, тем более, свои маленькие сокровища, связывающие его с тем единственным добрым взрослым.       Зато он понял одну простую вещь. Единственная игрушка, которую никто и никогда не сможет у него забрать - это воображение. Ему не обязательно владеть вещью, чтобы представлять, как он с ней играет. Так что он представлял себе, как он перекатывает шарик из одного угла комнаты в другой, а потом крутит его между ладошек, стараясь не уронить. Вспоминал картинки на цветных фантиках и как он просовывал эти самые фантики в колечки от пива и представлял, что это бабочки. А еще он пытался вспомнить вкус жвачки. Нати усмехается, вспоминая как в начале закинул конфету в рот прямо в фантике.       Наверное именно тогда что-то очень важное внутри него бесшумно сломалось.       Ему ничего не нужно. У него и так есть всё.