Черный...

— Черный... — задумчиво прошептал Инк, крутя флакончик с черной краской. Этот цвет был ужасно знаком. Он точно хотел о чем-то напомнить. О чем-то, что крутилось на языке, но в то же время оставалось в глубине сознания. Черный... Инк спрашивает об этом Дрима, но тот лишь обнимает себя, смотрит в пол и говорит, что понятия не имеет о чем говорит друг. Предполагает: «Найтмер?». Инк кривится и говорит не то. Черный... Слово, нет, сам цвет кажется чем-то родным. Чем-то, что он когда-то видел каждый день. Чем-то, чем он жил. Будь проклята его память. У него случаются провалы в памяти. Из-за них он не помнит большей части своей жизни. Он знает, что там происходило, но не помнит. Спасибо, что у него его рисунки и записи. Записи. Инк копошится в старых бумажных записях. Там оказывается пусто. Ничего полезного. Ничего, чего бы он не знал. Тогда он решается проверить шарф. Разматывает тот, выкладываем на полу и... Часть шарфа залита черными чернилами. Это странно. Он снова спрашивает Дрима. И снова ничего. Тот снова отводит взгляд, обнимает себя и глупо улыбается. Инк не понимает. Почти что злится, обыскивает дом, едва не срывая обои и линолеум, ищет, не может успокоится, и в конце концов спрашивает у других путешественников. Те тоже говорят, что не понимают, о чем он. Ну не может это быть просто так! Черный снится во снах, не отстает во время работы и звучит набатом в тишине. Черный! Что это, Создатели подери, значит?! Создатели... И о, черт, те молчат. Инка бросает в бессильную злобу. Никто ничего не знает! Но он же не сходит с ума! Черный преследует не просто так! И однажды лежа в постели, думая о черном и бесцельно глядя в потолок, Инк додумывается нарисовать черный. Смутный образ, что никак не собирается воедино. Инк стоит перед белой стеной. Его руки в черной краске. Он закрывает глазницы и несмело касается стены. Краска противно стекает по запястьям. Это отвлекает, но Инк все равно старается максимально сосредоточиться. Черный... Инк прижимает правую ладонь к стене, сжимает руку в кулак и выводит круг. Останавливается по середине и ведет вниз. Ставит ладонь ребром и рисует короткую линию торчащую из круга. А после ведет вправо, прижимает вторую руку к стене и стекает вниз. Выпрямляется. Смотрит на получившееся. Дорисовывает две линии по бокам. И в голову ударяет: «Эррор». Инк плачет. Почему? Он не понимает. Но прижимается к рисунку, беспомощно сжимает руки и плачет. Картинку мучительно хотелось обнять. И он отчаянно пытается. И пусть одежда перепачкается. Ему необходимо, точно как краски, обнять черный расплывчатый образ. Даже не переодеваясь, он врывается в дом к Дриму и спрашивает об Эрроре. Тот смотрит странно, даже как-то опечалено, снова обнимает себя, отводит взгляд и говорит, что без понятия. Инку хочется вопить. Весь в черной краске он носится по мультивселенной и распрашивает всех об Эрроре. И все лишь отвечали: «Да, есть такой, вселенные разрушает». Где он?! Чтоб Создатали не дали тому спокойной жизни! Пусть тот все объяснит! Наконец, умывшись, он подуспокаивается и решает перевернуть всю мультивселенную верх дном. Выяснить, где этот Эррор. Выяснить, почему его образ играл в голове и казался чем-то важным. Выяснить, от чего так хочется обнимать того и плакать. Плакать... У Эррора линии на щеках. Точно слезы. И Инк подрывается к образу на стене и вырисовывает чуть правее и левее края, зеркально, от центра круга по три линии. Там, где у него могли быть щеки. Интересно, какие у него глазницы? Кто это вообще был? Скорее всего монстр. И от чего-то кажется, что тоже скелетом. Но неужто у того были черные кости? Это... Так странно. Но, наверно, очень красиво. Инку хочется увидеть его вживую. Он снова спрашивет у всех про Эррора. Но, как оказывается, у того нет ни друзей, ни семьи, и никто не знает, где он живет. Зато тот действительно чернокостный скелет. После Инк ищет во вселенных. И замирает, видя в одной из них красный закат. Красный, как яростные битвы. Как нежные лепестки розы. Как... Глазницы Эррора красные. Инк немедленно возвращается домой и рисует выше синих линий два красных круга. А потом рука сама тянется и дополняет двумя белыми пятнышками. Нет. На другой стороне желто-синий зрачок. И Инк рисует. Замирает. Образ все еще расплычивый, но... Он вспоминает эти глазницы. У него картинка перед глазницами: сияют звезды, черный смутный череп с кривыми полосами, улыбка и яркие, горящие глазницы. Как яростные битвы... Он вспоминает, как те переполняла злость. Точно два флакончика с красной краской. И вспоминает, как в тех плескалась нежность. Точно лепестки роз. Кто же он, черт подери? Инк идет на самоубийство: проникает в дом Найтмера, своего главного врага, и молит того рассказать об Эрроре. Тот измученно вздыхает. Его глазница так и вопрошает: «Опять?», но Инк не видит. Вместо этого он с замиранием слышит: «Поищи в его пустоте». Пустота... Как туда попасть? Еще одна? Она такая же белая? А есть ли там дом? А там ли Эррор? Неужто конец поискам? И за размышлениями он не замечает как приходит в пустоту. И не в его родную... Здесь стоял пуфик, а вокруг него были разбросаны куклы. Но Эррора здесь не было. Сжав от злости зубы, Инк покинул пустоту. А после обессилено рухнул на кровать. Он устал искать. Сейчас бы поспать, но ему снова вспоминались глазницы. Как лепестки розы... Как яростные битвы... Яростные битвы... Битвы... Битвы . . . И он вспоминает. Вспоминает, как сражались за вселенные. Точно! А ведь, если верить словам других, он уничтожал вселенные! Значит, они враги! Однако... Что-то тут не сходится... Но он продолжает вспоминать их битвы. Они о чем-то постоянно болтали, как менялись локации, как летели то удары кисти, то синие нити. Синие нити. Инк подрывается. Он ворует из какой-то вселенной синие нити по комнате. Вокруг, точно змеи, ловушкой окружили нити. Синие. И он наступает на них. «Ты опять пришел?», — недовольно звучит голос. Его голос. У него снова картинка перед глазницами: сияют звезды, черный смутный череп с кривыми полосами, улыбка и яркие, горящие глазницы Оутертейл. Инк открывает портал и оказывается у обрыва. У их обрыва. Он почему-то это помнит. «Ты опять чуть не забыл?», — снова его голос. И перед глазницами черный расплывчатый силуэт, сидящий на самом краю. Это точно их обрыв. Они здесь виделись. Нужно больше памятных мест. И Инк снова горит идеей перевернуть всю мультивселенную верх дном. Ему снова кажется это хорошей идеей. И он это делает. «С тобой не хочется уничтожать». «Можешь меня обнять». «Удивительно, но.. Ты стал мне по-настоящему дорог». Фразы. Возникали и возникали. Он помнил их. Каждую до единой. И вот ему встречается море. Он замирает. Он помнит теплую ладонь в своей руке. Он помнит нежный взгляд, точно лепестки роз. Он помнит «Я люблю тебя». «Я тебя тоже люблю», — отзывается внутри Инка. Он возвращается домой. Подходит к образу на стене. И прижимается к нему. — Я тебя тоже люблю. И слезы стекают по белым щекам. Он смотрит в алые круги. И, закрыв глазницы, целует его. Они не враги. Они любят друг друга. Но где теперь Эррор? Куда он делся? С ним же все в порядке? Инк снова осматривает дом. Теперь каждая комната — это воспоминание. Здесь Эррор встречал его. Здесь они ели. Здесь смотрели Андерновелу. Здесь они вместе спали. Здесь впервые обнялись. Здесь впервые поцеловались. А здесь... Инк замер посреди ванны. Он вспомниает как однажды застал здесь Эррора. Он схватился за душу и... И тот не бессмертный... Это... Случилось у него на руках. Инк помнит. Эррор умер у него на руках. Нет... Дрим знал. Да, теперь он это тоже припоминает. Ему нужно больше воспоминаний. Ему нужно вспомнить все отчетливо. Ему нужно вспомнить как Эррор выглядел. И Дрим точно может с этим помочь. Он врывается к Дриму домой и говорит, что все помнит. Тот тяжело вздыхает, сдается и говорит «прости». Инк спрашивает где все записи и рисунки, связанные с Эррором. Дрим мрачно говорит: — Я их сжег... Тебе его лучше забыть. Инк не верит. Это... Это так несправедливо! У него забрали воспоминания! За что?! У него же!.. У него ничего не осталось, кроме них... Ничего от Эррора. Инк плачет и покидает дом. Его трясет. В голове крутятся обрывки воспоминаний. Фразы. Но их отчаянно мало! Он желает вспомнить Эррора. Как битвы перетекли в любовь. Когда сказаны те фразы. Как они проводили время вместе. Самое сокровенное об Эрроре. Их последние минуты вместе. Эррор умер — и эта боль похлеще смертельных ран. Эррор умер, а он ничего не помнит! И Инк кричит, царапет череп, валяется на полу и просто впадает в истерику. А через неделю он снова задумчиво крутит черный флакон в руках, ничего не помня и снова начиная свои поиски.