Ян

      Ян не сводит взгляда с мертвого тела, распростертого у его ног. Еще пару секунд назад он хотел одной лишь мести. Теперь же он чувствует тошнотворное напряжение в желудке. Выпустив из рук меч, глубоко засевший в груди половца, он отшатывается в сторону и задыхается.       Он чувствует руку на своем плече и оборачивается к Индро, глядящему на него с тревогой в нежных глазах.       — Вы в порядке, пан?       — Ты… ты пришел за мной…       Рука Индржиха по-прежнему лежит на плече Яна, и это прочная опора, не позволяющая Яну окончательно рухнуть. Тошнота в его желудке исчезает; вместо нее в груди разливается тепло и постепенно наполняет ее полностью.       Яна накрывает волна разнообразных эмоций. Покой. Благодарность. Пылкость. Он не в силах сдержаться и истерически хохочет, недоверчиво качая головой.       — Я прикажу поставить тебе памятник из бронзы! Господи, да я готов расцеловать тебя! — слова невольно слетают с губ Яна, и он прикусывает нижнюю губу, отчаянно желая отречься от сказанного.       — Ну, бронзовый бюст необязателен, пан… — улыбается Индро, обнажая зубы.       Ян усмехается, испытывая облегчение от того, что Индржих не уловил досадной оговорки.       — Но где ты был все это время? — вопрошает пан, желая поскорее сменить тему, пока смущение его не проявилось румянцем на щеках.       — Да так, собрал ягод, выпил бокал вина, вздремнул…       Ян хохочет чересчур сильно, и ослепительная вспышка боли пронзает его бок. Он стонет и хватается рукой за ребра, ощущая, как теплая кровь просачивается сквозь ткань его пурпуэн. Курва.       — Эта рана не слишком-то хорошо выглядит, пан, — безнадежно признает Индро и, прежде чем Ян находится с язвительным ответом, продолжает: — Позвольте мне взглянуть на нее до того, как мы покинем освещенный лагерь.       — Ты знаешь, как перевязывать раны? — скептично хмурится Ян.       — Я знаю достаточно, чтобы остановить кровотечение до тех пор, пока лекарь не осмотрит вас.       Ян с неохотой соглашается. Он расстегивает завязки и пытается освободиться от жупана, но при каждой попытке отдернуть ткань с раны на его лбу выступают сотни капелек пота, и ему хочется стонать и выть одновременно.       — Позвольте мне, — Индро подводит Яна к пню возле костра. Ян, стараясь не хныкать, садится, пока Индржих достает из мешка бурдюк с водой. Он поливает пятно крови водой и разрезает это место кинжалом, отделяя ткань маленькими кусочками, пока полностью не снимает куртку. Индро берется за нижнюю рубашку Яна и осторожно стягивает ее через голову, открывая верхнюю часть тела пана тусклому свету костра и холодному ночному воздуху.       Только сейчас Ян сознает, насколько зверски его избили половцы. Синяки и мелкие порезы украшают весь его торс, а вдоль ребер пролегает глубокая рана. «Кровавый рывок» — так капитан Бернард именует состояние, когда тело не чувствует боли во время боя. Теперь пан на деле понимал, каково это. Сражаться с тем, кто также бьется за свою жизнь, — это совершенно другое дело, и впервые Ян испытал неподдельный страх.       — Ты проделывал это раньше, — сквозь стиснутые зубы цедит Ян, наблюдая за тем, как Индро стоит перед ним на коленях, промывая рану и сосредоточенно хмуря брови.       — Верно, пан. Один из тех мародеров, с которыми я столкнулся, возвратясь в Скалицу, хорошо меня отделал. Так и научился.       — Прости, что называл тебя трусом, — Ян искренен: он действительно имеет это ввиду. — Я о многом сожалею.       Индро встречает его взгляд с понимающим взором, говорящим, что он слишком хорошо знает, через что пришлось пройти Яну.       — Мне тоже жаль, пан. Быть может, я и не называл вас трусом, но уж точно не думал, что вы будете так рьяно сопротивляться своим похитителям.       — Ты слышал то? Нда… Полагаю, это был не самый умный поступок, но тогда я был уверен, что они в любом случае убьют меня, так что…       — Я счёл это мужественным… пан, — произносит Индро, и Ян позволяет этим словам скользнуть прямо в сердце, заставляя его трепетать.       Он говорит Индро, что тот поступил мудро, подождав, пока половцы уснут, прежде чем напасть. Индржих улыбается на это, но больше не поднимает глаз, полностью сосредоточившись на промывании и перевязке раны. Но, если Ян не ошибается, скулы у мальчишки розовеют. Впрочем, кому дано понять это при таком освещении - или при его отсутствии. Возможно, Ян просто грезит, страдая от голода и потери крови. И, возможно, он также воображает это, но у Индро - самые нежные касания пальцев. Вовсе не то, чего ожидаешь от кузнеца.       Закончив перетягивать рану, Индро стягивает собственный гамбезон, чтобы натянуть его на руки Яна. Ян уже готов протестовать, желая возразить Индржиху, что не может оставить юношу в одной нижней рубахе, но как только мягкое одеяние окутывают плечи, он не желает его больше снимать. А когда Индро опускается перед ним на колени, затягивая ремешки, воздух вокруг панича наполняется незнакомым, но весьма приятным ароматом, и Ян понимает, что это запах Индржиха. Птачек словно очутился в лесном саду, где все цветы мира растут в самом густом и темном черноземе. Он заглушает запах крови и смерти, оставляя Яна глядеть на Индро широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.       — Пойдемте, ваша светлость. Давайте доставим вас домой, — усмехается Индржих и помогает ему подняться на ноги.

ɸ

      Уже далеко за полночь, когда они наконец достигают врат Ратае. Ян тесно прижимается к Индро, выглядящему не менее измученным, чем он сам. Но, по неведомой причине, кузнец не отодвигается от него ни на дюйм, даже когда стражники несутся им навстречу, и Ян глубоко благодарен ему за это.       Он едва успевает сказать подходящему с его стороны стражу, чтобы они осмотрели Индро, прежде чем мир окутывает беспросветной темнотой.       Когда Ян вновь открывает глаза, проходит трое суток; на стуле у его кровати сидит Индро и читает книгу. Ян изумляется, что кузнец умеет читать, но тот объясняет, что это не так: он лишь рассматривает картинки. Не раздумывая, Ян тут же предлагает обучить Индро в награду за спасенную жизнь. Индржих возражает, что Яну не стоит беспокоиться на этот счет: господа уже вознаградили его постом на службе у Радцига, а Гануш даровал ему коня — глаза Индро загораются при упоминании этого создания.       — Будет тебе, кузнец. Ты окажешь мне услугу. Без сомнения, я буду прикован к этой койке черт знает сколько дней, и мне нужно за чем-то скоротать время, — рассуждает Ян, стараясь не показать, как остро он нуждается в том, чтобы Индро ответил «да».       — Что ж, в таком случае, почту за честь, мой господин, — Индро с благодарностью принимает предложение.       По истечении недели Индржих знает наизусть весь алфавит.       В одно прекрасное утро Ян больше не может сидеть в четырех самых скучных стенах мира, отчаянно желая из них вырваться, поэтому, когда к нему заходит Индро, он умоляет отвести его в таверну.       — Ты с ума сошел? Пан Гануш точно прикажет выпороть меня за это, — восклицает Индро.       Ян, не в силах больше удерживать в себе этот взбалмошный бред, хватает Индро за ворот рубахи, практичеки затаскивая его на свою койку, и шипит на него сквозь стиснутые зубы:       — Умоляю… Молю, вытащи меня отсюда! Куда угодно!       Кузнец заметно ошеломлен, глядя на Яна широко раскрытыми глазами и разинув рот.       — Ладно, ладно, только… дайте сообразить, — Индро поднимает руки в доказательство капитуляции. — Как насчет того, что я помогу вам подняться на крепость?       Ян соглашается, высвобождая Индро. Кузнец выпрямляется и протягивает ему руку. Ян хватается за запястье, позволяя сильной руке Индро подтянуть его к себе. Он качается вперед, врезаясь в Индро, который бережно удерживает его, накрывая плечи большими руками.       — Вы уверены на счет этого, мой господин? — уточняет Индро, вглядываясь в него невозможно глубокими голубыми глазами и озабоченно хмуря брови.       — Я в порядке… Прошу, помоги мне пойти, — отвечает Ян, на сей раз не в состоянии унять румянец. Индржих скользит рукой по его талии, одновременно обвивая рукой Яна свою шею.       — Навевает воспоминания, м? — улыбается Индро, и Ян фыркает от смеха.       Им удается взобраться на крепостную стену, и едва ветерок треплет его волосы и обдает лицо прохладой, Ян прикрывает глаза, смакуя ощущение. Индро замирает и усмехается.       — Не полагали, что когда-то будете счастливы чуять запах Ратае, пан?       — Нет, — отвечает Ян, открывая глаза, чтобы взглянуть на Индро.       Кузнец широко улыбается ему, обнажая зубы, и Ян не может удержаться от ответной улыбки. Их лица так близки, что, если он немного наклонится, их носы могли бы соприкоснуться. Или губы.       Правда в том, что Ян не чувствует пота, дерьма и лошадей — истинного запаха Ратае. Лишь запах лесного сада.