Испорченный продукт эволюции.

Первое, что почувствовал Яков при пробуждении в нескончаемой тьме — ноющая боль в бедрах. Второе — холодные оковы, туго сковывающие и руки, и ноги. А третье — завихрение пустоты в голове. Противнее всего было пытаться привыкнуть к полнейшей темноте в помещении. Парень попытался повертеть головой в разные стороны, чтобы оценить обстановку. Ситуация его не радовала. В комнате не было видно ни одного предмета. Он постарался сжать кулаки и медленно их разжать. Хорошо, что может управлять своим телом. Приближающиеся шаги за дверцей заинтересовали его внимание. Затем она отворилась под легким, будто бы запрограммированным, движением.

Настолько уверен в себе, что даже дверь не запираешь, мистер Шпион?

Первые пару секунд парни смотрели друг на друга. Затем, Немо Вальтер решился подойти чуть ближе. Охранники закрыли дверь снаружи, а затем включили свет в самой комнате. — Добрый день, Яков. — Безэмоционально поприветствовал тот. Параноик стал разглядывать предателя, отметил, что на его рукаве есть засохшие капли черной жидкости. Заметив этот фактор, он взглянул прямо в стеклянные глаза. — Я пришел приговорить. — С тобой я общаться не намерен, — прохрипел усталый голос, — проваливай отсюда. — Протестующе завопил Яков. — Не могу, меня прислали сюда допросить тебя. И если ты не разговоришься, боюсь, мне придется применить насилие. — Молчание со стороны Якова заставило Вальтера показать то, что он держал за спиной. Два револьвера. — Не смей дольше держать их, ты, ублюдок!.. — рывком он кинулся вперед, но «сети» удержали тело от свободы. — Интересная картина, — Немо покрутил их почти перед лицом Якова, изучая его эмоции. — Ты дорожишь орудием больше, чем своими товарищами. — Кто бы говорил? — Ухмыльнулся юноша. Он должен был поставить мозги шпиона на место. Пусть Вальтер и думает, что сейчас им движет мозг, этот разум ничтожен без чувств. — Твои же слова были, что для тебя дороже всех револьверы и те, кому ты их доверяешь? — Яков вздрогнул, а его надзиратель оскалился. Прямое попадание, да? — Я обманывал Немо, а ты, Вальтер, мелкое отродье, что пользуется удачным случаем. — Однако ты выдаешь себя мимикой, — он убрал один из револьверов в кобуру и свободной рукой провел по щеке сидящего. — Именно это и славно убрать, не думаешь? Чувства делают тебя слабее. — Убери. От. Меня. Руки. — Злобно отчеканил пепельноволосый, пытаясь уйти от прикосновения. — Яков-Яков… Очень жаль, что эксперимент на тебе потерпел такой крах. Ты мне нравился душой, пока мне не оставили только разум. — Не пользуйся личиком и пристрели тогда меня, — чёрные глаза прищурились. Ему было уже не страшно умереть, лишь бы не видеть, во что превратился шпион. Это все походило на кошмар, от которого можно проснуться только умерев, возможно, не один раз. Однако эта «провокация» осталась проигнорированной. — Признаюсь, думал, что разговорить тебя будет сложнее. Кажется, то, что укрепило нашу связь в казарме, все же дало волю язычку. — А ты осмелел с тех пор, когда я сказал, что это ты нашел ко мне подход? Не делай поспешных выводов, ошибешься. Скажи честно, — он стукнул ногтем три коротких раза, — за нами наблюдают? — теперь три сравнительно длинных, — А может подслушают? — и снова три коротких. От кого ты ищешь спасение, Яков? — Нет, — быстро ответил Вальтер и выпрямился. — Я был против подобных уловок. Отец мне доверяет. — Яков наклонил голову в бок, снова выразительно взглянув на грязный рукав. — Ох, уже заметил? Да, ты все такой же наблюдательный. Не переживай. Это не от твоих "друзей". — Мне плевать. — Вальтер показал эмоцию удивления. — Я уже доверился однажды им, и куда меня это привело? — Вот именно. Вернёмся к первоначальному плану. — Он стал набивать что-то на револьвере. Один короткий удар, два длинных звука. — У меня есть пара вопросов. Ты ответишь на их? Яков пожал плечами, мол «ну, а кто знает? может да, может нет.». Вальтер продолжил набивать ответное сообщение: один короткий, неловкая пауза и три длинных. Затем он сделал задумчивый вид. — Ну же, больше действий для того, кто тебе нравился. — Парень вовсю показывал свою власть над другим и, ясное дело, наслаждался реакцией. Даже расправил руки, будто для объятия, напоминая Оливера. Два длинных, три длинных, вновь два длинных ударов ногтем о ноготь и один маленький щелчок пустого револьвера.— Ты все еще ничего не помнишь о втором эксперименте? — Мои слова попадут в руки твоего папочки? — Пытаясь не забыть набитый ритм, спросил он. — Не ты опрашиваешь меня, Яков. Казалось, что темная комната пропиталась сладким запахом. Холод никуда не ушел, наоборот, только усилился. Нет тепла там, где человек, которому ты правда доверился, потерял себя. — Ответь на мой вопрос и я отвечу на твой. — Да. Он узнает о разговоре через меня. — Два коротких топота сапог Вальтера. И один короткий смешок. — Ничего я не помню. Ты ведь сам с амнезией, считай, что в одной лодке со мной, предатель. Хотя, кажется, ты выкинул меня за борт. Вальтер развернулся к двери, будто что-то проверяя, и снова повернулся к параноику. Он склонился над Яковом, положив руки на плечи юноши. — Слушай внимательно, — начал шептать Вальтер, будто бы опасаясь, что его услышат, — отвечай мне живее. Время не резиновое. Пальцы юноши скользнули с плеч на шею. Он слегка сжал ее, чтобы Яков вдохнул воздуха и в тот же момент вцепился в чужие губы своими. Неудачный идеальный солдат сразу же прикусил чужую губу, смешивая в этом поцелуе металлический привкус. — Не зазнавайся, мразь, — скривил пухлые от манипуляций губы параноик, — тебе не дозволено. — поставив акцент на первое слово, он сглотнул. — Хах, так точно. Тогда перейдем сразу ко второму вопросу. Ты готов к смерти? Ты ведь в скором будущем можешь быть расстрелян. — У нас нет выбора. Ты с самого начала знал, сука, знал, что у нас не было выбора. И все равно встал на противоположную сторону. Тц! Шпион мягко улыбнулся и приблизил револьвер к губам, прося, чтобы тот мигом заткнулся. За дверью раздались шаги. Вальтер развернулся к двери с вопросительным лицом. Но шаги прошли мимо. — Видишь ли. Да. Я знал. Я все знал, и предал вас, но не в этом дело. Я хотел почувствовать то, что ждало тебя. Яков взмахнул головой и в его черных глазах будто бы зажёгся убийственный огонь. Скажи еще слово и я сдохну от позора за тебя. Однако, вместо слов, надзиратель коснулся револьвером промежности своего испытуемого. Тот дёрнулся от неожиданности. — Хочешь продолжу допрос в более страстной форме? Или прострелю тебе и это место? — Ты конченный… аах. — Пепельноволосый, сам не осознавая и не отдавая себе отчет, прильнул пахом к удаляющемуся от него револьвера и его сразу охватила неприятная боль в бедре. — Ого, так тебе понравилось? А сам противишься. Яков не стал ничего отвечать. Он смущенно и стыдливо уселся поудобнее, чтобы не поддаваться своему маленькому возбуждению от жалких махинаций. Его глаза закрылись и он почувствовал мокрую дорожку на своей щеке. Черт! Ебал он все это в рот — и этого Вальтера, и Немо, и себя любимого. Он устал мучаться и бояться всего. Больше всего все еще пугала смерть. Он боялся умереть от отравы в еде, от ядовитого воздуха, но никогда не думал, что ему будут угрожать мордой того, кто его возбуждает. Яков выдохнул и открыл глаза, мир перед ним плыл от слез. — Раскис ты конечно. Не этого я ждал. Ну, — Вальтер всё равно коснулся снова револьвером паха и сделал простое круговое движение, — мне так даже больше нравится! Продолжай! Плачь, так из тебя и правда ненароком выйдет! — Хохотнул надзиратель. Яков уже хнычет от того, как ткань ограждает его от свободы, как же она жмет. Разум затуманивает то, что он видит только Вальтера, что так широко улыбается. А руки шпиона на месте не лежат уже: убрав и второй револьвер куда-то за спину, тот снял явно лишний галстук Якова и стал расстëгивать рубашку. — Что ты хочешь? — Я хочу правды, Яков. — Ну ты и… — не закончив, тот начинает задыхаться. Вальтер стал массировать его соски, прильнул к шее и жестоко укусил. — Скажи это, Яков. — …Предатель. — Охоха, какой злобный голосок. Я аж боюсь, — мурлыкнул надзиратель и продолжил оставлять засосы. — А сам то убийца. Застрелить тебя мало будет, не думаешь? — Ты хочешь меня убить? — Я не позволю тебе умереть, Яков. Ты очень умен и красив. Ты создан для такого будущего, где буду властен я. И, — он мягко поцеловал сидящего в подбородок, — я не врал, когда сказал, что будь шанс, я бы сбежал вместе с тобой. Но идея с «бессмертием» меня вдохновила больше. Зачем бежать вместе и умереть от какой-нибудь нашей глупости, когда я знаю, что могу стать бессмертным вместе с тобой? — Ты упускаешь одну вещь, Вальтер, — брезгливо уточнил Яков, — Ты больше не тот, когда мы говорили об этом. — Но я все также горю желанием отсосать, когда вижу тебя. — Пароноик дëрнулся от нового укуса в шею. — Мало ли чем ты там горишь, я все еще не… — он рвано выдыхает, когда надзиратель уже рукой агрессивно сминает его член. — Вальтер, либо вытащи его уже и отсоси, как хотел, либо заканчивай с этим и уходи. — Хочешь покомандовать даже когда связан? — Яков сжимал кулаки до проявления на ладони полумесяцев. Вальтер, не дождавшись ответа, принялся снимать с него брюки. Пепельноволосый всем своим видом давал знать, что, несмотря на его скованность, он все еще может приказывать своему любовнику. И тот — на удивление! — действительно выполняет все, о чем просит параноик. Когда брюки вместе с трусами сползли чуть вниз по худощавым ногам, Вальтер затаил дыхание. — Какой же ты, Яков, прекрасный, — он медленно стал на колени, — ты прямо создан, чтобы возбуждать меня. Чëрные глаза были направлены на полуобнажëнной низ. Слезы все еще изредка стекали по щекам, будто бы игнорируя волю хозяина. Вальтер аккуратно всосал в свой рот головку члена. Яков довольно вздохнул. Предатель не имел опыта сексуальной жизни, но пока сам Яков разрешает делать с ним подобное, то и в Бога заново уверовать можно. Он чуть более уверенно взял глубже, специально нажимая локтем на раненое бедро.

Ну же, Яков, плачь навзрыд. Ты этим больше возбуждаешь нас обоих.

Самозабвенно заглотив наполовину пах, шпион давится и задыхается, но этим только добавляет ситуации опасные оттенки их действий. Шпион — гордость отца, надежда на светлое будущее именно на этом первом, а он, не стыдясь, помогает в чем-то подобном пленнику. Яков же разрешает это, вроде бы и деваться ему некуда, но он еще и командует, и пошло стонет, мычит. Если бы их застали, появились бы вопросы. Хорошо, что они одни. Вальтер обсасывает, слегка кусает, и отпускает горячий орган изо рта. Он слышит разочарованный голос своей пассии и целует в уздечку, поднимаясь и облизываясь. Он выглядит довольным, снова лезет с поцелуями, и в этот момент Яков уже не противится, пытаясь отдаться своей иллюзии. Вальтер дрожащими руками расправляется со своими брюками и боксерами, они летят вниз. Пальцы вмешиваются в поцелуй, смачиваются слюной и принимаются разрабатывать напряжëнное колечко мышц. Недовольное мычание надзирателя тонет в новом поцелуе. После недолгих прелюдий пальцы вынимаются из тëплого места. Яков смотрит надменно снизу, когда Вальтер закидывает ноги так, чтобы в него могли войти. — Скажи мне честно, Яков, ты готов к третьему эксперименту над тобой? Помолчав около пяти секунд, черные глаза зажмурились, прогоняя последние ненужные слезы. — Третий эксперимент надо мной проводишь ты сейчас? — Конечно, — звонко чмокнул в губы персиковолосый, — но это еще далеко не конец. Вальтер набрал воздуха в легкие и помог проникнуть в себя. Он эгоистично стал легко двигаться, пытаясь привыкнуть или хотя бы найти простату. Много времени это не заняло: он достал до заветного колечка и стал более активно скакать. Яков гортанно стонал, то от боли в бедрах, на которых сидел его надзиратель, то от наслаждения, что приносит все еще этот идеальный солдат. Как они докатились до того, что трахаются в комнате допроса, когда буквально за дверью рядом ходят охранники, которым велено обо всем подозрительном сообщать генералу? Об этом и заволновался параноик. — А что, ты уже, хаа. и не боишься, что папочка узнает, ухм? — произносил между стонов отступник. — Нет, — выдохнул он, — я всех охранников поблизости предупредил, что я буду слегка. — вдохнул поглубже и снова тихо воскликнул, — слегка тебя пытать. — О, да, мне очень плохо, — издевательски произнëс Яков. — Я скоро. Я… Ах! — Вальтер ускорился, предсказывая, что он скоро закончит. Яков сам стал вбиваться бëдрами, уже даже перестав обращать внимание на боль. Первым кончил Вальтер, запачкав мятую одежду. Затем, после еще двух грубых толчков кончил и параноик. — Признаюсь, это было лучше, чем я ожидал.