Горечь

Югао существует в этом отравленном вареве вот уже пятый год и все никак не может подохнуть, чтобы там, в ином мире, встретится с Хаяте. Она ушла из анбу, потому что после его смерти мечница больше не могла взять в руки оружие - её кидало, выворачивало наизнанку, корчило, словно одержимую, до тех пор, пока рукоять катаны не выскальзывала из ослабевших пальцев. А потом она заходится в рыданиях, сжавшись на полу, в углу, словно выброшенный в штормовое море щенок, захлебываясь слезами и отчаяньем. Иногда, в особо тяжкие моменты, когда плакать уже сил нет, в пустой голове у неё возникает мысль о самоубийстве и тут же она слышит недовольный, низкий, грудной голос Хаяте, грозящий переломить ей пальцы, если она сделает хоть попытку. Югао распахивает большие, остекленевшие глаза, смотрит на глухо затворенный прямоугольник двери и ей кажется, что там стоит он - такой тёплый, черноволосый, с задорными искрами в угольных глазах. Но потом наваждение проходит и её накрывает новой волной истерики. Сегодня в госпитале ей дали выходной. Как раз вовремя, ведь именно в этот день ровно пять лет назад шпионы Орочумару убили Хаяте. Очередной повод с головой погрузится в чёрный яд своего отчаянья и боли. Но нарисовавшийся с самого утра Ямато не позволяет ей вдоволь насладиться собственными мучениями. Он стискивает полные губы в твердую линию и схватив за шиворот, тащит в ванную. Там, сует под холодную воду и заставляет долго мыть лицо и руки, пока её не начинает трясти уже не от слез, но от холода. Капитан ничего не говорит - из них троих, работающих в команде под руководством Какаши Хатаке, в анбу остался он один. Иногда, Югао задается вопросом почему? И сама же на него отвечает - у Ямато никого не было: ни семьи, ни любимой женщины, ни собственного имени, которое дают ребенку родители. Он считает себя всего лишь инструментом, оружием, в руках властей Конохи, единственная цель которого - защитить деревню.  Ямато бережно кутает трясущееся от холода худое, осунувшееся от горя, тельце в мохер большого банного полотенца, смотрит на неё пристально, теплыми, чёрными глазами и на фоне белого кафеля стен, Югао ему кажется птицей с обскубанным фиолетовым оперением и обрезанными крыльями. Он хочет её утешить, но прекрасно понимает, что никакие слова ей не помогут и не изменят того, что уже произошло. Потому Ямато просто молчит и думает, что делать дальше. Когда горячие пальцы капитана невзначай касаются подбородка девушки, подтягивая полотенце повыше и не позволяя соскользнуть ему на пол с угловатых плеч бывшей напарницы, у Югао в голове вдруг что-то щелкает, она теряется в блескучем обсидиане его глаз, видит там вместо своего отражения лицо Хаяте и тянется к его губам, прижимается к ним своими, посиневшими, ледяными и дрожащими. Ямато не ожидает такой реакции, он смотрит расширенными от шока зрачками поверх макушки спутанных фиолетовых прядей, затем опускает взгляд на лицо девушки и внезапно встречается с широко распахнутыми янтарными глазами - взгляд пустой, безразличным, ничего не выражающий. Мёртвый взгляд. Ямато разжимает пальцы, сжимающие махру полотенца, и отскакивает назад, но губы ещё хранят холод поцелуя Югао и ему кажется, что они покрылись инеем. Он никогда не воспринимал Узуки, как женщину - только, как сестру, не то, чтобы она ему не нравилась, Югао красивая девушка и многие пытали счастья после смерти её жениха, просто и её, и Какаши он воспринимает, не просто, как друзей или напарников. Эти двое стали для него родными людьми, семьёй, которой у него никогда не было, и то, что сейчас сделала Югао было вопиюще неправильно и абсурдно. Тензо смотрит на бледное, как у утопленицы лицо девушки, на поникшие плечи и мокрые волосы, налипшие черничными завитками на впалые щеки и тонкую шею и внезапно дает ей громкую затрещину, как немое напутствие придти в себя. Узуки судорожно хватает губами воздух, часто моргает, словно после долгого, коматозного, выматывающего сна, и хватается рукой за щеку - холодная кожа от пощечины начинает гореть, наливается красным, огненным пятном. - Прости, - виновато шепчет девушка, пытается сдержать подступивший к горлу, душащий комок слез. - Я думала ты это он. - Я знаю, - отвечает Ямато, хмурит ястребиные брови, сжав руки в кулаки. - Но я - не он. Решение приходит само собой, глупое, не совсем правильное, вряд ли адекватное, но в данный момент просто необходимое. Джонин хватает девушку под локоть и на ходу, выключив в ванной свет, тащит Югао за собой. - Тебе нужно выпить. Это приказ и он не обсуждается.