Солнце в горах

      Когда-то, вероятно в тот год, когда маме Феликса только сделали операцию. В тот год все шло настолько хорошо. Все налаживалось, жизнь приобретала новые краски.       Переезд в Токио дал новую жизнь. После стольких лет страданий, после смерти отца и долгой попытки спасти маму от депрессии, Ли почувствовал себя в столице самым свободным человеком, каким не чувствовал себя еще никогда в жизни.       Именно в такие моменты ты понимаешь, что перед тобой открыты все двери этого мира. Можно заняться чем-то, что хочется только тебе и не жить по приказам и правилам. Есть возможность поступить в любой университет, гулять, встречаться и любить.       Тогда парень и вспомнил про свою мечту стать журналистом. Почему журналистом? Впервые эта идея родилась у него в лет двенадцать и была подпитана ненавистью и желанием засадить отца за решетку.       За столько лет Феликс понял, что Ли Джин как будто неуловимый. Он много раз попадал под подозрения полиции в каких-то делах об убийствах или кражах. Но всегда выходил сухим из воды.       Ликс решил, что единственным вариантом покончить с этим страшным человеком будут новости и общественное мнение. Если опубликовать статью и раскрыть все ужасные дела этого человека, то люди обратят на него внимание. Когда столько людей по новостям узнают о всех преступлениях Джина, он никак не сможет скрыться от закона. Мальчик понял, что быть журналистом настолько сильное оружие, что его упустить — большая ошибка.       Потом эта идея пересола в план на будущее. Мечта поступить на факультет журналистики стала самой заветной.       И вот, подвернулась такая возможность. Денег тогда у Ли с мамой было предостаточно, даже после операции от денег отца оставалось довольно много.       Мечта смогла стать явью и буквально за три месяца подготовки Феликс поступил на факультет мечты. Причем, вышло так, что туда же поступил и Минхо. Довольно случайно, потому что тот не знал, чем хочет заниматься после школы. А оценки позволяли ему поступать в любой вуз. И в итоге, полистав список факультетов на сайте Токийского университета, тыкнул в первый попавшийся, коим оказался журфак.       Не то, чтобы Ликс был этому очень рад. Но поступить вместе с единственным знакомым из столицы — довольно удобно, особенно для такого асоциального человека как он.       Лекции, семинары, контрольные, экзамены, попытки завести отношения. Все давалось хорошо, кроме последнего. Девушки его никогда не привлекали, а парни на этом факультете оказались все какие-то слишком правильные и консервативные.       Ли это не то чтобы сильно расстраивало. Прошло не так много времени, пока он освоился. И в конце первого курса у матери нашли осложнения после операции и положили в больницу. Пришлось платить за обучение, за квартиру, лечение мамы и за жизнь. Денег кардинально перестало хватать. Через год Феликсу все же удалось перевестись на бюджет и устроиться на довольно хорошо оплачиваемую работу в круглосуточном, но денег все равно хватало в притык.       Пришлось переехать. Выгоднее было бы, конечно, переехать в другой город, потому что жизнь в столице обходилась очень дорого, но бросать университет он даже не рассматривал. Поэтому Ли нашел вариант ближе к окраине города, который обходился очень дешево из-за не очень хорошего состояния квартир. Выбирать не приходилось.       Но также как и везде — цены растут, а вот зарплата не очень. И вскоре, оплата аренды за квартиру стала расти, цены на лечение матери — тоже. А с работы Ли получать больше не стал. Поэтому начали накапливаться долги за квартиру. И в скором времени все вышло из-под контроля, и старушка-арендодатель стала чаще приходить к нему с угрозами.       После смерти матери, ушли затраты на лечение, но все равно. Долг за квартиру был настолько большим, что маленькая зарплата Феликса не могла покрыть его. В итоге, пришлось из нее съехать, еле как уговорив арендодательницу не подавать в суд, за неуплату долга и обойти стороной скандал и драку с ее охранником Мамору.       — Нет, Минхо, я не хочу вас напрягать, как только я найду новую квартиру, я съеду, — Феликс никак не поддавался уговорам Минхо и его отца.       Предложения остаться жить у них до конца университета, пока он не устроиться на нормальную работу по специальности, было уж слишком щедрым. Соглашаться на такое — не в принципах Ликса. И как минимум некрасиво по отношению к семье Минхо.       Впереди еще месяц лета, а потом сложный последние полгода обучения и конец. Очень хотелось, наконец пойти работать по специальности. Но пока, по правилам университета, этого было делать нельзя и приходилось пахать дополнительные смены в круглосуточном, чтобы накопить на залог на новую квартиру.       — Ладно, — перевел тему Минхо. За завтраком спорить не лучшее начало дня, — ты сегодня до скольки работаешь?       — До четырех, — отпивая вкусный кофе, приготовленный другом, сообщил Ли, — но… Когда домой вернусь пока не знаю, — хитро улыбнулся.       — Опять со своим хахалем идешь гулять? — недовольно цокнул Минхо.       — Боже, какой еще хахаль, бред какой-то, — уголки губ поползли вверх от мыслей о Хенджине.       — Ага, как скажешь, — бросил он, по-кошачьи улыбнулся и вышел из кухни.       После того дня, несмотря на проблемы с квартирой, ощущалось все настолько легко. Снова, как на первом курсе университета, ощущалась свобода. Общение с Хенджином будто окрыляло.       На следующий день после концерта, группа вернулась в Сеул и у них начался долгожданный отпуск. Который Хенджин решил провести в Японии, вместе с Ли.       Феликс очень испугался, когда в один из дней, после того как Хенджин уехал обратно в Корею, тот ночью ворвался в круглосуточный с огромным стаканчиком теплого какао с зефирками. Хван провел с ним всю ночную смену, рассказывал разные увлекательные истории и травил шутки, чтобы Ликс не заснул. И не слушая никаких уговоров и отговорок провел его до дома Минхо, после конца смены.       Теперь Хенджин каждый день встречал его после работы, не важно в какое время она заканчивалась, и они ходили куда-нибудь гулять. Или Хенджин просто провожал домой, если Феликс уставал после смены. Они гуляли, болтали о разном, Хенджин рассказал ему все-все, что происходило у него в жизни, как с ним никто не хотел общаться, считая странным, как он пошел в музыкалку, как познакомился с Джисоном. Рассказывал про сложные будни трейни, про директора, про дебют и последующие события, концерты и мероприятия. Феликсу было очень интересно слушать как менялся Хенджин за эти тринадцать лет отсутствия его жизни музыканта. Смешные моменты, момент страха и неуверенности в себе. Это все казалось Ли безумно увлекательным и интересным. За такими историями и прогулками после работы пролетел весь июль.       Ли ко всему этому так привык, совершенно не хотелось, чтобы заканчивались эти прекрасные солнечные дни общения с Хенджином. Однако, он все еще боялся открываться Хвану полностью. Слишком стеснялся своего прошлого и не хотел снова переживать внутри все ранящие события. Но вместе с этим, будет правильным рассказать, что его тревожит. Ведь, он знал, что Хенджин в любом случае поддержит, надеялся на это. Ничего не изменилось с детства. Кроме Феликса.       — Привет, солнышко, как прошел твой день? — как обычно радостно с порога спросил Хенджин, за которым медленно закрылась стеклянная дверь магазинчика.       — Сойдет, ничего необычного, — спрятал улыбку.       В плане отношений за этот месяц они никак не продвинулись. Хенджин не хотел торопить Ли. А Феликс… Ему безумно хотелось все это время снова ощутить этот приятный запах совсем близко и попасть в теплые объятья. Но чувство вины, из-за того, что он не рассказывает, в ответ на истории Хвана, ничего о себе, вселяло страх. Будто из-за этого молчания, он врет о себе, о своем прошлом, о себе настоящем. Он не заслуживает такого честного и искреннего человека рядом с собой.       Хотелось быть эгоистом, притянуть Хенджина к себе и никогда не отпускать. Поэтому он попытался отпустить ситуацию. Просто наслаждаясь моментами, который этого замечательный парень ему дарил, водя в самые удивительные места страны, в которой он прожил так долго, но ни одного из них не знал. Однако чувство тревоги и вины мешают. Мешают почувствовать себя счастливым и свободным. Они сковывают все тело железными цепями из которых так сложно выбраться. Но сделать это необходимо.       — Куда пойдем в этот раз? — оперся о прилавок рукой, внимательно разглядывая лицо перед собой.       — Не знаю, куда хочешь.       — Эх, ну ладно. Я ничего нового не нашел, поэтому пойдем в тот парк, в который ходили на прошлой неделе?       То, что Феликс не проявлял никакой инициативы в общении, поначалу очень сильно беспокоило Хенджина. В какой-то момент он даже думал все бросить. Переживал, что навязывается и напрягает Ли своим обществом. Но после нескольких таких дней, которые на самом деле очень сильно нравились самому Хенджину, он понял, что Феликсу тоже нравится, просто он старательно пытается это скрыть. То, как Ликс смотрел на пейзажи мест, куда они ходили смотреть закаты, как с блеском в глазах рассматривал тематические граффити в арт-районе, где они ужинали в одном из ресторанов, как с радостью бежал на лифт в самом высоком здании Токио, чтобы посмотреть панораму города. Все это говорило Хенджину о том, что он делает все не зря.       — Как скажешь, Хенджин. Скоро Риота придет, сейчас помою пол.       — Хорошо, схожу за кофе, — оттолкнулся от прилавка, выпрямляясь, — тебе же как обычно XXL?       — Да, спасибо большое, — слабо улыбнулся, направляясь в кладовку за шваброй.       Сегодня. Феликс решил, что сегодня, если представится такая возможность, он расскажет ему все, чтобы наконец сдвинуть отношения с мертвой точки, почувствовать себя свободным. Сейчас нервы на пределе, хочется продолжать сбегать от прошлого, вырвать у себя его из головы и никогда больше не вспоминать. Хочется потерять память и начать новую жизнь. Но в тоже время, совершенно не хочется забывать горы, закаты и Хенджина.       — Ну, пойдем, — из чуть приоткрытой двери через некоторое время послышался голос Хвана. Он увидел через стеклянные витрины магазина, что Риота уже пришел и Феликс сдал смену, поэтому решил не заходить.       Ли тут же вздрогнул, очнулся от мыслей, попрощался с коллегой и выбежал к гитаристу, что стоял с двумя стаканчиками кофе в руках. На нем неизменно белая футболка и черный легкий костюм, волосы завязаны в слабый хвостик на затылке. Все как обычно. Но чего-то все-таки в его внешнем виде не хватало, но Ли пока не понял чего.       Прогуливаясь по нешироким улочкам вечно шумного города, по направлению в парк, и медленно попивая кофе из огромных стаканчиков, они разговаривали обо всем, что приходило в голову. Феликс рассказывал о прошедшем рабочем дне и планах на диплом. Хван внимательно слушал, пытаясь вникнуть во всякую журналистскую терминологию и понять, о чем вообще будет писать Ли. А затем разговор медленно перетек к отработке и Минхо, а после и к поискам новой квартиры.       — Солнце, у меня к тебе есть предложение, — остановился на входе в парк Хенджин, чтобы придать серьезности своему предложению, — давай я найду место твоей практики, — приостановился, не решаясь продолжить, — в Сеуле.       — Чт… Что? — он действительно не понял, что за слово из пяти букв только что прозвучало. Это ситуация резко напомнила ту, когда маленький Хенджин предлагал прогулять школу, но в этот раз намного масштабнее.       — Ну, в смысле. Ты не хочешь вернуться обратно в Корею, вместе со мной?       Хенджину показалось это замечательной возможностью, так легче будет защитить этот комочек счастья, он будет рядом и не нужно будет так за него переживать. Феликса здесь вроде ничего не держит, Хван найдет ему хорошую работу поближе к себе и не будет так волноваться.       — Э-эм, — мозг почему-то отключился и не хотел начинать думать. В голове сидела обезьянка и била тарелками по вискам. Ли стал слышать только стук своего сердца, — я…       — Ну, просто подумай, это хорошая возможность. Вернешься на родину. Я буду рядом… — перед Хенджином стоял тот маленький русый мальчик, который не хотел врать маме, он еще сильнее сжимался от неуверенности.       Мысли закружились в голове. Нужно было что-то ответить, но слова не складывались в предложения. Сеул. Дом. Мама. Счастье. Боль. Отец. Ложь. Страх… Страх — это именно то, что он сейчас испытывает. Что если он согласится? Что тогда будет? Хенджин рано или поздно все равно захочет все узнать. А когда узнает, то не захочет его больше видеть и слышать. Страшно переезжать в страну, которую пытался забыть всеми возможными способами и потом остаться там совсем одним. Если Хенджин узнает, то так и произойдет. Тогда лучше сказать сейчас, лучше сказать, чтобы Хенджин бросил его сейчас, чтобы не было так больно потом. Феликс решил. Сейчас.       — Хенджин, — вдруг резко попытался собраться Ли, посмотрев в глаза напротив, скрывающие свой блеск в тени кепки. Пора. Он так долго репетировал перед зеркалом, — прежде чем я отвечу на твое предложение. Я хочу тебе кое-что рассказать.       — Рассказать? Я слушаю, — озадаченный такой переменой настроения Ликса, сказал Хван, — пойдем сядем? — кивок. У Феликса последний шанс собрать свои мысли в кулак, готовясь к исповеди.       — Я очень сильно надеюсь, что твое мнение обо мне никак не изменится и ты не будешь меня как-то жалеть, — тяжело вздохнул, замолчав.       Страшно, что Хенджин может посчитать его слабаком, который не смог постоять за себя и за маму, посчитать его глупцом, который придумывает проблемы из ничего. Что может начать его жалеть.       — Ликси, ты о чем? — еще сильнее начал переживать за свое солнышко. Почти свое.       — Помнишь, ты с самого начала у меня допытывал: почему я тогда уехал, ничего не сказав?       Хенджин кивнул, он понял, о чем будет идти речь. Но переживание не ушло, ведь было видно, что Ли это очень беспокоит. Он положил ладонь чуть выше колена Феликса, показывая, что все будет хорошо и он останется рядом и выслушает все, что поведает ему Ли.       — Мы… Уехали тогда не по своему желанию, — опустил взгляд, чтобы не смотреть в удивленные глаза, что прожигали насквозь.       Очень тяжело говорить. Он еле-еле пытается сформулировать фразы более похожие на цельные связные предложения. Хоть он и готовился так долго — не помогло. И Хенджин не помогает, он сильнее сжимает колено, пытаясь… Пожалеть? А может он злиться? Злиться, что Феликс ему не рассказывал. Он имеет на это полное право.       Феликс всегда себя винил за свою слабость, пытался держаться, пытался выбраться из этого пожирающего котла беспомощности. Но все было тщетно, так он думал.       Он рассказал обо всем, что никогда не рассказывал никому. Даже Минхо до сих пор ничего из этого не знает. Ему тоже стоит рассказать, но Ли не хочет видеть этот сочувствующий взгляд еще и от друга. Он не знает точно как отреагирует старший Ли. И от этого тоже страшно. Хотя возможно, уже не так страшно, как рассказывать сейчас это Хвану, не так страшно потерять. Он запутался. В мыслях, в чувствах и желаниях.       — Я не смог ему никак тогда противостоять, не смог защитить маму, я испугался, как слабак… — было невероятно тяжело говорить, воздуха не хватало, а слезы полились из глаз сами по себе.       — Солнце, боже, ты не слабак, любой бы испугался. Не рассказывай больше, если не хочешь, не нужно себя мучать, пожалуйста, — Хенджин попытался приобнять Ли, но тот слабо оттолкнул его, готовясь продолжить.       — Нет, я расскажу, иначе я чувствую, что вру тебе, — упрямо проговорил парень, нос уже успел забиться, поэтому дышать приходилось теперь только ртом, от чего вздох оказался еще тяжелее. — По итогу, мы переехали в Кобе. Нам пришлось поменять имена, поменять все документы и стать другими людьми, чтобы скрыться от полиции, которая его искала… Эти пять лет были адом… — плечи подрагивали от тихого плача, вспоминать было безумно тяжело. В голове проносились картинки того страшного прошлого, что хотелось выкинуть. — Он творил столько ужасных дел, что не перечислить… И в итоге. Это же его и погубило. Его убили где-то в подворотне. Мы с мамой, узнав это, подали заявление на остальных в этой банде, кого знали. Нам выплатили компенсацию и несколько миллионов йен осталось от отц…       Все-таки сложно называть этого человека «отцом». Он делает это только в своих мыслях, когда ругает себя. Осталось рассказать Хвану только самую тяжелую часть. Все остальное тоже было тяжело говорить. Но эта рана все еще кровоточила, она произошла слишком недавно. Он потерял свою единственную тогда опору, своего «человека из настоящего», что уже успел поменяться местами с Хенджином и стать человеком из прошлого. Как быстро это произошло. Неужели так легко отпускать родного человека? Возможно он просто смирился. Отпустил маму в лучшую жизнь.       Слезы все еще стояли в глазах, Ли смотрел в одну точку, пытаясь осознать, что только что рассказал все. Выплеснув все, ему стало… Не легче, но хотя бы не давило чувство вины.       — Ликси, солнышко, — сердце кровью обливалось. Он все же притянул рыдающего парня в объятья, легко поглаживая по волосам, пытался успокоить. — Какой же ты сильный, такое пережил, — прошептал на ухо и закрыл глаза, представляя, как больно Ли. А он жаловался на одиночество и на то, что его бросил единственный друг. Как он мог?       Ли продолжал тихо плакать, пытаясь настроить дыхание. Объятья успокаивали и придавали ощущение защищенности. Как мама обнимала его раньше. Такие крепкие и теплые объятья, которые не хотелось разрывать. Если и они уйдут, то у Ли ничего не останется.       Он крепче схватился за пиджак на спине Хвана, чтобы этот, единственный теперь родной человек, точно не исчез, чтобы он не оказался просто желанным сном.       — Если, — шмыгнул носом, — если ты теперь не хочешь, — вздохнул, — не хочешь со мной иметь ничего общего, то я пойму, — но в голове горела только одна красная табличка с словами «не уходи». Он слишком привязался к Хенджину за такой короткий срок. Всего месяц, а как будто прошло намного больше.       — Феликс, — оттянул парня за плечи, разрывая объятья. Ли, как маленький котенок, которого оторвали от мамы, сжался, боясь того, что сейчас может произойти, — Ликси, господи, я ни за что тебя не оставлю, как ты только мог такое подумать. И мое предложение вернуться со мной в Корею все еще остается в силе. Но если ты не захочешь, я обязательно что-нибудь придумаю, Ликс. Ни за что, я не хочу тебя оставлять. Ведь… Ты мне нравишься…       Феликс широко открыл глаза, не ожидав такого. Тут же переставая плакать и вообще издавать какие-либо звуки. Его мысли прервали такой неожиданной фразой.       — Можно… — неуверенно начал Хенджин. — Я тебя поцелую?       Ли очнулся от шока и кивнул. И тут же почувствовал прохладные пальцы на щеке, что, чуть касаясь, провели по линии челюсти и спустились на шею. Феликс прикрыл глаза, втягивая побольше воздуха, почувствовав прикосновение чужих губ на своих. Легкий и невесомый, по-детски невинный поцелуй, что через секунду стал более взрослым.       Феликс крепко обвил руками талию Хвана, чтобы тот точно случайно не исчез. Ли пойдет за ним куда угодно, переедет с ним обратно в тот город, где все началось. Чтобы только оставаться рядом, чтобы не потерять.       Хенджин отодвинулся, не хватило воздуха, потираясь об аккуратненький носик своим, обмениваясь воздухом. Вдыхая родной запах.       — Ты… тоже мне нравишься, — выдохнул в чужие губы Ли и снова притянул Хенджина ближе, зарываясь в длинные черные волосы ледяными пальцами и продолжая нежный поцелуй.       Они сидели на одной из отдаленных скамеек в парке, вокруг не было ни одной живой души. Ветер не дул, птицы не пели. Весь мир замер в такой момент. Ничего не могла помешать. Только…       Неподалеку послышался какой-то непонятный короткий визг. И женские голоса. Хенджин резко оторвался от таких желанных губ и посмотрел в ту сторону, откуда шел шум. Там стояли две девушки, направляя телефоны на них. Увидев, что их заметили, они тут же спрятали телефоны и побежали, испугавшись.       — Блять, — сматерился Хенджин. Это было очень плохо.       До Ликса дошло. Сегодня на музыканте не было маски, поэтому те девочки, вероятно, увидев его еще на входе в парк, проследовали за ними в этот укромный безлюдный уголок парка. Потому что, просто так, об этом месте мало кто знал и вряд ли они узнали Хенджина со спины. Только одно объяснение — они следили за ними.       Ситуация действительно была не лучшей. Если это видео или фото просочиться в сеть и там будет хорошо видно лицо Хвана. То слухов пойдет немерено и все может пойти не в лучшую сторону. Точнее, оно туда и пойдет.

***

      Сегодня в Корее начался самбок — самый жаркий период за весь год. По лунному календарю его как раз предсказали на конец июля. Асфальт и бетонные здания в городе разогревается до невероятных температур. Люди пытаются поменьше вылезать из дома, пытаясь хоть как-то не умереть от перегрева, поэтому на улицах тихо, даже в обеденное время.       Однако в кафе и ресторанах в первый день самбока людей все же тьма. Все приходят традиционно в первый день жары покушать самгетхан. «В такую жару необходимо укреплять свой организм. Здоровье — это самое главное» — каждый год неустанно повторял Чанбин. А Сынмин никогда и не спорил. Только показательно закатывал глаза, чтобы хоть как-то отреагировать. Как бы и яро соглашаться ему не хотелось. Потому что выходить на улицу в жару, где нет кондиционеров и вентиляторов — смерти подобно. Но и в его семье все тоже считали это традицией, и он относился к походу за самгетханом больше, как к должному.       Поэтому сейчас он зависал в телефоне, сидя напротив Бина, в ожидание официанта, что бегал от столика к столику, чтобы успеть обслужить всю толпу посетителей. Чанбин же наблюдал за людьми, которые шумно переговаривались и уминали вкусную курочку. Было даже как-то завидно, что кто-то уже ест, а он нет.       — Слюнки подбери, а то весь стол обляпаешь, — усмехнулся Сынмин, краем глаза заметив, как его парень заглядывает в чужие рты.       — А?       — Ага, говорю не пялься на людей, любимый, — снова возвращая все внимание на телефон.       Чанбин перевел взгляд на Кима, теперь разглядывая его. Каштановая челка, что лезла постоянно в глаза, была уложена, как обычно, по модельному. Как будто, он не менеджер, а стилист. И как у него только так получалось укладывать волосы? У Со, как бы он не старался, на голове всегда творился кавардак.       — Мини-и, а что ты там так внимательно читаешь? Обрати внимание на своего милого парня, — состроил мордашку и поставил подбородок на ладошки, пытаясь притянуть взгляд парня.       — Почту просматриваю, у нас все-таки не отпуск, как у ребят, — даже не поднял взгляд на выходку Чанбина.       У них действительно было много работы, хоть у группы и отпуск, но вся команда разрабатывает расписание на будущее и готовиться к выпуску нового альбома. У Бина, конечно, работы поменьше, но вот Сынмин загружен как никогда.       — Ой, ну и ладно, — опустил руки и стал пялиться в стол.       Обидно, но он привык. На людях Сынмин всегда старался быть отстраненным и холодным. Но наедине с Со… Он был как ласковый котенок. Но об этом знал только Чанбин.       — Какого… — чуть не выругался Ким, поднимаясь со стула, тот с грохотом упал на пол. Люди в ресторане затихли, оборачиваясь на источник резкого звука.       — Мини, что? — испуганно поднялся следом Чанбин, подходя к молодому человеку напротив, заглянул в телефон, куда все это время неотрывно пялился его парень.       На верхней части экрана виднелась красная полоса, с надписью «Кpop_news» и ниже на полный экран открыта фотография, на которой было две будто целующихся парня. У Сынмина начали подрагивать руки, он опустил телефон, убедившись, что новости не врут и на фотографии действительно один из участников группы, менеджером которой он является.       — Я его убью, честное слово, — схватил вещи и, срываясь с места, побежал прочь из ресторана, не обращая внимание на паникующего парня. Вероятно, направляясь обратно в здание компании. Потому что, учитывая такую новость, там сейчас будет твориться нечто.       По дороге Сынмин успел у себя в голове покрыть Хвана трехэтажным матом. И проклясть всеми, известными ему, проклятьями. Мало того, что этот идиот ничего не рассказал, так еще и спалился таким способом. Хуже этого, на данный момент, Ким не мог себе представить.       На первом этаже компании было как обычно тихо, даже слишком. Сидел только один охранник. Сынмин бежал сюда настолько быстро, что даже репортеры не успели набежать. Но это ненадолго. Киму пришло сообщение в чат их команды, вместе с директором, о срочном собрании.       Он поднялся на нужный этаж и там обстановку точно уже нельзя было назвать «тихо и спокойно». Кто-то просто нервно шел по коридору, кто-то бежал на собрание, куда направлялся Сынмин.       — Ты знал? — с порога грозно задал вопрос директор, все сидящие за овальным деревянным столом, обернулись на вошедшего.       — Если бы, хотелось бы мне знать это заранее, директор, — чуть поуспокоив свой пыл, уселся на свободное место, напротив директора, Сынмин. — Какие меры вы собираетесь применять?       Мужчина потер переносицу, обдумывая произошедшую ситуацию. Такие ситуации в компании происходили редко… Возможно даже никогда. В подобных случаях, директор был непреклонен и сразу же выгонял таких ненадежных людей. Но Хенджин — слишком ценный экземпляр. Тем более группа находится на пике популярности. Буквально месяц назад они заключили договор в Японии. Ну и в последнюю очередь, исключать Хенджина, о котором он заботиться как о сыне — не то, что он планировал.       — Во-первых, как можно скорее привезите его сюда, хочу послушать, что он скажет в свое оправдание, — принять решение может только он и как можно скорее, поэтому думать приходится на ходу. — Но для начала, самым верным решением будет отстранить его от деятельности на какое-то время. Дальше посмотрим, как все будет складываться. Возможно, при худших событиях нужно будет отложить камбэк и дебют в Японии. При совсем плохом исходе, придется исключить Хвана за нарушение правил. Но будем наедятся на лучшее, — оглядел всех присутствующих строгим взглядом, вставая с места. — А сейчас, свяжитесь со СМИ, по возможности удалите все новости, связанные с этим событием. Никаких заявлений пока выпускать не будем, до приезда Хвана. На вопросы репортеров не отвечать и отгоняйте их от компании, — подходя к двери. — И созвонитесь со всеми участниками, чтобы завтра здесь были все без исключения, — вышел, хлопнув дверью. В зале совещаний сотрудники начали шуметь и вставать, направляясь выполнять поставленные задачи.

***

      Утопая в мягких белоснежных подушках Хенджин недовольно открыл глаза. Мало того, что он плохо спал ночью, так еще и проснулся от кучи уведомлений приходящих безостановочно на телефон. Он дотянулся до тумбочки и посмотрел на экран, там торчало несколько уведомлений из беседы группы и куча сообщений от еще одного контакта.       Настроение моментально улучшилось, ведь они были от Феликса. Но улучшилось ненадолго. Открыв переписку и пролистав все двадцать пять сообщений до конца стало страшно. Среди сообщений «Хенджин!» «Проснись!» «Хван Хенджин!» висело длинное сообщение с ссылкой на новости, ниже которого было фото… Хван очень надеялся, что ему показалось и что на этом фото не они. Но все надежды тщетны. Это то самое фото, которое сделали две девочки вчера.       Не успел он открыть новость, как телефон в руках завибрировал. Звонок, который ожидалось увидеть, но больше всего в жизни сейчас не хотелось на него отвечать. На экране светилось «КИМ СЫНМИН». Он снял вызов и не до конца поднес телефон к уху, готовясь услышать громкие крики. Но на другом конце не было слышно ничего, кроме молчания.       — Сынмин, я…       — Директор сказал тебе срочно приехать. Уже заказали билет через пять часов. Когда прилетишь, тебя встретят, — голосом, не выражающим ни злость, ни обиду, только разочарование, сказал Сынмин и сбросил.       Хенджин откинулся обратно на подушку. Страшно. Страшно, что сейчас будет. Что предпримет компания. Как отреагируют фанаты. Если бы только вчера они не поцеловались, если бы отошли подальше в парк, если бы… Но что уже говорить «если бы», раз все самое худшее произошло.       Он открыл переписку с Ли, который все еще писал ему, переживая. Винил себя, что так произошло. Но что он мог сделать? Это же Хван его поцеловал… В парке, где ходят много людей. Так безответственно.

Тот самый Хенджин:

Солнце, не переживай. Я разберусь, все будет хорошо

Солнышко: Если бы я не начал ныть тогда и… Может все было бы по-другому

Тот самый Хенджин:

Перестань, все решиться. Все новости и слухи не вечны

Мне заказали билет обратно в Сеул через несколько часов. Поэтому не смогу забрать тебя сегодня с работы, прости

Солнышко: Хенджин… Не извиняйся… Я… Надеюсь, все обойдется. Напиши, когда приземлишься.

Тот самый Хенджин:

Хорошо, солнышко, не переживай. Мне нужно собираться. Напишу тебе позже

***

      Не отвечает. Хенджин не отвечает. И Чан сходит с ума. Он еще вчера списывался с ним и все было хорошо, а сегодня уже все вышло из-под контроля. Новости разлетаются слишком быстро. Почему Хван такой безрассудный? Он же предупреждал, почему нельзя подумать головой?       Телефон в руки лучше не брать. Все соцсети закиданы сообщениями с вопросами о том, кто этот человек с Хенджином и что это все значит. Хенджин поставил в опасность не только себя, но и всю группу и этого своего Феликса.       Бан откладывает телефон, решив, что нужно успокоится и снова принимается за переделку музыки к японскому альбому. Он единственный в отпуске всегда остается в студии и продолжает писать музыку. Потому что это не только его работа — это его хобби и жизнь.       Но сейчас в его жизни появилась проблема, которая очень часто мешает ему заниматься любимым делом, отвлекая на себя все внимание. И сейчас эта проблема снова звонит ему по видеосвязи. Снова не получилось нормально поработать, думает Чан, но все же от мыслей о нем, улыбка озаряет его лицо, и он принимает вызов.       — Привет, красавчик, я снова тебя отвлекаю? — и снова неизменная кошачья улыбка красуется на экране телефона.       — Да.       — Я очень рад, что ты все же отвечаешь. Это значит я важнее твоей работы, — нахально усмехнулся.       — Не обольщайся, наглый ты кошак.       За время как они общаются, Чан решил, что кот — для него самое лучшее прозвище. Уж слишком сильно он на него похож и по манере общения, и внешне. А еще у него жили несколько котов, про которых парень не уставал рассказывать просто каждый день.       — Чани-и, что у вас там такое случилось? — сделал серьезный вид Ли.       — Я не могу дозвониться до Хенджина. Ты бы лучше у своего друга спросил, что у него там с Хваном, — он узнал о том, что Минхо дружит с Феликсом, а точнее с «Шиничи», примерно тогда же, когда Ли выгнали из квартиры и он переехал к Минхо. Этот кот рассказывал совершенно все, что происходит у него в жизни, не стесняясь.       — Он мне ничего не рассказал, пришел вчера поздно вечером, а сегодня с утра уже куда-то убежал. Так что я тоже ничего не знаю.       — Какие же они… Ты там следи за ним, потому что его это тоже может коснуться. Особенно если фанаты поймут, что парень на фото — он. Ладно... Я тут пытаюсь успокоиться. Очень сильно злюсь на эту заразу.       — Ну, тщ, Чани, не бесись, все пройдет. Тебе нужно расслабиться, — игриво улыбнулся Хо, — откинься на стуле, расслабься… Закрой глаза и слушай только мой голос, — стал говорить чуть тише, следя за тем, как его указания выполняют по ту сторону экрана, — сделай глубокий вдох и медленно выдыхай… Если хочешь, можем поиграть.       Он даже от себя такого не ожидал, но так безумно захотелось. Он смотрел на этого красивого парня, влюбляясь каждый раз все сильнее. Но в ответ молчание. Минхо даже показалось, что Чан уснул. Потому что тот сидел совершенно неподвижно, откинувшись на спинку стула и, казалось, даже не дышал.       —Представь, что я рядом, сажусь к тебе на колени и медленно провожу по плечам, — в ответ все еще молчание, никакой реакции. — Расскажешь, о чем ты думаешь, Чани, — спросил Ли, обдумывая дальнейшие фразы. Чан медленно приоткрыл глаза, посмотрел на экран.       — Думаю о том, какой же ты все-таки извращенец, Минхо. Я на работе, о каких это играх ты думаешь?       — Вот же зараза, у меня почти получилось! — обиженно заявил Хо, отворачиваясь от телефона.       — Что? Развести меня на секс по телефону? Ты так этого хочешь, серьезно?       — А что, если да?       — Ох, Минхо, ох! Что за развратный котяра, — пытался пристыдить он Ли. Так же дела не делаются. Это неправильно. Первый раз должен быть вживую. Он не девственник, конечно, как и Минхо. Но их первый раз… Хотя может быть это старческие предубеждения? И молодежь уже давно делает все так… — Ладно, милашка, не обижайся, — Минхо с надутыми от обиды щечками выглядел слишком мило. Захотелось тыкнуть в эти мягкие словно зефир щечки и поцеловать. Желаний нужно бояться, посмотрите на Хенджина. — Может как-нибудь, когда я буду хотя бы в общаге, хорошо, Хо?       — Ладно, как скажешь, расскажи тогда, что там снова шедевральное пишешь? — обидно, но он добьется когда-нибудь этого идеального человека.

***

      Перелет. Пробки в конце рабочего дня. Жаркое знойное солнце во второй день санбока. Презрительные взгляды сотрудников. Непонимание в глазах участников. Крик директора, который он слышал впервые. И слова, которые не хотелось слышать: «отстранение от деятельности».       День закончился невероятно плохо, как и начался. Что делать дальше? Пока непонятно. Они все равно будут готовиться к камбэку все вместе, репетировать. Но совершенно не ясно, вернется ли он вообще, продолжит ли продвигаться вместе с группой. Позволят ли ему.       Реакция фанатов была, мягко говоря, ужасной. Хорошо к этому отнеслись немногие, в основном зарубежные. У фанатов стран Азии оказались слишком консервативные взгляды на этот счет. А еще, все почему-то считали Хвана своей собственностью и писали очень много хейта в сторону парня, что был с ним. Главное, чтобы никто не узнал, кто этот парень. Необходимо залечь на дно. Как ему, так и Ли. Он испортил не только себе жизнь, но еще и усложнил и так нелегкую жизнь Ликса.       — Хенджин, поговорим? — останавливая Хвана, что направлялся в свою комнату, спросил Чан. — Расскажешь, как так произошло?       — Ну-у… — сел за обеденный стол, напротив лидера. Мимо прошли остальные, расходясь по своим комнатам. — С чего начать?       — С самого начала. Как вы вообще там оказались?       Хван постарался рассказать другу все, что произошло. Пытаясь не упоминать подробностей истории Феликса. Он вылил все переживания за него на барабанщика и рассказал про поцелуй, тоже упуская несколько подробностей.       — Ты рассмотрел кто вас сфотографировал? Может быть подать на них в суд?       — Нет, — помотал головой, — только если узнать кто выложил эту фотографию.       — Это невозможно, ее продали журналистам. Первая фотография появилась сразу в новостях… — вздохнул, — можно попробовать засудить журналистов. Но ту опровергать информацию будет сложнее. Директор что-нибудь придумает. Надеюсь…       — Обнадеживает, — поднял взгляд на Чана, — но как есть… — помолчал. — Чан-хен, извини, пожалуйста. Я такой дурак, я подвел вас всех, мне так жаль.       — Я рад, что ты это осознаешь, — грозно сказал лидер.       Он простил его, все изначально было понятно с этим влюбленным придурком, но старший все же надеялся на его благоразумие. Любовь вскружила Хенджину голову слишком сильно. Благоразумие не помогло.       Следующий месяц прошел не лучше. Они начали тренироваться перед камбэком, но делать все равно было особо нечего. Заходить в какие-либо соцсети — противопоказано. Слишком много хейта и необоснованных обвинений. Все, что делал Хван — постоянно переписывался с Феликсом. Теперь, находясь не рядом, он безумно переживал. Не только за то, покушал ли он, все ли хорошо на работе и за тому подобные мелочи. Сейчас его волновало, не угрожает ли что-нибудь или кто-нибудь жизни солнечного мальчика.