fading stars

"Все будет хорошо" Это фраза повторялась каждый раз из уст близких для него людей. И каждый чертов раз они улыбались, хотя прекрасно понимали, что их улыбки натянуты и скрывают за собою лишь печаль и боль. К черту.

***

Место, в котором Венти предстояло провести весь остаток своей жизни, выглядело жалко. Комната с противно белыми стенами, но обставленная всей необходимой мебелью. Никаких постеров, наклеек и прочих вещей для создания уюта. Еще с самого рождения у него обнаружили сердечную недостаточность. Сколько бы тот ни старался и какие надежды не питал, все напрасно. Факт того, что даже изначально бежать было некуда, оставался прежним. Со временем, после детских надежд и прочей чепухи, в которую парень осознанно верил, до нынешних дней, разумеется, тот смог окончательно признать всю тяжесть и жестокость своей судьбы. Каждый день он улыбался своей самой лучезарной улыбкой, одаривая ею всех людей рядом, хотя прекрасно понимал, что она фальшивая. Обычная маска еще одного унылого дня. Каждый день он отмахивался незначительными и бесполезными для него самого фразами, желая справиться своими силами, чтобы не корить себя за бесполезность. Венти прекрасно понимал, что ему было предназначено судьбой сдохнуть в одиночестве, как и всем в этом чертовски несправедливом мире. Просто, наверное, немного раньше положенного. Он прожил с этой болезнью уже двадцать три года, за которые случилось достаточно много ситуаций, в том числе и уход многих дорогих ему людей. Но одним из немногих, кто остался с Венти до самого конца, был Сяо. Он — его маленький лучик надежды, протянувший ему руку помощи, когда он почти встретился лицом к лицу с дна отчаяния. С каждым годом они проходили очередные трудности, как морального, так и физического плана. Их отношения со временем улучшились и дошли до настоящих и серьезных отношений. Даже так, Венти, не изменяя своим старым привычкам, до сих пор любит подкалывать своего партнера шуточками о их первой встрече и холодному отношению с его стороны на момент первого семестра в консерватории. С ее окончания, состояние Венти стало значительно хуже. Это повело к летальному исходу и настоятельной рекомендации от врачей поселить парня в хосписе из-за поставленного срока жизни. — Ты и сам знаешь, что это рано или поздно бы случилось, — говорил Венти. Эти слова били в спину, разбивали и без того потрёпанное сердце Сяо вдребезги. Так сильно, так больно. Хотелось просто остановить время или повернуть его вспять. Венти видел и прекрасно понимал, что Сяо не хотел еще раз видеть эти нескончаемые страдания. Его возлюбленный был единственным человеком, кому он смог открыться после стольких лет одиночества. В закромах воспоминаний до сих пор мелькали события давно минувших дней, что оставили на Сяо значительную травму, которую он смог открыть только Венти. "Я больше не могу так. Я столько всего потерял и все снова по новой." — мысли, которые будут прокручиваться у Сяо еще долгое время. До смерти Венти и после. Ему не хотелось верить, что еще один дорогой человек умрёт, мучаясь до последнего. Парень постоянно корил себя из-за того, что был бессилен и здесь. Он до последнего надеялся на хороший исход, но все, что оставалось — смотреть на улыбку возлюбленного, сидя возле его койки, в которой он оставит этот мир, Сяо и остальных.

***

Время быстротечно и не стоит на месте, что очень прискорбно в каких-то ситуациях. На дворе конец апреля, а значит, что прошло почти полгода с момента пребывания в хосписе. Все события происходили с огромной скоростью, словно кто-то перематывал время, как ролик очередного скучного видео. Сяо, сидя в кожаном кресле возле спящего Венти, в сотый раз пересматривал совместные фотографии прошлых лет, где они успели запечатлеть чуть ли не все дни их любимого месяца — мая. Первые его дни всегда казались восхитительными для Венти, и Сяо запомнил это еще с первого дня их встречи. Их совместные прогулки, посиделки в местных кафе и небольшие вылазки на крышу. Они хотели запомнить все до конца их жизни, и в какой-то момент, Венти предложил делать фотографии каждый день весны, что после превратилось в одну из их маленьких традиций. Кто же знал, что когда-нибудь Сяо станет так дорожить потрёпанным альбомом и плёночным фотоаппаратом. Даже смешно как-то. Рассортировывая все снимки заново, взгляд Сяо цепляет одну из самых дальних. На фото парни были на пикнике в Центральном парке. Венти тогда целый день называл себя самым счастливым, ведь успел уловить милый для себя кадр. А именно тот, где Сяо жадно уплетал сэндвич, приготовленный по "секретному" рецепту возлюбленного. Тогда они веселились до самого вечера и даже наплевали на вечерний ливень, станцевав вальс на одной из пустых улиц возле книжного магазина. Правда, после этого оба слегли на неделю с простудой, что послужило им хорошим уроком на долгое время. На задней стороне фотографии, небрежным почерком Венти, была написана дата когда было сделано фото. Это была его одна из немногих привычек, ведь в альбоме они раскладывали фото закономерно и для того, чтобы не запутаться, он подписывал их на задней стороне. Сейчас все это для них забыто. В течении последних дней состояние ухудшилось в разы. Это слишком неожиданно для всех. Все происходит даже намного быстрее, чем прогнозировали врачи, словно какие-то высшие силы посчитали болезнь Венти недостаточно прогрессирующей и тем самым ускорили процесс ее распространения. Поначалу юноша потерял аппетит, а вскоре он мог с трудом открывать глаза, из-за чего большее количество времени он проводил в полудрёме. Под конец силы стали покидать совсем исхудавшее тело и никакие таблетки не помогали. А Сяо стал считать каждый день и не отходил ни на шаг от Венти. — Восьмое, девятое, десятое...Чёрт. — заспанные глаза медленно смотрят на часы, а после на календарь возле. Одиннадцатое мая...Плевать хотелось на дату, на то, что он уже больше недели не спит, на желудок, что жалобно просит пищу. Ничего не было значимым. Ему нужен был лишь Венти. Здоровый, живой и его Венти. В палату заходили медсестры и врач, чтобы принести что-то из лекарств или же просто наблюдать за жизненными показателями Венти, и после бесшумно и молча уходили. Мысленно он благодарил хотя бы то, что возлюбленный не видел его чертовски глупое лицо, не видел его ужасных мешков под глазами, еле открытых глаз и дрожащие, как осиновый лист на ветру, конечности. Хотя, он бы отдал все, чтобы снова услышать его радостный голос и смех, а не наполненные горечью и безжизненностью хрипы. Новый всплеск накатившихся эмоций и мыслей нарушает тяжелая и грубая рука, что ложится прямо на плечо юноше и заставляет содрогнуться, спешно поворачиваясь в сторону стоящего рядом доктора. — Здравствуйте, я лечащий врач Венти, — говорит мужчина. Его глаза быстро метнулись в сторону отдыхающего пациента и тут же вернулись осматривать плачевный вид Сяо. — Давайте выйдем в коридор ненадолго, мне нужно поговорить с вами. — Да, конечно. Невольно вставая и пятясь к выходу, Сяо в последний раз смотрит на лежащего Венти и закрывает за собой дверь, сразу переходя к делу. — Так...О чем вы хотели поговорить? — Дело в том, что Венти осталось, в лучшем случае, несколько дней. Поэтому, я настоятельно рекомендую позвонить всем его близким, чтобы они успели попрощаться. Коротко и ясно, но больно до невозможности. Зрачки сужаются, а ноги подкашиваются, от чего приходиться облокотиться об стену. Незримый для всех удар приходится в самое сердце. — Подождите, нет, — Сяо медлит. Он не верит, что это может быть концом. Он совсем не был готов к этому. — Вы же говорили, что у него есть еще как минимум две недели. — Мы предполагали. Но, к сожалению, состояние пациента ухудшилось в разы сильнее, чем мы думали. Приношу свои извинения. — В ту же секунду мужчина заворачивает за угол, стук ботинок эхом отдается в голове. Это все нереально. Нет. Нет, нет, нет...

***

— Сяо..? Одно лишь слово уже выводит Алатуса из царства собственных мыслей. Моментально поднимая глаза, юноша увидел впервые за долгое время глаза Венти, но выражали они уже не ту радость и веселье, а лишь пустоту и уныние. — Я тут, звездочка. Что-то случилось? — с трудом отвечает Сяо, пытаясь скрыть свою дрожь в голосе. Парень закусывает губу и еле сдерживает слезы, что за долгое время так и хотели литься ручьём. Он уже обзвонил всех родственников Венти и пересказал слова врача, хотя сам до сих пор не отошёл от сказанного. — Прости меня.. — уголки губ с большим усердием приподнимаются и ударяют по Сяо еще сильнее. В такой ситуации многие бы задавались один и тем же вопросом: "Почему он улыбается? Он же сейчас вот-вот сдохнет!" — Ну что ты, все же хорошо... Вранье. Чистое, черт бы его побрал, вранье. Ничего хорошего в этой ситуации нету. Свободная рука тянется ко лбу любимого, пытаясь убрать за ухо мешающую прядь, но ее перехватывают и, сжимая, кладут на судорожно вздымающуюся грудь. Впервые за долгое время по коже проходится стадо мурашек, а в горле встаёт ком. — Давай, как раньше, включим проектор и полюбуемся звездами...? — хрипит Венти, и Сяо одобрительно кивает, уже совсем не сдерживая свои слезы. Выключенный свет и слабые очертания звезд на потолке. Приятная атмосфера, что хоть на пару секунд дала расслабиться Алатусу и задуматься о других вещах. Тик часов прерывает размышления Сяо, которое длилось от силы минуты три, и за все это время ни одного прерывистого вздоха от Венти не послышалось. — Венти?.. Все тело напряглось, а мысли беспорядочно бродили в голове, пытаясь выстроить хотя бы какие-нибудь связанные предложения. — Эй, солнышко.. Ты чего? Приподняв руку юноши и вытягивая ее на всю длину, Алатус судорожно прикладывает два пальца на бледное запястье и проверяет наличие пульса. Ничего. Абсолютно ничего. Нужна лишь секунда, чтобы понять, что и датчики пульса и сердцебиения сейчас ничего не показывают, кроме как ровной, пугающей полосы. Венти умер. Это конец. Конец всего. Мир, что не так давно, казалось бы, стал целым, в одно мгновение разбился на миллиарды осколков. Осознание этого пришло не сразу. Сяо, скорее, отрицал это и, уже охрипший, кричал на всю палату, даже не пытаясь разобраться. Он успел выгнать всех работников хосписа с палаты, лишь сами родные смогли зайти, и при виде холодного, бездыханного Вентия тут же выходили, не принимая эту реальность. Ту, что отняла у них близкого человека. Спустя какое-то время все крики, мольбы и прочее прекращаются, Алатус просто сидит возле Венти и прижимает к себе его свитер, с которым он не расставался даже когда на нем была больничная одежда. А все лишь из-за того, что он был связан Сяо собственноручно в качестве подарка на их первую годовщину. Парень стискивает зубы, стараясь не заплакать, хотя глаза уже на мокром месте. Не простит. Он не простит себе этого никогда. Чувство вины съедает изнутри, ищет лазейки в растоптанной душе и проникает в самое сердце. Что на похоронах, что до них, Сяо постепенно терялся в пространстве, его ничего не заботило и не интересовало. Абсолютно ничего. Образ Венти и его излюбленные фразы появлялись из ниоткуда и исчезали так же в никуда. В квартире был полный бардак: вещи раскиданы по полу, грязная посуда уже какой день стояла в раковине, шторы были задвинуты в каждой комнате, и лишь прикроватная лампа хотя бы немного освещала помещение, постель не заправлена, куча фотографий, раскиданных по полу у кровати и звездный проектор рядом. Это были две самые дорогие вещи для Венти. Алатус уставился в телефон, перебирая галерею и рассматривая совместные фотографии. Парень никогда не забудет. Не забудет его касания, смех, улыбку, поцелуи и объятия. Никогда не забудет Венти, потому что он вернется, обязательно. Люди не могут просто так пропасть. Умереть. Пройдет год, два, десять лет. Но он не забудет, только при каждом упоминании будет еле сдерживать слезы и вспоминать все моменты проведенные с возлюбленным. Трудно. Как же, черт возьми, трудно осознавать, что еще один дорогой тебе человек оставил этот мир.