Недетская игра

Моя нога медленно волочится по асфальту. Он местами треснутый и неровный. Сквозь щели пробивается зелёная трава. Она такая живая. Задевать её нельзя. Умрёт. Умрёт. Смерть. Что я делаю? Почему ничего не чувствую? Но я иду. Куда? Куда я иду? Пытаюсь хоть что-то сказать, но ощущаю лишь надрывную вибрацию в районе груди. Я не могу говорить. Я могу только мычать. Перед глазами белая пелена. Вижу плохо. Но вдалеке, на трибунах, сидит человек. Он водит рукой. Повёл влево — меня повело по этому же направлению. Вправо — сворачиваю туда же. Он мной управляет? Его рука резко поднимается. Я подпрыгиваю. Власть над моим телом в его руках, пальцах. Страшно. Смотрю вниз. Какие-то квадратики и цифры, выведенные мелом. Это игра? Как же она называется? Я не помню. Совсем ничего не помню. Кто я? Страшно. Человек на трибуне поднимает правую руку вверх. Из всей пятерни пальцев я вижу только указательный. Стою на одной ноге в самом центре клеточки с цифрой один. Его рука дёрнулась. Прыжок. Я на двойке. Почему я подчиняюсь ему? Страшно. Рука моего кукловода дернулась еще раз. На этот раз два пальца смотрят в небеса. Снова прыжок. Я стою левой ногой на тройке, правой на четверке. Что это значит? Чувствую боль в позвоночнике. Будто там что-то шевелится. Противно. Снова указательный палец моего мучителя смотрит в серое небо. Прыжок на цифру пять. Когда это закончится? Рука его не перестает дёргаться. Два пальца. Снова один. Шестая секция и седьмая. Восьмой квадрат. Снова две ноги на асфальте — это девятка и десятка. Впереди надпись: финиш. Мне снова страшно. Позвоночник треснул. Из меня что-то вылезло, раздирая кожу на спине. Страшно. Я не хочу умирать, но кажется слишком поздно. Классики. Это были классики. Темнота. *** — Сыворотка еще не закончена, господин Вескер, — мужчина в белом халате поправил круглые очки средним пальцем. — К слову, я не думаю, что игра в классики — хороший способ испытать возможности физических манипуляций над подопытными. — Меня мало волнует, что вы думаете, — Вескер в презрении скривил тонкие губы. — Что может быть лучше классиков? Что может быть лучше, чем власть над человеком, пусть и не совсем живым? Мы можем управлять. Эти твари могут понимать нас и не оспаривать приказы. Идеальные солдаты. Непобедимое оружие. Но вирус надо доработать. Я жду. Его собеседник устало вздохнул. «Безумец, — пронеслось в мыслях у доктора. — Но безумцы правят миром».