1. сегодня я Находкинс симп

Я так люблю Находкинса не могу просто: sob: sob: sob: он такой хороший. Мне очень хочется прийти к нему и сначала закомфортить его, говорить ему о том, какой он милый и хороший. Мы будем проводить вместе очень много времени. Я буду готовить ему бутерброды и чай в постель и делать ремонт в его комнате. А ещё самодельные подарки, заколки там, брелки. Я буду делать первые шаги навстречу нашим отношениям… А дальше будем спать в одной кровати. Но это не продлиться до гроба. Мы не умрем в один день, и нас не похоронят в одной могиле… Я подсыплю ему в еду снотворное. Когда он заснет, я раздену его до трусов и свяжу крепко-накрепко, и закину в подвал как непослушную собачёнку. Хочу смотреть на то, как он сначала недоумевает, что же произошло с доброй и милой Евгешей. Интересно наверное быть связанным собственной всемнужкой? А давайте попробуем психологическое насилие… Взять один экземпляр всемнужки и поджечь его. Прям на глазах у Находика. В огонь докинуть денег. Душновато в подвале становится. Всё ещё горящуюю всемнужку кинуть в Находкинса. «Что же ты творишь?» — Втрихуи крикнет он. Какие-нибудь избиения подойдут следом. Ногой по личку. Тягять его за пухленькие щёчки, но не как раньше, по-доброму, а стараться порвать их. Хотя я не обладаю большой силой… Страх, который он испытает при виде дрели, молотка и вилки в моих руках… ммм. Тогда я задам вопрос: «дрель или молоток?» «Вилкой в глаз или в жопу раз?». Но какая разница, что он выберет, если я использую всё? Продолжу дрелью. Я же не знаю, что он выберет. Просверлю, например, бедро. Кровь хлынет из его раны, и душераздирающий вопль Находкинса заставит меня отпрянуть и закрыть уши. Он продолжит орать от боли, но мне это будет только нравится. Я соберу кровь с пола и нарисую на его теле сердечки в знак моей большой любви. Дыру можно заткнуть задней стороной вилки. Молоток я попробую использовать каким нибудь нестандартным способом. Скорее всего, он будет ожидать, что я буду бить его им. Но есть идея по интереснее. Из кармана я вытащу гвозди, и построю на его спине трюфельную долину. Но долина будет не из деревьев, а из вбитых в спину гвоздей. Алая кровь заменит реки. Реки будут стекать на пол, смешиваясь со слезами, слюнями и прочими телесными жидкостями. А дальше я вырублю все эти «деревья». Точно также, как и он вырубал пальмы. Но пней я не оставлю. Задней стороной молотка подцепить гвоздь и небрежно вырвать его. Делов-то… Не стричь ногти пару недель? Ради чего? Конечно, чтобы подцепить Находика за эти дыры как боулинговый шар. Ммм… Закончим с молотком. Всё и так заляпано кровью, но валяться на холодном полу, тем более с дырами в спине, очень не очень. Фу. Постелю клеенку. Ручки мои потянутся к самому интересному месту. Пися попа чилен… Мне кажется, сейчас ему очень не до этого. Но разве меня это волнует? Я не смогу его настроить на ядерный стояк, как жаль! Но мой ядерный стояк вечен, и зовётся он страпоном. 20 сантиметровый резиновый хуй я сначала смажу смазкой, а затем резко проткну им девственную попочку Находкинса. Он и так уже не в силах орать, а тут ещё и такое унижение. Но страпон это не дрочка, увы. И тут меня осенило. Стянув с себя страпон и оставив его в жопе Находкинса, я схвачу ведро и побегу в ванную и возьму две вещи: тюбик зубной пасты и клизму. Я наберу воды в ведро и вернусь к Находкинсу. Для начала я заставлю его открыть рот и разбрызгаю зубную пасту по его лицу и телу. Зачем? Захотелось. Дальше я наберу в клизму воды, достану резиновый член из жопы Находкинса и воткну туда клизму и впущу воду в его прямую кишку. Но это же ещё не всё? Раз за разом повторяя действие, я добьюсь результата. Вода и всё говно окажутся на полу. А я дожму его, наступив на живот своей элегантной ножкой. Самой, наверное, тошно будет, когда начну описывать дальше. Я измажу страпон в говне и сяду Находику на грудь, чтобы было удобнее. Этот страпон я затолкаю ему в рот по горло. У него уже просто нет сил как-то реагировать, но, к его сожалению, он ещё в сознании. Опухшими от слез глазами он будет жалобно смотреть на меня. Под конец его жалкой жизни я возьму дрель и просверлю его грудь, нарочно не попадая в сердце и заставляя полумертвое тело биться в конвульсиях. Хотя, даже после смерти не настанет конец пыткам. Я бы сбегала за болгаркой садовыми ножницами своего соседа. Пальцы рук и ног я отрезаю по фаланге. Далее летят кисти руки и стопы. А теперь рук нет по локоть, а ног по колено. По колено в дерьме! Белгаркой я прохожусь по плечам и бёдрам. Ну, и конечно же, самое интересное, шея. По частям закопаю всё это в лесу. Никто не будет о нем волноваться. Я уверена. Почти.