Легенды о Черных водах

Веки словно свинцом налились, и Ши Цинсюаню с трудом удалось их разлепить. Тело казалось ужасно тяжелым, а во рту пересохло. Юноша поднял взгляд на стену над кроватью, на нарисованные его рукой черточки. Три подряд. Не зачеркнуты. Неужели он не ел целых три дня? Не может быть! Он строго следил за периодичностью питания. Один раз в два дня. Каждую вторую черточку. Неужели он забыл вчера отметиться? Тогда что за третья черточка? Сколько дней он не ел на самом деле? Можно ли ему позавтракать сегодня? Хватит ли ему сил хоть что-то приготовить? Ши Цинсюань вдруг поймал себя на страшной мысли, что ему не хочется есть. Не хочется вставать с кровати, идти на кухню, что-то делать. Не хочется жить. Может, ему просто закрыть глаза и умереть? Позволена ли ему такая роскошь? Тело как-то само по себе оторвалось от кровати, оделось, спустилось на кухню. Цинсюань даже не подошел к бочке с водой, чтобы умыться или попить, а сразу направился к маленькой кладовке в конце комнаты, где хранилась бытовая утварь. В полной тишине он простоял минуту, пытаясь вспомнить, что делал вчера – подметал или мыл полы. Он же не упустил случайно какую-нибудь комнату? Если где-то окажется грязно, молодой господин Хэ может разозлиться. Нет, молодого господина Хэ расстраивать нельзя. Он и так проявил к Цинсюаню незаслуженные доброту и терпение. Пощадил его брата, не выполнил ту угрозу. Всего лишь посадил на голодовку и назначил прислугой. А ведь имел право сделать с ним… Цинсюань вздрогнул от страшных воспоминаний, и в тот же миг колени пронзила резкая боль. Бывший Повелитель ветра в шоке уставился на швабру в руках и лужу воды под собой. Когда он успел набрать ведро и выйти в коридор? Как умудрился грохнуться на ровном месте? Нет-нет! Нельзя лежать! Молодой господин Хэ может решить, что его глупый слуга совсем обленился. Цинсюань с трудом оперся на дрожащие руки, и вдруг его резко дернули вверх. К горлу подступила тошнота, и словно откуда-то издалека прозвучало обеспокоенное: — Что с тобой? Ты меня слышишь? Ты… Ты когда в последний раз ел? Сердце Цинсюаня пропустило удар. На мгновение показалось, что за спиной Мин-сюн, все такой же холодный, но добрый и заботливый. Только юноша знал, это – ложь, самообман, очередное помутнение рассудка. — Цинсюань! Когда ты в последний раз ел? Его тряхнули за плечи. И голос прозвучал так злобно. Кажется, он все-таки расстроил молодого господина. — Не помню. Простите, - из последних сил прошептал юноша. Мир поплыл перед глазами. Ноги потеряли опору. Он упал в обморок? Нет, его просто взяли на руки и куда-то понесли. Зачем? С ним хотят что-то сделать? Наказать? Хотя бы не сильно? Или достаточно сильно, чтобы умереть. Вдруг, в потоке мелькающих друг за другом стен и дверей, ярко мелькнуло отражение в окне. Навеки запечатлелось в памяти слабое, худое до костей тело, ввалившиеся щеки, потрескавшиеся губы и бессильно висящие руки. Некогда прекрасный и пышущий жизнью Повелитель ветра стал лишь тенью самого себя. На его фоне вечно тощий Черновод показался крупным и отъевшимися здоровяком. Ши Цинсюань прикрыл глаза, в попытке отогнать непрошенные слезы. Он так хотел жить, но то, что происходит сейчас… Разве это жизнь? Разве это жуткое тело – его? Уж лучше смерть, чем такое существование. Губ юноши вдруг коснулось что-то горячее и жидкое. Что это? Бульон? Когда его успели приготовить? И как Цинсюань очутился на кровати? Как долго лежал? — Пей, - прошипел над ухом знакомый голос. – Это приказ. И Цинсюань начал пить. Жадно, захлебываясь, словно жаждущий – воду. Хотя, по сути, так оно и было. Тарелка бульона казалась бесконечной, а может, порций было больше, чем одна. Приятное чувство насыщения разлилось по телу, хотя желудок просил еще. Цинсюань почувствовал, как уголок его губ дернулся в улыбке, и юноша, так и не открыв глаза, провалился в сон. Когда Ши Цинсюань пришел в сознание, то почувствовал себя немного отдохнувшим и бодрым. Голова работала ясно, мир не шатался перед глазами. Нашлись даже силы встать, только он и пальцем не шевельнул. Страшно. Ведь рядом с кроватью стоял Черновод и очень недовольно смотрел на стену. Ту самую, с черточками. Ши Цинсюань мигом закрыл глаза, притворившись спящим, но его пробуждение не осталось незамеченным. — Сколько раз в день я сказал тебе питаться? – грозно спросил демон. — Один раз, утром, - тихо пролепетал Ши Цинсюань, все так же жмурясь от страха и стыда. — А сколько раз ел ты? – злобно бросил Черновод. — Раз в два дня, - практически беззвучно прошептал юноша, весь сжавшись в ожидании наказания. Однако вместо крика или удара последовал лишь разочарованный вздох. — Простите, - простонал Цинсюань, открыв глаза. К горлу подкатила тошнота от самого себя, а на глазах навернулись слезы. – Вы сказали, я должен пройти то же, что и вы. И я подумал, будет правильно, если… — Будешь питаться раз в два дня, как я в тюрьме, - догадался Хэ Сюань и устало потер переносицу. – В отличие от тебя, я в тюрьме не работал, и мне хватило сил выжить. Мне не нужна твоя смерть, если бы я этого хотел, ты бы уже умер. — Простите, - снова прошептал Цинсюань, чувствуя, как в горле застрял ком. Он так хотел доказать, что искренне раскаивается и готов вынести любую кару за их с братом злодеяние, но лишь снова разозлил Черновода. Впредь он будет послушным мальчиком, будет в точности исполнять приказы. Ведь тогда его не накажут? Не начнут охоту за братом? Правда? Демон никак не отреагировал на извинения Цинсюаня. Лишь наказал ему не вставать с постели до полного восстановления и есть все, что ему принесут. Наблюдая, как исчезает в коридоре черное ханьфу, бывшему Повелителю ветра на мгновение показалось, что он снова в небесном дворце, ждет на огромной мягкой кровати, когда самый лучший на свете друг принесет угощения. Только друга нет и не было никогда. Его новая кровать маленькая и жесткая, а каждый уголок этого дома принадлежит Черноводу. Сначала раздался всхлип. Потом второй, третий. Тихие стоны перетекли в рыдания. Цинсюань уронил лицо на ладони и закричал. Душу рвало от боли, душило отчаянием. Он слишком устал. Не от голода, уборки и готовки, нет. От одиночества, от постоянного страха, от незнания. Стены давили и сводили с ума. Некому было пожаловаться, никто не обнимет и не скажет, что все хорошо. Цинсюаню так не хватало брата. Так не хватало Мин И... Да, Повелитель ветра заслужил все эти муки, но сил выносить их уже не было. Цинсюань услышал приближающиеся шаги, но остановить рыдания не смог. Стало так безразлично, накажут его за это проявление слабости или нет, и даже когда мрачная тень Черновода нависла над ним, юноша не прекратил плакать. Лишь услышал краем уха, как на пол поставили поднос, как наказали поесть, когда успокоится, и вышли из комнаты. Он и сам не знал, как долго проплакал. Казалось, никогда не успокоится, но вот он сидит на краю кровати, держит в руках пиалу с рисом и методично жует, уставившись на черточки на стене. Он посчитал их. Сорок девять. Он здесь уже больше месяца. Интересно, как там брат? А остальные небожители? Недавно, кажется, открылась Тунлу, молодой господин Хэ тогда особенно злобный ходил. Появился ли новый непревзойденный? Интересно, какой он? Тихие шаги заставили Ши Цинсюаня напрячься. Он активнее заработал палочками, чтобы к приходу молодого господина в тарелке не осталось ни крошки. Он поставил на поднос пустую пиалу ровно в тот момент, когда Черновод вошел в комнату, и в уголках его глаз юноша заметил что-то похожее на грусть. Демон молча забрал пустую посуду и направился к выходу, но замер на пороге. — Я не хочу, чтобы ты плакал. Не приказ, не просьба. Мольба. Демон исчез в коридоре, а Цинсюань вновь почувствовал, как щеки стали мокрыми от слез. Но не отчаянных, истерических. Впервые за долгие недели пребывания в холодных чертогах Черных вод Ши Цинсюань почувствовал тепло.