Чудеса на виражах

Хосок, нервно проглатывая таблетку от похмелья, направляется в ту самую ванную. Откуда через пару минут доносится вой раненого медведя. — Мне конец, — стонет Чимин, продолжая прятать лицо в коленях. — Это же надо так накосячить, Чимин-и, ты прямо все свои рекорды побил. — Чимин, значит? — Чон натягивает на себя штаны. — Угу, — всё, что может ответить омега. — Ким Чимин, и брат владеет этим казино, в котором я снял самый дорогой номер на три дня. — Угу. — А забронирован этот номер был омегой моего брата Чон Сокджином. Так как отель его брата, и мне не так дорого выйдет. Бледное лицо Чимина ещё сильнее белеет. — Чон Хосок, а Чон Чонгук кто тебе? — Младший брат. А его супруг — из огромной семьи Кимов, которая владеет тур-агентством, которое меня сюда направило. Погоди... Ким Чимин, самый младший в сумасшедшей семье Кимов, трудный подросток, который постоянно находился в пансионе для благородных омег??? — Бинго, дядя. Благороднее не бывает. — Пиздец. Намджун с Тэхёном меня просто убьют. — Тебя сейчас только это волнует? — А что меня должно волновать? — Это, — и в лицо Хосоку тыкают запястье, на котором по-прежнему красуется его имя. — Ну, я считаю, что получилось даже красиво. Неброско и аккуратно. Что не скажешь про мои бёдра: твоё имя раскинулось на них, как будто заявляя всему свету, что я принадлежу Ким Чимину. Краснеющий омега смотрит на улыбающегося альфу. Он не может признаться, что ему тоже понравилось, что имя на его теле расположилось столь ненавязчивым образом. Брак на бумаге — это так, бутафория и красивое мероприятие, сама же суть браков в их мире очень проста. Священник проводит обряд истинности, и если альфа и омега подходят друг другу, то на их телах появляются имена принадлежности. И только богам известно, по какому принципу эти имена выбирают себе место, чтобы проступить на коже. Чимин сидит и теперь краснеет, и даже пунцовеет, хотя куда ещё больше-то. Пальцы Хосока, тонкие, красивые, легонько поглаживают своё имя на запястье омеги, чем вызывают у того мурашки по всему телу. — Такое ощущение, как будто я не хотел испортить твою красоту, а только подчеркнуть её, — проницательный взгляд альфы с любопытством смотрит на омегу. — А вот что твоё имя хотело сказать, занимая столь интимное место... — Прекрати, — Чимин вырывает свою руку и подскакивает на ноги. — Забудь, блять, про всё: про меня и про всю ситуацию. Я сейчас исчезну, и ты меня больше не увидишь. Вернусь в свою школу, закончу её с отличием и свалю в туман. Хосок перехватывает омегу на пол-пути, прижимая к стене. — Твой брат сказал, что этот отпуск будет самым запоминающимся в моей жизни. Но он не представляет, на сколько он был прав, — проводя носом вдоль щеки омеги, он с наслаждением втягивает в себя аромат сладкого ананаса. — Боже, тропическая сладость. Ты думаешь, я отпущу тебя от себя? Ты сам заклеймил мою задницу, так тебе придётся терпеть меня всю оставшуюся жизнь. — Ты в два раза старше меня, помрёшь быстрее. Да ты же реально старый для меня. Чимин только успевает ойкнуть, так как его в этот момент Чон закидывает на своё плечо и награждает увесистым шлепком по мягким округлостям. Чимин даже пискнуть боится, а Хосок не останавливаясь, всё несëт его куда-то. Резкое приземление на ноги, омега покачивается от резко прилившей крови к мозгу. Они стоят в комнате охраны, которые сейчас с нескрываемым любопытством смотрят на альфу в одних штанах и на омегу в большой рубашке альфы. На стол им летит увесистая пачка долларов. — Покажите мне весь наш путь за вчера. — Вам только вчерашний день показать, господин Чон? — Я только вчера приехал. — Вообще-то вы два дня назад приехали. — Пиздец, тебе память отшибло — смеëтся Чимин. — Поговори мне ещё. Хосоку отдают один единственный стул, на который он с благодарностью приземляется и усаживает на свои колени Чимина. — Что ты хочешь увидеть? — Как увижу, скажу. Не мог я до такого состояния нестояния напиться, чтобы, блять, два дня из жизни стерлись. А на экране разворачивается жизнь альфы, который приехал в отель. Белоснежные брюки обтягивали стройные, накачанные бёдра, такого же цвета рубашка наполовину расстёгнута. Чон Хосок неспешно прогуливался возле игровых автоматов, он не торопился сесть за них, так как любил более сложные игры. Ему подавай стратегии, заумные комбинации, нежели просто дëргание за рычаг автомата. Ноги его привели к покерному столу. Партия за партией, Чону шла карта, он неплохо так поднял в выигрыше. И всё, вроде, шло замечательно, пока возле стола не появился хозяин казино. Статный и более крупный, чем сам Хосок в размерах, альфа. Он по-дружески хлопал Хосока по плечу одной рукой, в то время как другая рука что-то сыпала ему в виски. И всë то, что дальше видел Хосок на экране, заставляло его краснеть и материться. Толпы омег, куча выпивки, куча проигранных денег. Когда наличка закончилась, Хосок отправился в бар, где как раз проходил конкурс на лучший танец на пилоне. Вот там-то дорожки омеги и альфы пересеклись. Стройное тело Чимина извивалось на шесте так, как будто он всю жизнь на нём танцевал. Горячее дыхание альфы внезапно обожигает ухо омеги: «Мне нравится, ты же мне потом повторишь, а то я ни хуя не помню». Омега краснел, так как в этот момент на экране он видит, как его кулак прилетел в челюсть альфе, на коленях которого он сейчас сидит. Хосок морщится и слегка пальцами сжимает челюсть. — Хороший удар был, болит ещё. Тэхён ставил удар? — Да, — вся прыть Чимина куда-то испарилась, потому что на экране продолжался пиздец. Ким-младший сидел на бедрах невменяемого альфы и целовал его так, будто от этого зависит его жизнь. — А вот это я бы не прочь повторить, — Чимин своей задницей чувствует, насколько альфа не против. — Это слишком горячо. Ребят, мне потом всё это видео на флешку скиньте. — Зачем? — пискнул Чимин. — Мне надо, буду детям показывать как познакомился с их папой. У всех романтичные встречи, а у нас вон как всё жарко и горячо. Дальше на экране — уже приватная комната, где Чимин персонально танцевал для альфы, крутят на пилоне так, что Хосок в реальности слегка сдвигает с колен Чимина, так как слишком возбужден. — Тебя так заводит то, что ты видишь? — Очень, ты вот мне только ответь. Ладно я, меня чем-то твой брат траванул, а тебе-то что башку сорвало? — Этот танец на пилоне — проигранный спор, и я боялся, поэтому принял пару успокоительных таблеток. — И запил алкоголем? — Естественно. — Всё с тобой ясно. Видео мотают дальше: неугомонный омега не отлипал от альфы. Вот они зашли в ювелирный, явно оставили заказ. Хосок делает пометку: зайти за тем, что они заказали. А дальше Чимин взвывает, пряча своё лицо в вороте рубашки Хосока. На экране омега в одном из бутиков содрал с манекена фату и кружился в ней перед Хосоком. Вот так они и добрели до зала регистрации брака. Хотя казино и было в другой стороне, каким образом они туда свернули — никто не понял. Охранники прячут лица, так как узнают омегу на экране, который упорно тащил альфу к алтарю. Разговор со священником был коротким: он, судя по всему, отказался проводить обряд для невменяемых. Но тут на экране альфа, как рыцарь, просто вытащил чековою книжку и выписал чек. Какие цифры там были, Чон не может вспомнить, но по лицу священника было понятно, что очень даже неплохие. Сам обряд ничем примечательным не был. Хосок и Чимин целовались беспрерывно, пока над ними не махнули веером, призывающим богов в свидетели. Чимин, в этот момент запрыгнувший на руки Хосоку и, судя по всему, получающий удовольствие от происходящего, смеялся прям на камеру. — Парни, видео жду в полном объëме, и ничего не вырезать, как и договорились. Это уже семейный архив. Вставая с места Хосок, поудобнее устраивает Чимина в своих руках и направляется в свой номер. Будучи уже на месте, они заказывают обед. И неторопливо рассказывают друг другу истории своих жизней. Ведь брак на бумаге можно расторгнуть, а метку истинности не стереть. Она на всю жизнь. Им сейчас оставалось только изучать друг друга.