Двадцать две секунды

      Окошко со скрипом захлопнулось, отрезая Блэка от тюремного коридора, толстого надзирателя и неприятного голоса врача. Сириус улыбнулся, чувствуя себя счастливчиком: мысль о том, что всё случилось ровно так, как он помнил, привела его в нехарактерный для места его пребывания восторг. Бродяга быстренько перекинулся в пса, пока дементоры не заглянули на огонёк, и потрусил к дальней стене камеры. Там он сел на пол и уставился в небо. Раз уж ему повезло оказаться в родной реальности, то следующим пунктом его плана был побег. Следовало очень многое просчитать и взвесить, поскольку в этот раз он мог осуществить задуманное на девять лет раньше, чем в прошлой «попытке», но в таком случае он сознательно отказывался от возможности предвидеть дальнейшее развитие событий: вполне вероятно, его побег повлияет на судьбы многих людей, искривит их, и канва истории пойдёт по неизвестному Сириусу пути. Однако ждать в заключении ещё столько времени Блэк просто не мог: во-первых, он прекрасно знал, что Гарри несчастлив у родственников, а во-вторых, его просто распирало от злости, когда он думал, что пока он в этом промозглом каменном мешке заставляет себя глотать помои, Хвост, в свою очередь, греет сытое трусливое пузо у камина в гостиной Уизли!       Тем не менее, в интересах Бродяги было заставить предателя думать, что его спокойствию ничто не угрожает, ведь если Петтигрю услышит, что бывший друг сбежал из Азкабана, то он вполне может начать действовать, а направление и результаты подобной деятельности были Сириусу неведомы. Значит, нужно обставить всё так, будто Блэк возобновил «сезон охоты» на Поттера… Вот только сейчас никто в магическом мире не знает местоположение мальчика, следовательно, организовать ширму за счёт крестника и общественных заблуждений в этот раз не выйдет. Кого же тогда можно было бы использовать?       Вариантов не так уж много: либо другие соратники — члены Ордена Феникса, — либо сторонники Тёмного Лорда, с которыми Сириус мог бы в глазах обывателей что-то не поделить, например, внимание Того-кого-нельзя-называть. На ум пришли только два имени: Северус Снейп и Игорь Каркаров. При использовании имени первого он мог бы прикинуться мстителем за шпионаж в пользу Дамблдора, однако это могло покачнуть баланс сил после возвращения Волан-де-Морта. Блэку не хотелось влезать в этот «любовный треугольник шпионажа»: как говорится, не буди лихо… Вариант с Игорем Каркаровым выглядел более чем удачным. И без того многие Пожиратели были бы вне себя от счастья, если бы им удалось отомстить предателю. Да и лгать в таком случае почти не нужно: что так, что эдак, его цель — наказать труса. Конечно, Хвост догадается, что никакой мести Каркарову быть не может, однако и о реальных замыслах Блэка ничего не узнает. Опять же, осведомлённость Сириуса относительно местоположения бывшего друга останется в тайне. Если повезёт, то и общественность, и Петтигрю решат, что Бродяга держит путь в Болгарию, что собьёт всех со следа и значительно упростит беглецу жизнь.       Блэк поднялся, потянулся и дал круг по комнате, разминая затёкшие лапы. Затем развалился на спине под лежаком и забегал глазами по потолку, представляя листочек с пунктами плана. Напротив надписи «прикрытие» сознание поставило зелёную галочку. Осталось продумать время побега, подгадать направление заплыва и просчитать возможные неувязочки.       По поводу первого пункта Сириус однозначно отметил, что бежать, как и в тот раз, будет ночью. Но вот ждать «сезона дождей» Бродяге не хотелось. Во-первых, бесполезная трата времени, во-вторых, он прекрасно помнил мерзкое ощущения соскальзывающих с карниза лап. Следовательно, стоило подгадать другое время с более удачной для побега погодой. Хорошо бы судьба подбросила туманный день!       Относительно направления движения после попадания в воду Сириус также сделал несколько правок в сравнении с прошлым разом. Тогда, стоило ему очутиться на берегу, он не раздумывая кинулся в море, из-за чего пару раз переплывал с острова на остров, совершенно не приближаясь к материку. Теперь же он решил немного обойти тюрьму против часовой стрелки, чтобы плыть не на северо-, а на юго-запад от острова.Это позволит ему не только сэкономить время в пути на материк, но и совершить пару остановок для передышки на попутных островах, не делая лишних крюков. Опять же, ему и есть иногда надо, а на плаву это не выйдет. Однако плутать в этот раз меж островов он точно не намерен!       При мыслях о возможных накладках Сириусу на ум в первую очередь приходила мысль о встрече с надзирателем. И здесь возникала серьёзная дилемма. С одной стороны, Сириус прекрасно понимал, что успешный побег — его единственная возможность выжить после осуществления этой авантюры, поскольку даже за саму попытку его немедленно отправят на единственное и последнее в его жизни рандеву с дементором с обязательной интимно-целовательной программой. С другой стороны, перегрызать глотку невинному волшебнику тоже не хотелось: получится, что, отринув ложные обвинения, он успеет собрать парочку вполне реальных грехов, за которые его вновь отправят на нары. Оставалось закономерное оглушение, которое можно было либо организовать за счёт ловкости и подходящего заклинания, либо одарить соперника неожиданной демонстрацией неслыханной физической силы. К сожалению, по причине отсутствия волшебной палочки, Блэк был вынужден выбрать второй вариант.       «Вот и пригодятся утренние тренировки», — подумал Сириус, живо вообразив себе увлекательнейшую битву, в ходе которой надзиратель неистово бросает в него заклинание за заклинанием, а Блэк в ответ, как истинный гриффиндорец, идёт на него с голыми руками и закатанными рукавами, похрустывая костяшками пальцев. Видение почему-то раз за разом оканчивалось его проигрышем. Пёс недовольно тряхнул головой. Да, видимо, идея действительно была не очень. Стоило ее доработать. Фантазия исправно пополнилась картинкой сюсюкающего с неизвестно откуда взявшейся собакой охранника, после чего пёс превращался в Сириуса, а надзиратель получал в темечко. Враг повержен, миссия выполнена! Что ж, в таком виде план имел достаточно высокую вероятность успеха.       Блэк ухмыльнулся, перевернулся на пузо, затем сел и обернулся: скоро должны были принести утку. Само существование последовательности действий в голове делало волшебника невероятно счастливым. Пора было приступать к реализации намеченного.       Дни потекли как и прежде. Бродяга тренировался, делал засечки, ел, отдыхал. Было лишь два новшества в его программе: во-первых, он прекратил расшатывать прутья решётки, справедливо решив, что дырка и без того получилось приличной, во-вторых, теперь при каждом контакте с надзирателем Блэк твердил что-то вроде «Я тебе устрою!» или «Будешь знать, как своих сдавать!», или «Он в Дурмстранге, он в Дурмстранге, он в Дурмстранге». Разумеется, Сириус не повышал голос, не привлекал внимания и вообще делал вид, будто не хотел, чтобы его услышали, однако намеренно не отходил далеко от двери и притворялся, что не замечал открывшегося окошка, погружённый в свои мысли. После же невероятно натурально изображал на лице смятение и испуг, отчаянно хватал посуду, смурно проглатывал пищу, а после «забивался» в угол, продолжая бубнить что-то себе под нос. Недели через полторы Блэк с восторгом заметил первые плоды своих усилий: надзиратель стал дольше задерживаться возле его камеры, чтобы послушать его «бредни». Сириус радовался как дитя — его единственный зритель проглотил наживку. Немного поколебавшись, он решил закрепить эффект, и дня через два якобы нечаянно обронил имя «жертвы». На этом приготовления были завершены. Оставалось дождаться у моря погоды.       И она не подвела. Четыре дня спустя Сириус с утра выглянул в окно и понял, что долгожданный день настал. Промозглый туманный день выделялся на фоне предшествовавшей ему вереницы круглосуточных ливней. «Если к вечеру не зарядит опять, то можно было бы сегодня ночью смотаться отсюда», — подумал Сириус. Туман был густым, сизым, почти непроглядным. Блэк улыбнулся. Ещё совсем чуть-чуть, и он навсегда покинет эту вонючую конуру! Весь день прошёл как на иголках. Бродяга извёлся. Наконец, по ушам ударил звук колокола: в Азкабане настала пора отбоя. Сириус присел на разблокированный лежак и посмотрел в окно. Его немного трясло. Собравшаяся во рту слюна была вязкой и тяжёлой. С трудом проглотив её, Блэк подумал, что надо подождать ещё хотя бы полчаса для уверенности.       Бродяга подскочил, подошёл к стене с засечками и принялся пересчитывать их наощупь в попытке отвлечься. Не к месту накатили воспоминания о первых днях в Азкабане, когда он слегка отошёл от шока и стал способен воспринимать действительность. В память навсегда въелись обжигающе яркий стыд от невозможности справить нужду цивилизованно, омерзение от предлагаемого рациона и отчаянное желание поговорить хоть с кем-нибудь! А ещё — бесконечные мысли о Джеймсе и Лили. Ах, поскорей бы выбраться, принять человеческий вид и примчаться к Гарри! Хоть бы в этот раз не оплошать и действительно помочь крестнику! Сириус сморгнул пелену и встряхнулся. Кажется, время пришло.       Волшебник подошёл к окну, подпрыгнул и вцепился в прутья решётки. Тренировки не подвели: ему удалось подтянуть себя вверх и зацепиться кончиками пальцев ног за край окна. Решётка оказалась прямо перед носом. Слегка откинувшись назад, Сириус с силой качнулся вперёд, одновременно обращаясь собакой, сомкнул вместе передние лапы и выскользнул головой наружу. Однако за секунду до обращения его ноги соскользнули вниз, и в итоге задние лапы не нашли опоры, а пёс повис брюхом на стене между прутьями. Фыркнув от удара в попытке не завыть, Блэк заскрёб задними лапами по стене, параллельно устраивая передние на карнизе. Наконец, лапы почуяли опору, и Бродяга, подавшись вперёд, весь очутился снаружи.       Карниз оказался тонким, но не скользким. Ветра не было, Азкабан утонул в ночной тиши, снизу доносился шелест моря. Крадучись Сириус двинулся к лестничной шахте. Справа мелькали вечно бодрствующие силуэты дементоров. Блэку понадобилось полчаса, чтобы добраться до открытой лестничной площадки. Он спрыгнул с карниза на пол, отряхнулся, прогнав непрошенные мурашки волнения, и споро затрусил вниз по лестнице. Ему подумалось, что в этот раз всё идёт даже лучше, чем раньше: никакой борьбы с заливающим морду дождём, никаких следов на лестнице. Высока вероятность, что его даже ни разу не хватятся… Видимо, именно этой мыслью он и накаркал.       Ему оставалось пролёта три-четыре до выхода, как в коридоре минуемого этажа раздались шаги. Мелькнул свет Люмоса. Бродяга так растерялся, что не успел ни подняться на предыдущий ярус, ни спуститься на следующий. Из-за угла показалась внушительная фигура толстого надзирателя в серой рабочей форме. Видимо, тот совершал ночной обход. Мужчина замер, опешив при виде непонятно как оказавшегося на острове пса. Тем временем собака, жалобно поскуливая, двинулась в его сторону. Стоило наклониться к зверю, чтобы осмотреть такое чудо поближе, как животное подпрыгнуло, начало оформляться в антропоморфное существо, а дальше… Сознание охранника заволокло туманом, в глазах потемнело, голову пронзила острая боль в темечке. Надзиратель осел на руки подхватившего его Сириуса без чувств. Тем временем беглец, быстренько усадив тело у стены, вновь обернулся собакой, схватил в зубы волшебную палочку и кинулся прочь, вниз, к свободе.       Желанная дверь отворилась с лёгким скрипом. В морду дунул лёгкий бриз, но радоваться и расслабляться было некогда. Сириус со всех лап рванул к юго-западному побережью, обогнув угол треугольного здания, благо снаружи тюрьму охраняли лишь дементоры. Песок ощущался шелковистой шалью, слишком мягкой, чтобы по ней было удобно бежать. Попадавшиеся острые камни кололи лапы, а ветер, кажется, усиливался. Неприятно ныл живот, намекая, что физические нагрузки без хорошего питания приводят к истощению. Но впереди ещё уйма дел, нельзя отвлекаться.       Наконец Сириус увидел ориентир — вторую лестничную шахту. Она замаячила впереди чёрным жерлом. Блэк остановился — выход с той лестницы должен был быть на юге. Бродяга выдохнул, собрался с мыслями и, не давая себе времени на сомнения, бросился в воду. Холодная стихия мгновенно выбила воздух из лёгких. Пёс чуть не выронил волшебную палочку из пасти. Лапы заработали практически интуитивно. Теперь всё решала его выносливость.