Anything

Ты так устала. Сон был роскошью, которую ты не могла себе позволить, но не то чтобы не пыталась. Ночные кошмары посещали тебя всякий раз, когда ты закрывала глаза. Они были худшей частью всего этого. Было рано, слишком рано для тренировки, но, тем не менее, ты медленно выползла из своей постели. Подготовка не заняла много времени, но оно потребовалось, чтобы оторваться от зеркала. Ты не могла оторвать взгляда от своего отражения. Честно говоря, утверждение, что это ты смотрела на себя в ответ, казалось притянутым за уши - существо, по ту сторону зеркала было неузнаваемо. Ты думала о косметике, но разве могла она скрыть синяки, рваные пятна на лице, распухший нос, опухшие глаза и разбитый рот. Челюсть раздулась, и хотя швы с лица наконец сняли, шрамы остались. Никакие деньги не смогут скрыть этого уродства. Все знали, как ты выглядишь, все знали, какая ты чертовски отвратительная. Было едва ли не более неловко пытаться скрыть это, чем принять и притвориться, что тебе все равно. Но ты это сделала. Ты надела спортивные штаны и толстовку с капюшоном, под которыми было спрятано твое тренировочное снаряжение. Кофе было недостаточно, нужно что-то еще. Все, что угодно, лишь бы заставить кровь двигаться по телу и прогнать немного адреналина по организму. Ты пришла рано. Вы пытались тренироваться с Кенигом уже пару недель, никогда не вступая с ним в разговор и не глядя ему в глаза. Гоуст вызвался сам сопровождать вас на учениях, с тех пор работать стало комфортнее, хотя это и было эгоистично по отношению к нему. В его обязанности не входило нянчиться с тобой. Это было гребаное элитное оперативное подразделение, лучшие из лучших, а с тобой сюсюкается один из самых известных солдат британского спецназа. Было, мягко говоря, неловко для всех. Ты чувствовала себя отвратительно, ты чувствовала себя жалкой - хотя ты предполагала, что именно такой ты и была. Ничтожество. Ты ожидала, что в этот ранний час в спортзале будет темно и безлюдно. Особенно в субботу, когда на базе никого не было. Те, кто жил в штабе, обычно уходили накануне вечером, чтобы пойти выпить, а в воскресенье днем с позором приползали обратно. Гоуст был где-то поблизости, но в это раннее утро он будет далеко на своем мотоцикле, ожидая восхода солнца, на шоссе. Но внезапно ты поняла, что дверь была открыта. Жалюзи все еще были опущены, но свет горел, освещая коридор. Изнутри доносился низкий гул, мелодичный и бесшовный. Ты приподняла бровь, когда приблизилась, заглядывая в дверной проем. Сердце екнуло при виде Кенига. Здоровяк наклонился, напевая бессловесную мелодию, которую ты не знала, голосом гладким, как шелк. Он раскладывал поролоновые коврики, проводя пальцами по рельефной поверхности, пока она не стала полностью плоской. Наконец, он выпрямился и, кивнув, любовался видом проделанной работы. Он казался еще больше, когда вытянул руки над головой, застонав при этом движении. Какая-то часть тебя, в глубине души, была в восторге от его огромных размеров. Ты застыла на месте, не в силах пошевелиться и сделать вдох из страха, что он тебя услышит. Чувства Кенига были обострены, и малейший шум мог подсказать ему, что на него кто-то таращится. Когда он с торжественным вздохом опустился на скамейку, твоя кровь закипела у тебя под кожей. «Ты хотела зайти, Птичка?» - голос Кенига был мягким, но ты все равно подпрыгнула при его звуке. Вздох сорвался с твоих губ после разоблачения, и он наклонил голову на звук, опершись локтями о колени. У тебя пересохло во рту. Как он узнал, что ты тут? Ты не издавала ни звука. «Не особенно», - ты прочистила горло, когда он стянул с головы балаклаву. Темные волосы выбивались из-под ткани, растрепанные и густые. Он никогда не надевал маску, когда ты была рядом, независимо от того, была ли это балаклава или чертов капюшон. «Я думал, мы с этим покончили», - вздохнул он, кладя маску рядом с собой. Он не повернулся лицом, давая возможность уйти, не испытывая давления его взгляда. Я думал, мы прошли через это. Жар пронесся по организму подобно извержению вулкана, зарождаясь в груди и распространяясь по нервам. «После того, как ты разрушил мою жизнь? - ты произнесла это так спокойно, как только могла. - Нет. Нет, на самом деле я еще не отошла от этого». «Я имел в виду, - твердо поправил Кениг, поворачиваясь к тебе лицом с прищуренными глазами, - разве мы не прошли через это?». Ты долго смотрела на него, этот изумрудный взгляд был непоколебим. Это было совсем не похоже на то, что ты видела той ночью, он был совершенно другим человеком. Ты гадала, когда он сорвется, гадала, когда сорвешься ты. Ты видела намеки на человека, с которым иногда сталкивалась во время спаррингов, никогда с собой, но иногда с Саймоном. Он нацелился на Кенига, всегда стараясь надрать ему задницу. Иногда это было почти слишком легко, как будто мужчина просто сдался на полпути. Ты неуверенно переступила порог, не сводя глаз с Кенига. Он держал свое тело так неподвижно, что ты задавалась вопросом, дышит ли он, напоминая о том, как змея замирает перед тем, как нанести удар. Ты перешла на другую сторону матов и села на скамейку напротив своего партнера. «Я так и думал, что ты уже встанешь», - Кениг потер затылок, его плечи расслабились, как только ты села. «Я принес тебе кофе» Ты моргнула, глядя на него. «Что?» «Я принес тебе кофе?» - теперь слова звучали неуверенно, когда он слегка откинулся назад. Он указал на поднос рядом с собой, там дымились два напитка в картонных стаканчиках. Ты не могла выдавить из себя ответ - на самом деле ты ничего не могла сделать, кроме как таращиться на него. Почему он пытался угостить тебя кофе, было выше твоего понимания, очевидно, он был виновен, но ты ясно дала понять, что не хочешь его жалости. «Не переусердствуй, Птичка, - приподнял бровь Кениг. - Это кофе. Просто возьми». «Да, - прохрипела ты - хорошо». Но ты не пошевелилась. Твои конечности словно налились свинцом, сердце бешено колотилось о ребра. Взять кофе не должно было быть проблемой, встать несложно, так почему же тело не реагировало на мысленные команды? Ты чувствовала себя беспомощной, осознавая, что разум и тело больше не находятся под контролем - скорее, тобой управлял страх, который ты не могла постичь. Ты крепко сжала челюсти. Шевелись, Птичка. Австриец неловко сжал губы, пробежавшись пальцами по волосам, словно в нервном тике. Вы оба сидели в неловком молчании, прежде чем, наконец, он потянулся за стаканчиком, вставая на ноги. Ты оставалась смертельно неподвижной, когда он приблизился, остановившись на безопасном расстоянии, прежде чем он протянул тебе руку. Сходство с протягиванием оливковой ветви было слишком очевидным, чтобы не обратить на это внимания, хотя ты была бы первой, кто растоптал бы любую ветвь, предложенную этим человеком. Но это была не какая-то дурацкая веточка мира. Это был кофе. Кениг угостил тебя им. Тебе просто нужно было принять это, тебе нужно было двигаться. Шевелись, Птичка. «Это всего лишь кофе», - мужчина одарил тебя слабой улыбкой, но ты видела тревогу в его взгляде. Он задавался вопросом, не сломаешься ли ты, каждой клеточкой своего существа готовясь удержать тебя, если случится еще один приступ. Случись еще один психический срыв, да еще и из-за гребаного кофе, ты бы навсегда вылетела из 141-го. Шевелись, Птичка. Это всего лишь кофе. «Это всего лишь кофе», - прошептала ты. Твои пальцы обхватили стаканчик, тепло вырывается из твоих мыслей. Кениг испустил прерывистый вздох, который, как ты знала, тебе не полагалось слышать. Ты стала настолько неуравновешенной, что даже человек, который уничтожил тебя, испугался. Кожа коснулась его, когда ты заставила себя усилить хватку, это короткое прикосновение было наэлектризованным и резким. Он отдернул руку, как будто его обожгли прикосновением. Вы общались после инцидента, вы спарринговали почти каждый день. Но то был спарринг, а это - нет. Кениг сел, отведя взгляд и впившись ногтями в скамью. Ты сделала первый глоток, не сводя глаз с его фигуры. Просто кофе, Птичка. Ты сделала еще один глоток, напомнив себе попробовать напиток на вкус. Думала о текстуре, температуре, аромате - о чем угодно, лишь бы отвлечься от своих мыслей и вернуться к реальности. Когда разум начал успокаиваться и ты, наконец, смогла ощутить вкус, глаза расширились. Это был твой любимый кофе. Ты чуть не подавилась. Прежде чем ты успела что-либо спросить об этом, солдат вернул свое внимание к тебе, мельком взглянув на лицо. Он все еще был обеспокоен, изгиб его рта явно выражал тревогу. «Мы никогда по-настоящему не говорили о том, что произошло», - прохрипел Кениг, и в его голосе отчетливо прозвучала уязвимая дрожь. Твой позвоночник выпрямился, а стаканчик заскрипел под хваткой. «Потому что я не хочу говорить о том, что произошло» «Ты не можешь избегать этого вечно, Птичка», - резко и неожиданно сказал мужчина. Ты отодвинулась от него, застигнутая врасплох разочарованием, сквозившим в его тоне. Он всегда старался быть спокойным и говорить ласковым тоном. Тлеющие угли в его взгляде напоминали о том, что Кениг не был ни мягким, ни обходительным. «Нет, - огрызнулась ты, - но я могу не говорить с тобой об этом». Кениг стиснул зубы. «Кто еще там был, Птичка?» - прошипел он, упираясь локтями в колени. Вопрос был риторическим, но ты почти почувствовала себя обязанной ответить на него. В этих нефритовых глазах вспыхнула горечь, которую ты не могла понять, напряженная и умоляющая. «Это были я и ты, и никто другой» «Что ты хочешь, чтобы я сказала, Кениг?» - ты сплюнула, поднимаясь на ноги. Ярость бурлила в твоем существе, гудя под кожей и наэлектризовывая нервы. Тебе хотелось придушить его, ты хотела схватить его и трясти до тех пор, пока это, наконец, не заставит его замолчать. «Я хочу, чтобы ты просто выслушала меня», - взмолился солдат, собираясь встать, но передумал. Ты видела его нерешительность, понимание того, что как только он встанет, это будет не разговор, а запугивание. Заткнись. «Я не хочу слышать ни слова из твоего гребаного рта», - прорычала ты, обвиняюще указывая пальцем на его застывший силуэт. «Если только это не для того, чтобы вернуть меня на работу, которую ты украл, я ничего не хочу от тебя слышать». Просто заткнись. «Я пытаюсь извиниться, черт возьми!» Заткнись. Заткнись. Заткнись. «Просто заткнись!» - твой голос превратился в едва различимый крик, устремившийся к сидящему зверю. Ты пробивалась сквозь барьеры его личного пространства, но Кениг оставался твердым, его взгляд был жестким, а губы сжатыми. Вы были лицом к лицу, нос к носу и глаза в глаза. Твой рот искривился в усмешке. «Ты думаешь, что можешь угостить меня кофе, и все, мы друзья?» - твой голос был тихим, а пальцы впились в его бедра, между которыми ты стояла. Его щека дернулась от твоей хватки, но в остальном мужчина-гора не сдвинулся с места. Он наблюдал за тобой из-под опущенных ресниц, его глаза были тверды, как камень, и ты задалась вопросом, дышит ли он. «Нет», - просто ответил Кениг, и его слова скользнули по твоим губам - «Что я действительно думаю, так это то, что нам нужно пройти через это, так или иначе». Ты пристально смотрела на него, твои пальцы дрожали на его ногах - «Я переживу это в тот день, когда смогу посмотреть в зеркало и забыть об изуродованном существе, смотрящем на меня в ответ». «Мне жаль...» - начал он, но ты стиснула зубы, подскакивая, чтобы помешать этим проклятым словам сорваться с его глупого рта. «Я не хочу...» Руки Кенига внезапно опустились поверх твоих собственных, он крепко сжал их, и из его горла вырвалось рычание. «Послушай меня» – ты сразу же замолчала. Изумрудные глаза искали твои собственные, умоляя просто выслушать его, пусть даже на мгновение. Если бы ты собиралась игнорировать все, что он сказал, ему было бы все равно, потому что, по крайней мере, он пытался. По крайней мере, он знает, что ты их слышала. «Мне так, так жаль за то, что я сделал с тобой» - бормочет Кениг, наклоняясь вперед и занимая драгоценные дюймы пространства между вами обоими. Его глаза были мягкими, уязвимыми, когда он обнажал себя. «Насколько я тогда знал, ты была вражеским снайпером, и я пытался защитить свою семью. Я знаю, что ты это понимаешь, потому что 141-й - это и твоя семья». Ты уставилась на него, со слезами, жгущими твои глаза, смущенная своим эмоционально неустойчивым состоянием. «Я знаю, что ты не хочешь прощать меня, я и не жду от тебя этого. Злиться - это нормально, но ты должна помочь мне это исправить. Ради нас обоих, Птичка, позволь мне все исправить» - к концу фразы он прошептал эти слова, вглядываясь в твои черты полными надежды глазами. «Я тебе не верю!», - ты крикнула ему в лицо, но фраза была лишена яда. Губы Кенига приподнялись, его плечи слегка передернулись. «Ты достаточно веришь мне» «Я тебе совсем не верю» В этом был истинный яд, и черты лица солдата снова стали серьезными. Вы не были друзьями, ты не простила его, и тебя не обманули бы, заставив поверить, что это было нечто такое, с чем стоило просто смириться. «Ты достаточно веришь мне» - Кениг повторил свои слова, многозначительно оглядывая твой силуэт с головы до ног. Внезапно ты осознала, где находишься. Зажатая между его бедрами, твои пальцы сжимают его ноги, а его руки накрывают твои. Ты отпрянула назад, глаза вспыхнули от вашей близости. Ты чувствовала вкус его фраз на своем языке, так близко, что ваши носы соприкоснулись бы, если бы вы сдвинулись хоть на дюйм. Ты позволила себе оказаться в комнате наедине с Кенигом и добровольно отдала себя в его объятия. Кашель, донесшийся из дверного проема, заставил тебя отскочить от мужчины, как будто ты обожглась. Твоя грудь вздымалась, когда сердце билось о ребра, умоляя освободиться от своих оков. Мужчина рядом с вами тихо выдохнул, как будто напоминая себе о необходимости дышать. «Ну что ж,» - присвистнул Прайс, неловко переминаясь с ноги на ногу – «Это, конечно, зрелище в 6 утра ». Ты прочистила горло, потирая затылок. Многое произошло за то время, пока вы с Кенигом противостояли друг другу, и все это было нелегко объяснить. «Мы просто ждали Гоуста», - проскрежетала ты, беспечно пожимая плечами. Прайс недоверчиво приподнял бровь, но не стал настаивать, только бросил на Кенига предостерегающий взгляд. Ему не нравилось, что ты была здесь с ним наедине. Он был тем, кто приставил к тебе Кенига, он был тем, кто взял его в качестве твоей замены. Джон Прайс был так же виновен, как и Кениг, за исключением того, что его обвиняли в предательстве. При этом напоминании на твоих губах появилась усмешка. «Что ж, думаю, тогда ты сможешь познакомиться с нашим новым участником немного пораньше». Новый участник? Кениг, стоявший рядом, затаил дыхание, когда за спиной Прайса появилась какая-то фигура. Она стояла прямо, казавшись выше, чем была на самом деле, благодаря уверенной осанке. Ты сразу же поняла, что от нее будут неприятности. Не по ухмылке, украшающей губы, и даже не по отчетливому выражению отвращения, которое было размазано по лицу, а по тому, как смотрели на тебя, как будто ты была вызовом. Как будто ты была легкой добычей. «По мере роста 141-й команды, - начал Прайс, указывая на небольшую часть команды в комнате, - нам нужно больше членов, чтобы выполнять роли, которые ранее выполнялись одним человеком». У тебя скрутило желудок. «Очевидно, Пташка, ты была нашим главным снайпером, но теперь нам нужен еще один» - капитан был осторожен в формулировках, наблюдая за тобой так, словно ты была бомбой замедленного действия, готовой взорваться в любую секунду. Ты, блядь, чувствовала себя именно так. Когда ты заметила новое дополнение к команде, он уставился на тебя в ответ, оглядывая с головы до ног. Его кривая улыбка выводила из себя, нервировала - но в то же время приводила в трепет. Этот человек увидел угрозу. Он не видел сломанную птицу, кого-то беспомощного. За высокомерной ухмылкой и дерзким языком тела скрывалась жесткость во взгляде. Он не недооценивал тебя, он все еще видел что-то на твоем лице, указывающее на то, что ты еще не закончила. Но он был готов встретиться с лицом к лицу. Выражение твоего лица стало каменным. «И кто моя новая замена?» - ты отстраняешься, не сводя с него глаз. Дикая ухмылка растянула его губы. Это, черт возьми, заставило тебя вскипеть. Прайс открыл рот, чтобы либо представить его, либо сделать выговор за явное несогласие с приказом, но снайпер, фыркнув, шагнул вперед. - Им следовало назвать тебя по-другому.