Право на отдых

Месяц будет долгий,

В округе только злые-злые волки,

А ты для них заблудшая барашка,

Напуганно бежишь.

             Сибиряк вставал рано и ложился поздно, а спал неспокойно и нервно. Когда-то давно Томск разрешал ему ложиться вместе с ним, и маленький Коля обхватывал его руку или шею, прижимаясь. То время уже ушло.              Сибиряков делал всё на автомате: ставит чайник, ел, мыл посуду. Он экономил силы, чтобы на работе сконцентрировать внимание только на задачах научного плана.              После трудового дня (считай, ночью) он ехал домой так же, как и приезжал на работу, — неосознанно. Он еле держал себя до момента пребывания по месту жительства.              Новосибирск ложился спать и забывался в беспокойной ночи, потому что утром цикл начинался заново.              В тот день он делал всё так же. Но зайдя в зал собраний, он понял, что снова весь день будет слушать оскорбления в свою сторону. Что ж, он привык.       Приближался полдень, но в помещении по-прежнему было темно, а свет от ламп только давил на и так уставшие глаза. Новосибирск продолжал ровным тоном читать документ, пока не услышал глухой звук недалеко от себя, — то Красноярск скинул ноги на пол, встав.       — Почему так нудно, Коленька? Тебя очень скучно слушать и невозможно понять.       Столица оторвал глаза от бумаги.       — Руслан, сядь на место, собрание ещё не закончилось.       Енисейский зло хмыкнул, будто готовясь к чему-то грандиозному.       — Ты назначил никому не нужное собрание на семь утра. Сейчас почти двенадцать. И что мы делали целых пять часов? Обсуждали транспортировку топлива, которой занимается Дальний Восток!       Иркутск попытался утихомирить его, но тот резко вырвал руку и направился прямо к Новосибирску, скидывая официальный пиджак. Николай опустил взгляд на приказ. "Если игнорировать обидчика, то ему это надоест, он отстанет от тебя", так ведь?       Но Красноярск и не думал останавливаться.       — Знаешь, почему ты прячешься, словно малолетка? Потому что ты и есть ребёнок! Глупый, наивный и мягкий мальчишка! Ты не можешь управлять нами, ведь ты младше, тупее и... Тебя просто никто не уважает и не любит здесь, лишь ненавидят!       Новосибирск не отвечал, но под конец у него задрожали руки. Коля впервые отодвинул на второй план биологические термины, выдвинув вперёд что-то человеческое и возвышенное.       Ему... Обидно и горько выслушивать подобное от города, на который он равнялся в начале существования. Страшно и боязно дать отпор древнему центру земель. Больно и грустно видеть, что никто не пытается заступиться за него. Все согласны с Русланом.       Коленька не понимал: как раньше он терпел выходки и нападки, а именно сегодня не мог справиться с давлением? "Чаша терпения", да? Но обычно люди злятся, если она переполняется, тогда почему он чувствовал что-то мокрое на щеках. Новосибирск дотронулся до щёк и... Слёзы! Как у настоящего ребёнка!       Почувствовав прикосновение, он, неожиданно для себя, вырвался и побежал. Он не был уверен, что бежал к выходу, — ноги сами несли его. Куда он направлялся? Неважно, только подальше от злых и чёрствых взрослых.       Он добрался до квартиры буквально на ватных ногах. Ему нужно в кровать. Ему жизненно необходимо укрыться одеялом и обнять подушку. Справившись, он дал волю себе. Слёзы, обвинения, обиды, — он не следил за тем, что и как кричал.       Утром следующего дня он чувствовал опустошение. Очень вяло и медленно он заставил себя хотя бы сесть. Коля ощущал странности в собственном поведении. Он не был голоден, не хотел пить, но и не мог даже смотреть на книги или телевизор.       Проверив телефон и убедившись, что никто его не искал, он снова лёг на кровать. Страшно... Ему страшно оставаться одному, как и любому существу. Он хотел ласки, заботы и понимания. Он устал притворяться всегда знающим лидером. Как оказалось, города и не видели в нём такого.       — Вова, — раздались рыдания по квартире, — пожалуйста, навести меня. Ты мне нужен сейчас очень-очень сильно, Вова.       Новосибирск записал сообщение единственному другу и снова зарылся вглубь одеяла.       — Коля, я приехал, как только ты попросил. Я привёз и лекарств, и продуктов. Что случилось?       Он осторожно вылез из-под укрытия и посмотрел на Владивосток. Он снова заснул на целый день?       Владимир присел рядом с ним и обхватил руками.       — Я здесь, Коля. Мы справимся.       Уже сидя на кухне и мирно принимая пищу, Вова спросил, чего хочет город.       — Чего хочу... я?       Николай долго размышлял над ответом, ведь тот не торопил его. Вова к тому моменту уже показывал сибиряку свою коллекцию игрушек, вечно следующей за ним. Коля улыбнулся при виде пенала-рыбы и словно ожил.       — Я хочу на море, — тихо сказал он, — на юг. Там тепло и хорошо.       Приморский радостно закивал.       — А давай устроим побег? Сбежим от работы и полетим отдыхать!       Он засмеялся и потащил Сибирякова экстренно собирать вещи. Вот только для Новосибирска это действительно что-то опасное, для Владивостока — весёлое.       Но следующий день он еле сдерживал сердце в груди. Запрыгнув в такси, они кратко сообщили водителю направление и тут же замолкли: Николаю звонил Красноярск.       — Не бери, — прошептал Вова, положив свою руку поверх другой.       Коля отключил телефон.       Они смеялись, забегая в самолёт, не обращая внимания ни на кого. Через пару мгновений они стали свободны, потому что небо — нейтральная территория.       — Вова, спасибо тебе.       Новосибирск немного замялся, но нашёл в себе силы.       — Ты мне нравишься.       Владивосток быстро поцеловал его в щёку, скрывая смущение.       — Ты мне тоже.       Они имели право на отдых.

Кто сказал, что ты должен чего-то добиться?

Откуда такие долги? Ты долгов не брал

Закричи: Ничего не хочу! Помогите! Полиция!

Если отформатировать C, будет проще уйти в астрал