Воспоминания

       Сайно был спокойным и отстранённым молодым человеком.        Угрюмый и скрытный, он прекрасно справлялся со своими обязанностями, как студент Спантамада, а затем и как генерал махаматра. Он редко связывал себя с другими какими-то отношениями. Как правило такие отношения просто долго не держались, если только второй участник чем-то не уцепился за литого и ровного пустынника.        Германубис теперь стал его верным соратником, покуда он кровью и потом, долгой ковкой привёл себя в порядок. Ну, и просто вырос, приняв мир таким, какой он есть — чудной, полный сюрпризов и жестокости. Взрослые крепкие руки больше не болели, когда была нужда обратиться к древним силам за помощью в попытке уберечь мир от опасных знаний. Некоторые вещи должны оставаться загадками навеки. Таков их непонятный мир.        Иногда он вспоминал роковое лето, но помнил его так слабо и тускло, словно то был древний свиток с иссохшими чернилами, словно каменная табличка, с которой песок сдул все неровности, обозначавшие буквы и прочие символы.        Он помнил, что у него был друг, что они даже играли, учили друг друга, обнимались, держались за руки… Но он совсем не мог вспомнить то, как выглядел этот друг. Светло-тёмное пятно витало в голове при усердных мыслях об этом.        Так, иногда вспоминал ночами, что ему было… Отрадно? Ему было спокойно. Он доверял ему.        Сайрусу он не докучал вопросами о нём с того самого дня, как он на долгие годы застрял в Сумеру. Потому и не мог из детской памяти вычленить ничего дельного, ведь память эту никто никогда не освежал.

✧✦✦✦✦✧

       Сайно быстро потерял интерес к делам в Академии, когда это не касалось напрямую его обязанностей. Так что он чудным таким образом умудрился не заметить, что у него под носом появился известный всем студент.        Кем-то анонимно написанный донос был внимательно прочитан от начала до конца. И кое-что его смутило.        »…Студент даршана Амурта Тигнари…» — цеплялся взгляд, и эта комбинация слов казалась такой логичной, такой знакомой, но совершенно не вообразимым образом непонятной. Откуда он был уверен, что это написано запредельно правильно? Почему название именно этого даршана надо ожидать рядом с этим именем? Он знал этого человека? Он пересекался с ним прежде, чтобы теперь фантомно узнавать его?        Вздохнув, он положил документ на стол и поднялся, позволяя иссиня-чёрной мантии сползти с колен и повиснуть, а хорошо прокрахмаленным ушам дёрнуться под весом золотых колец.        Надо разобраться.

✧✦✦✦✦✧

       Был студенческий вечер. Сайно так был занят внутренней кухней, что забыл про мероприятие с конкурсами и соревнованиями, что заполонило улицы столицы. Бродя ушастым привидением сквозь толпу и опрашивая пугающихся студентов о местонахождении искомого, он вышел на один из пролётов, содержащих в себе небольшой садик. Там в одиночестве, что казалось невозможным при таком событии, медленно расхаживал кто-то.        Сайно замер, ведь в груди будто пиро с электро сошлись ярым взрывом.        «Птицей сердце любовно затрепетало в груди у секретаря, когда он вновь увидел блеск волос цвета вороньего пера. Начальница в вечернем платье была прекрасна, притягивала его взгляд и грозила вспоминаться трепетно тёмными ночами.»        А точнее:        Птицей сердце любовно затрепетало в груди у генерала махаматры, когда он вновь увидел блеск волос цвета вороньего пера. Студент в светлой студенческой курте был прекрасен, притягивал его взгляд и грозил вспоминаться трепетно тёмными ночами.        Хвост был насыщенно-тёмный, толстый от пышного взрослого пуха. Он завораживающе плавал в воздухе, лишая любой воли. Большие уши на макушке у студента дёрнулись, и он обернулся на него. Глаза-малахиты убили Сайно в тот же миг, проткнули насквозь.        — Я… — начал студент, но осёкся, теперь тоже откровенно пялясь на него. Волосы у лиса были длинные, ровные, блестящие. Сайно тоже оброс, но не с таким изяществом и красотой, как у него.        — Назовитесь. — Рот сказал это сам, против воли генерала. Хотя, впрочем, он скоро только довольно покивал действиям своего профессионализма, ведь цели у них были схожие.        — Тигнари. Даршан Амурта. — Фенек встрепенулся, дёргая ушами навстречу друг другу. Этот жест небольно кольнул где-то в груди. — Я могу чем-то помочь?        — Что вы здесь делаете? — вопрос с двойным дном. На поверхности — вопрос относительно его странного одинокого времяпрепровождения тут, пока остальные развлекаются на площадях. Чуть ниже — вопрос более глубокий и личный. Ведь всё начало складываться в голове, стирая пыль с полотен воспоминаний.        — Когда я поднимался на верхнюю площадь этой дорогой, увидел, что тут завял один цветок, решил проверить. — Он затем поставил деловито руки в боки и дёрнул хвостом дерзко. — А что, это запрещено?        — Нет. — Сайно опешил. Он таким его не помнил. Точнее помнил, но… Он не был таким уж дерзким. Или это память его обманывает? — Я к вам по другому вопросу. Почему к вам вчера в общежитие явилось десять человек, все из которых — известные студенты с разных даршанов?        — Может, вы хотите задать другой вопрос? — смёл тему в сторону своим резвым хвостом лис. Посмотрел волком как-то обиженно, и Сайно морально сжался под этим острым взглядом напыжившегося хищника. — Например, спросить про мои дела?        — Я на исполнении своих должностных обязанностей. У меня нет морального права переходить на личные темы.        — Значит, ты всё же помнишь?        Сайно вздохнул глубоко, будто перед погружением в неизведанные глубины затопленных пещер.        — Помню. Как только мы закончим с формальностями, то сможем перейти к неформальности. Вас это устроит?        — Премного.

✧✦✦✦✦✧

       Полностью повинуясь старой цитате из любовного романа, каким-то боком затесавшегося в ряды научных книг в библиотеке Сайруса, генерал не мог перестать смотреть на своего спутника в шумном празднестве. Интеллигентность и дикость — студент стоял статно и ровно, выражение лица хитрое, по-гордому раздражённое, понятно-непонятное. Сайно жадно цеплялся взглядом за всё, что мог: за по-взрослому окрепшие уши, за реку лоснящихся тёмных волос, что укрывали спину, за недобрый и обиженных блеск малахитов в глазах, за хвост, который наверняка теперь был мягче Ли Юэйского шёлка и пушистее облака.        Его, спокойного и уравновешенного, всего будто трясло непривычной лихорадкой.        — Вы так резко исчезли, генерал. Даже не пришли попрощаться. — Тигнари своим лисьим хвостом и голосом, как кистью археолога, сметал пыль, расчищал настенные рисунки, изображающие забытые воспоминания. Махаматра вспомнил, как Сайрус с тяжёлым выражением лица зашёл в дом, когда вернулся с уличного разговора с отцом Тигнари, стал спешно собираться, забывая всякие мелочи. Солнце красным, зловещим светом сочилось сквозь окна, окрашивая спину вдруг оглохшего родителя.        — Меня забрали слишком быстро и бескомпромиссно. В тот же день я уже был в Сумеру. Я испытываю сожаления, что не вырвался из дома и не побежал прощаться. Должно быть, тебя это глубоко задело?        — Должно быть. — Потаённый гнев лиса угас, как гаснет лесной пожар под дождём. Его тонкие тёмные брови нахмурились, и он теперь с ответным сожалением посмотрел на него. — Но в том была и моя вина тоже, верно? Это я уговорил тебя, что нам нужно рассказать об этом взрослым… О чём бы то ни было…        — Ты не помнишь, о чём хотел рассказать своему отцу? — удивился Сайно. Как такое страшное событие можно было забыть? Он сам даже вспомнил, каким чудовищно испуганным Тигнари был, нависая над ним. Смотрел на него сверху вниз своими малахитами на мокром месте.        — Это… Бредовое воспоминание. Я почти уверен, что мой детский рассудок всё переврал. — Лис одарил его своей прекрасной клыкастой улыбкой неловкого извинения за дурную память, да приложил изящную когтистую ладонь к своему лбу, пытаясь припомнить что-то внятное. — Я помню тигра, и что у тебя был какой-то приступ. Тебя било судорогой, а я не знал, что делать, ведь мои познания в медицине ограничивались кашей из подорожника.        Он хмыкнул, но совсем невесело, снова посмотрел на него с печалью.        — Я надеюсь, моё бездействие не сказалось на твоём здоровье?        — Тигнари, ты точно не помнишь ещё чего-либо? — настал черёд махаматре убивать взглядом собеседника. Студент насупился, тревожно дёрнул хвостом.        — …У тебя будто были когти. Большие такие, не по размеру. — Выдавил тихо лис, но шум музыки и голосов его не заглушили. — И ты говорил про смерти что-то… Я помню, что утешал тебя, но… Не знаю. Звучит как бред, если честно. Может, у меня от страха сознание помутилось, или же я от жары стал бредить.        — Ты не бредил. Пойдём со мной. — Сайно кивнул в сторону спуска вниз. Тигнари задумчиво вильнул хвостом, рассуждая активно. В глазах плясали огни лёгкого недоверия, сомнения. — Доверься мне. Хотя бы сейчас. Я чувствую, что должен тебе раскрыть глаза.        — Имейте в виду, Генерал махаматра, у меня теперь глаз бога, так что я не побоюсь его применить в целях самозащиты! — с неизменной толикой недоверия буркнул лис.        — Бей сразу в лицо. — Недоверия к Тигнари он самым наивным образом не испытывал.

✧✦✦✦✦✧

       Они ушли из города, тьма наступающей ночи объяла их своим прохладным дыханием. Тигнари шёл чуть позади, тихо ступая след в след, как делают хищники, готовые наброситься и вонзить клыки в шею.        Сайно был бы не против. Ведь собственное сердце, что билось в голове и отдавало в уши, его уже начинало слегка раздражать. Надо было его усмирить, и радикальный способ казался вполне сносным.        Подумав, что они уже достаточно далеко ушли от ненужных свидетелей, генерал развернулся передом к своему единственному зрителю — к учёному, которому хотел доверить знание, которое было ведомо ограниченному кругу лиц.        Лёгкий укол коснулся рук, и фиолетовым призраком поверх пальцев образовались прочные, подобные стали когти. Это произошло так тихо и выверенно — без воя на всю округу, от которой содрогались бы все живые существа, без хруста в сухожилиях, без содроганий агонии. Просто шипение таинственной силы разбавило тишину уснувшей природы.        Тигнари неверяще смотрел на это. На обратной грани малахитов было заметно, как перестраивается всё в голове у ботаника от воздействия знания, которое он не просил, но в котором правда нуждался.        — Это было взаправду. — Заключил фенек, а генерал спрятал когти назад. — Но почему тебя сейчас не бьёт конвульсия?        — Детское тело не выдерживало такую силу. С возрастом это прошло. — Сайно посмотрел ещё раз прямо в очи старого друга. Он не молил своими бесстрастными рубинами о том, чтобы всё вернулось на круги своя, и не надеялся даже, не питал надежд. Ведь столько лет прошло, и он при этом исчез без единой весточки — это был бы просто верх эгоизма. — Признаться честно, я корил тебя даже поначалу за то, что ты решил выдать эту тайну. Но со временем осознал, насколько мудр ты тогда был. Ты поступил правильно, что доложил об этом старшим. Кто знает, сколько бы я мучений принёс другим и себе, если бы не прошёл этот путь?        — Это с рациональной точки зрения. — Возник Тигнари. Его выражение лица смягчилось и стало таким снисходительным, даже не как у лесного духа, преисполненного всепрощением и мудростью, а как у самого дендро архонта, которая принимала под покровительство всех и каждого. — А с эмоциональной? Ты был несчастен.        — Это малая цена за избежание великих трагедий.        — Ты, похоже, просто любишь над собой издеваться. — Подколол мягко лис, хмыкнув. — Но сейчас ты хоть счастлив?        Сайно не знал, как ответить на этот подлый вопрос.        — Не было бы счастья да несчастье помогло, в музее украли мумию, зато в больнице появились бинты.        Из глаз у Тигнари исчез осознанный блеск и мягкая улыбка сползла с лица.        — Это… Был анекдот…? К чему это вообще? Ой, нет, стоп, я кажется припоминаю, чей ты сын… — фенек раздосадованно вздохнул, вновь утыкаясь лбом в руку. — Но ты меня не проведёшь. Ответь честно.        — Я в гармонии с собой. Ничего особо плохого со мной не происходит, ни с кем не ругаюсь, а если и ругаюсь, то ничего от этого не испытываю. — Начал пояснять генерал, но мысль о том, что он может снова расстаться и больше никогда не увидеться с ним, вдруг резанула легко и ловко по ставшей жёсткой ткани сердца. Делая его… Таким жалким и несчастным…? — …Но радость меня давно не посещала.        — Чего тебе не хватает?        «Тебя.» — меланхолично сказал Сайно.        — Доверительных отношений с кем-нибудь. — Беспристрастно перебил его генерал махаматра, чем, впрочем, не сильно противоречил. — У меня есть определённые трудности с этим.        — Это намёк? — очень по-лисьи прищурился студент, тут же прорезая свой путь до беспокойного сердца.        — Как угодно.        — Тогда позволь мне провести лекцию об этом. Моя компетенция значительно возросла. — Он улыбнулся, клыки его поработили, смягчили, подчинили махаматру. Он по-прежнему мало что понимал в этом мире, но сейчас стал подозревать, что очень близок к разгадке одной старой загадки.        — Да, расскажите о видах любви, профессор Тигнари. — Они без согласования двинулись дальше по тропе от города.