нигде — и всюду

...пришлось его похоронить в своей голове какая-то африканская сказка

      в ущелье прохладно: ветер бьётся об его стены и беспомощно воет, угасая внутри.       кадзуха не сразу решается сделать шаг вперёд. потом ещё шаг. сделать вдох. прочистить горло.       — это...       — да я понял уже, — хэйдзо хмурится и в задумчивости берётся за подбородок. кадзуха замолкает, радуясь тому, что не придётся подбирать слова.       катана, воткнутая в камень, говорит сама за себя. здесь — за пределами кошмарных снов — она смотрится не жутко, а торжественно. здесь почти спокойно. почти уютно...       кадзухе отчаянно хочется нарушить безмолвие: длясь и длясь, оно всё сильнее похожа на ту дурную бесконечность, на которую сëгун с лёгкостью разменивалась землями, жизнями, судьбами, не щадя ни себя, ни других...       что бы ни произошло, сколько бы ни было пережито и отвоëвано — каэдэхара отдаёт себе отчëт в том, что лично для него она навсегда останется злейшим врагом и убийцей. да и... в конце концов, чего ей стоило отправить на тот свет их обоих?!..       «мр-р-р-р».       тишина убита быстрее любой вспышки молний: кое-кто успевает сделать это за кадзуху.

* * *

      большой белый кот с голубыми глазами украдкой подходит к ним, внимательно глядит на кадзуху, долго обнюхивает ноги хэйдзо, чтобы потом мягко стукнуться о них макушкой.       — красота какая, — невольно улыбается тот и чешет кота за ухом.       кадзуха глядит в небо, отвернувшись от них обоих.       — он здесь всегда. когда бы я ни пришёл. уходить отказывается. я бы с удовольствием его забрал, но...       — ...но он хотя бы здесь. и ты — здесь.       сиканоин глухо чеканит слова, и помимо боли в них слышится... — неужели?!..

* * *

      кадзуха помнит эту историю лучше, чем хотелось бы.       у хэйдзо тоже был друг. то, что убило его — не человек, но сама сущность греха и преступления — тоже стало злейшим врагом для того, кто выжил. вот только...       ...только ему некуда приходить, — вдруг понимает кадзуха; и лишь мрачная торжественность момента мешает ему хлопнуть себя по лбу с досады.

* * *

      кот всё ещё громко мурлычет и радостно перекатывается по земле. сиканоин всё ещё молчалив и мрачен. кадзуха пытается взять его под локоть, поддержать, растормошить...       — знаешь, нам ведь труднее всего принять то, что мы не смогли их спасти.       — я и не принял, — тëмно-русые брови взмывают вверх от негодования. — всё, что я сейчас делаю — ради того, чтобы этого избежал кто-то другой.       хэйдзо сердито глядит далеко прочь; и кадзуха видит в его глазах немой укор: «отчего ты не поступаешь так же?»