Fuck the Shame

-Эй, Big Dick, ты изучил файлы по новому проекту? –чертовски громко крикнула Мэнди из глубины своего кабинета, находящегося по соседству. Кажется, Лиза, их общий секретарь, выпустила смешок, едва не подавившись кофе. -Какого хуя, Мэнди?, - проворчал Микки в переговорное устройство, нажимая кнопку для связи, - сколько раз я должен, блять, говорить тебе не называть меня так? Иногда он думал, что работать рука об руку со своей несносной сестрой, было одновременно и благословением, и его проклятием. Больше всё же проклятием. Однозначно. -Ну да, сделай вид, что тебе «не льстит», когда я называю тебя так, - он по голосу сестры слышал, как та закатила глаза почти до небес, - и посмотри уже эти ебаные файлы, что я прислала еще на прошлой неделе и дай окончательное подтверждение по моделям, прежде чем мы приступим к изготовлению тестовых образцов. Сроки пиздец поджимают, и ты это знаешь лучше меня. Микки обреченно выдохнул и уставился в потолок, где он надеялся найти силы для всего этого дерьма. Не то чтобы он не любил дело, которым занимался, как раз наоборот. Он много работал и пиздец как гордился тем, чего достиг за последние годы, и не собирался останавливаться. Взглянув на противоположную стену, он наткнулся на карту страны, которая по всей территории была усеяна красными флажками-булавками. По булавке на каждый открытый ими магазин. Один или несколько почти в каждом штате. Черт, иногда он не верил, что сделал это. В детстве Микки считал, что, учитывая его окружение и образ жизни, ему вряд ли что-либо светило, кроме как пойти по стопам семейного бизнеса. Продажа наркотиков, оружия, сбыт краденных вещей, мелкие махинации с кредитками. Чем он, собственно, и занимался наряду с братьями и отцом, но будучи самым умным в семье, он не позволял дерьму слишком просачиваться в его жизнь, что позволяло ему не попадаться копам. Пока В 18 лет Микки не загремел в тюрьму за хранение наркотиков. Это грёбанный Терри подставил его, все было предельно понятно. Отец нашел его нехилую заначку секс-игрушек, и сделать выводы относительно предпочтений Микки не составило бы труда даже самому тупому человеку на свете, не говоря уже о Терри. Все было ясно как белый день – Микки предпочитал блядские члены женским кискам. Причем был на принимающей стороне, о чем кричала коллекция резиновых дилдо разных размеров и расцветок. В момент осознания данного факта Терри принял единственное решение, которое выдал его больной мозг: отправить сына в тюрьму с глаз долой. И либо там из него выбьют все дерьмо, и он вернется «нормальным мужиком», либо его сполна накормят хуями, но с такой репутацией его сынок вряд ли решится вернуться не только в отчий дом, но и в Саут Сайд вообще. Яркая картинка того, как в его комнату вломились ранним утром с обыском, стояла перед Микки на протяжении всего срока отсидки. Копы знали, что точно и где точно искать, целенаправленно отодвигая комод в дальнем углу и вскрывая половицу. Именно там, где он хранил свою коллекцию игрушек, журналов с порно, заначек с травкой и скопленных денег, он увидел пакетик с коксом, что бережно и на видном месте лежал посреди его дерьма. В тот момент он все осознал. Это был явный «иди на хуй, сын-пидорас» посыл от Терри. Блядский Терри. Как же он его ненавидел, всегда, но всеми фибрами души возненавидел еще больше в тот момент, когда ему зачитывали права и надевали наручники. «Вот и всё»,- осознал Микки, когда приговор «2 года в тюрьме округа Кук без права апелляции на досрочное освобождение» был оглашен седовласым судьей. Его и без того хреновые шансы в жизни окончательно были пущены по пизде. Микки обладал волей. Он этого не знал, но 2 года – это приличный срок, чтобы понять не только свои слабые стороны, но и сильные, те, о которых ты даже не догадывался, что есть в твоем теле и разуме. Сначала был ступор и полгода борьбы за «место под солнцем», если таковое вообще возможно в этом загубленном месте. Но он его отвоевал – Микки не трогали, в сучках он не ходил, и даже наладил канал поставки всякой труднодоступной ерунды для заключенных – начиная от порножурналов и заканчивая наволочками из египетского хлопка для какого-то бывшего банкира, который явно беспокоился о своем ботоксном (не)чувствительном лице больше, чем о том, чтобы его задница была в безопасности. Чёртов идиот. Следующие полгода Микки просто существовал, размышляя о том, что когда он выйдет, ему будет 20. Мысли кружились вокруг того, какое будущее его ждет, кто его дожидается на свободе, какие обязательства по отношению к младшей сестре на нем висят и будут висеть до конца его жизни. Ответ пришел неожиданно, но очень кстати. «Программа по успешной реинтеграции бывших осужденных в общество», проводимая администрацией тюрьмы, была встречена брюнетом с присущим ему скептицизмом и почти похоронена в глубинах его сознания, пока он не посетил вводную лекцию. Искорка надежды, что его жизнь еще не просрана и не катится ко всем известным хуям, проскочила в тот момент, когда один из выпускников этой программы – бывший заключенный, а ныне владелец сети химчисток Карлос – выступил с речью о своей жизни до заключения и после, и историей своего становления как бизнесмена. И если какой-то там латинос с жутким акцентом и корявым произношением смог построить сеть из семи химчисток по всему Чикаго, то Микки хотя бы должен был попробовать что-то сделать. Он понимал, что дорога в отчий дом ему заказана, и продолжать заниматься темными делишками семьи Милковичей он точно не собирался. Нахуй Терри и его образ жизни. Этого злобного, полного ненависти, гомофобного куска дерьма. Он выйдет на свободу «нормальным мужиком», но не в том смысле, который подразумевал под этим его отец, а в том, что он будет вести нормальный законопослушный образ жизни, и больше не окажется в этом блядском гнилом месте. Он дал себе слово, что чтобы ни случилось и как бы обстоятельства не стали складываться там на свободе – он не вернется сюда ни-ког-да. Последний год в тюрьме брюнет не мог думать ни о чем, кроме своей цели. Она формировалась медленно, по крупицам выстраивалась из туманной, эфемерной мечты в четкую картинку того, что Микки должен предпринять, чтобы ее достичь. Сначала с помощью своего куратора он запросил документы из школы, которую бросил в старших классах, потому что «Милковичам не нужна какая-то ебаная бумажка, чтобы нагибать эту систему и жить по своим правилам». Ему нужно было сдать только самые базовые предметы для минимума на получение аттестата. С математикой он был в порядке, даже более чем, а вот с английским, биологией историей и еще парочкой предметов надо было поднапрячься, или, если быть точным, рвать жопу, и не в том смысле, в котором Микки хотелось бы. Мотивация на лучшее будущее, что двигала Микки, не зародилась сиюсекундно. Сначала она базировалась на ненависти к отцу и к тому образу жизни, что из года в год он вынужден был вести, не имея сил противостоять Терри. Но потом мысли о свободе физической, финансовой и психологической заполонили всё его сознание. Чёртовы лекции от жалких подобий Тони Робинса были отвратительны в своей банальности, но тем не менее, хоть Микки и никогда в этом не признается, они заставили его поверить в то, что он не только сможет достичь своих целей, но и реально достоин этого. Получение аттестата было пусть и совсем небольшой, но такой значительной победой. Микки, мать его, Милкович получил аттестат, вырвал его из рук системы образования путём бесконечно долгого пыхтения за учебниками, потерянных нервных клеток, красных глаз и бессонных ночей. И как бы он ни радовался – это была только малая часть на пути к достижению его цели. Он выбрал базовый курс по бизнесу. Изучение основ бухгалтерии, финансовой аналитики, юридических основ малого бизнеса, освоение навыков презентации и прочей херни. Важной херни. И Микки, блядь, не собирался просирать этот шанс. Он въёбывал, изучая всё это. И пусть это ни капельку не эквивалентно курсу даже самого захудалого колледжа, но он по крупицам копил все знания, что давали в этой программе. И карма, сука, существует. Он оказался там, где должен был и быть по законам Вселенной. В своем кабинете Генерального директора и по совместительству сооснователя одной из самой быстроразвивающейся сети магазинов для взрослых «Fuck the Shame». «CEO Микки FUCK U-UP Милкович» гласила металлическая табличка его кабинета.