Caesura

Джулека разучилась любить сны. Когда-то они её вдохновляли. До момента, когда их отравил Джером. Теперь Джулека спит много. Потому что там тепло, и иногда появляется Роуз, вспышками и намёками, словно это игра в прятки. Кажется, нужно просто остановиться, замереть, и она снова будет так близко, что Джулека сможет ей сказать кое-что важное, то, что она не успела. — Просыпайся, у нас мало времени. Жужжащий голос сжигает покой, растворяет Роуз в пузырьках кислоты. Джулека открывает глаза. Она вспоминает гнусную реальность. Она снова несчастлива. — Ага. Наконец-то! Джулека подскакивает в кровати. Футболка, в которой она спала, сбилась, стылый воздух — кто-то распахнул окно — лижет обнажённое плечо. После снотворных во рту сухо, язык тяжёлый. В голове мягкая каша из снов и яви. Джулеке явь не по нраву, она говорит на идеальном французском, у неё уложенные медовые локоны и холодные, злые глаза. — Кто вы? — Хлоя Буржуа. Видишь ли, мне нужно строить карьеру, как можно быстрее, поэтому мне предложили новое дело — тебя. — Ничего не понимаю, — пробормотала Джулека. — Какое дело? — Имя Матье Джером тебе говорит о чём-то? Джулека даже не стала поправлять её. Этот человек не стоит того, чтобы его имя произносили правильно. Она прочистила горло и вылезла из кровати. — Вас послали мои родители? Хлоя Буржуа вспыхнула и выпрямила спину. — Ничего подобного! Я узнала, что мой отец начал наводить справки об этом жалком профессоришке. Конечно, он бы прижал его, но вопрос: когда? Хлоя с деловым видом прошлась по комнате. Оттащила от письменного стола стул и села. Нет, опустилась. Словно принцесса на приёме. — Здесь нужно жалить. Быстро и безжалостно. История скандальная и грязная, — продолжила она и наморщила красивый нос. — Прямо как эта комната. Джером, Джером... Я узнала о нём кое-что. Вдруг с нижнего этажа раздался взрыв смеха. Маргарет, догадалась Джулека. — Вот так совпадение, он жил в этой дыре. И даже значился среди преподавательского состава местного подобия старшей школы. А потом вдруг уволился. И не просто уволился, а продал дом за бесценок и уехал в Париж. Джулека поёжилась. Она бы не хотела сейчас обсуждать Роуз. А ведь с ней было очень славно во сне... Джулека вздохнула. Была ли там Роуз? Может, это только нашёптывания памяти... — И Сезер уже взяла интервью у несчастной Энни Лавьян. Мы тут побродили с камерами по кладбищу, — Хлоя жутковато улыбнулась. — Милое местечко. Джулека поймала на себе её взгляд и пожала плечами. — Это дело нужно придать огласке, — смягчившимся тоном произнесла Хлоя. — Джером гнусный тип. А ты... Ты молодец, что перестала молчать. Он хотел этого. Хотел, чтобы ты безмолвствовала дальше. Страх порицания развязывает руки подобным сволочам. Я здесь, чтобы их связать. Хлоя помолчала немного, разглядывая Джулеку, словно надеясь, что та скажет что-нибудь ещё. Но Джулека всё ещё не присутствовала. Разговоры тяготили её, стягивали мысли в узел. Буржуа вздохнула и подняла с пола сумку. — Давай разберёмся с бумажной волокитой и поговорим. Надеюсь, ты не против записи. — А кто там внизу, с бабушкой? — Сезер. Она наш журналист. Подпиши вот здесь. А здесь придётся заполнить всю форму... Джулека начала просыпаться только к тому моменту, когда ледяные глаза Хлои выжидательно смотрели на неё. В воздухе витал вопрос. Когда всё началось? — В конце сентября. Он, профессор Джером, впервые попросил задержаться меня после занятия. — Только тебя? Джулека кивнула. Стыд распадался на корявые, грязные куски. Так ли важно, что о ней будут судачить? И тыкать пальцами? Роуз бы не стыдилась. Роуз, будь она здесь, была бы очень горда за Джулеку. Хлоя подала ей бумажный платок. — Мне жаль. Но мы должны продолжить. Джулека кивнула. Эти слёзы не относились к Джерому. К нему относилась лишь ненависть. Матео Джером отнял у этого мира Роуз — он должен гнить заживо. Но Джулека оставила эту реплику при себе.

***

Это был долгий, но суетливый день. Джулека дала показания, рассказала о самом скверном эпизоде на камеру. После чего Алья Сезер долго сыпала ругательствами. Джулека не упустила возможности и замолвила слово за Луку, с которым так нечестно обошлись жалкие поборники бюрократии. — А где он сейчас? — оживилась Сезер. — Не знаю, — промямлила Джулека. — Мне немного стыдно перед ним. Я взяла с него слово никому не рассказывать, и поэтому мы иногда ссорились. Возможно, вот она причина, что Лука не рядом сейчас, и Джулека понятия не имеет где он. Она скучала. Так, немного. Это тоже не для камер и не под запись. Будь Лука рядом, Джулека спала бы меньше. Он умел вносить жизнь. Но Роуз ушла, и рядом никого не оказалось. Только Маргарет, которая приходила в комнату, принося с собой холод. Она вздыхала, что-то спрашивала, а Джулека могла лишь кутаться в одеяло, чтобы укрыться от сквозняка. Когда дом наконец опустел, Маргарет первым делом кинулась открывать окна — «у следователя чересчур резкие духи» — вторым делом заваривать чай. При этом она не пела. Кажется, впервые. Положила на тарелку кусок пирога. Схватилась за сигарету. — Лука поймёт, — прохрипела она. — Ты сильная девочка, Джу. Но сейчас я вижу, как мечется твоя душа, словно пойманный в банку мотылёк. Выкинь мысли о смерти и живи. Джулека опустила голову и сглотнула. — Без Роуз... — Роуз умерла ещё когда ты читать не выучилась! Радуйся, благодаря тебе она наконец освободилась. Некоторым, — Маргарет осеклась и с чувством затянулась, — некоторым этого не видать. Джулека украдкой вытерла слёзы. — Этот мерзавец сказал тебе чушь. Оглянись! Ты нужна Луке, родителям, и мне. Чайник засвистел. Джулека сидела, переваривая слова Маргарет. Как же так случилось, что она стала не нужна себе? Иначе бы заметила, как далеки слова Джерома от правды. Когда мама узнала, что её дочь травят в школе, она разбила нос директору. Дело удалось замять. Но к Джулеке больше никто не лез. Папа как-то так вдохновился её стихами, что вложил их в новую песню. Она не сыскала популярности, но тем и лучше. Лука... Он никогда не осуждал её. Даже когда она полезла в петлю — он вытащил её и не сказал ни одного жестокого, обвинительного слова. Джулека отпила остывший чай. В раскрытое окно проникала ночная прохлада, унося последние витки сигаретного дыма. Маргарет? Джулека оглядела пустую кухню. Наверное, бабушка смылась, уловив настроение Джулеки. Роуз тоже, всегда знала, когда нужно оставить её в одиночестве. Роуз. Если она наконец счастлива, то... Джулеке этого достаточно. Некоторые слова красивы тем, что никогда не пачкаются в слюне, слетая с языка.