Caesura

— Что, если мы все когда-то были птицами? — спросил Феликс. Это, пожалуй, не походило на вопрос. Он не спрашивал, не утверждал. Цитировал? Лука пересчитал вытащенные из заначки в гитарном чехле купюры. — Чьё это? — поинтересовался он, бережно укладывая гитару. Феликс обернулся. Он снова был собой — траурным, горьким, отстранённым. Лука понял, что пялится, и опустил взгляд. Господи, а зачем ему там гитара? Впрочем, без неё он будет чувствовать себя улиткой без панциря... — Это было в письме. Феликс подошёл к нему и сел рядом. — Я так и не понял, есть ли у тебя план, но я в любом случае в деле. Лука фыркнул. План, план... Какой тут может быть план? Главное, чтобы не как в прошлый раз. — Он должен сознаться. Во всём. Феликс спокойно кивнул. — Мы его заставим. Создавалось впечатление, что они обсуждают партию в бридж, а не разоблачение преступника. Лука ощутил озноб и косо взглянул на Феликса. Возможно, для него нечто подобное не впервые. — Слушай... Я, в общем, я разговаривал с Амели. Луке стало легче, когда он признался в этом. Феликс подобрался. Безразличие — явно напускное. От Луки не скрылось напряжённое внимание зелёных глаз. — Она любит мою музыку, — поделился Лука и продолжил, сбавив тон. — И винит себя за то, что сделал ты. И другие намекали на это «что-то». Твой дядя, Маргарет... Феликс прикрыл глаза. Уголки его губ дёрнулись, но он ничего не сказал. — Я не знаю что ты такого сделал, но мне плевать. — Лука расправил плечи. — Да. Плевать. Феликс нахмурился, по-прежнему не открывая глаз. — Хм-м, — протянул он. — Даже если это что-то... — Ужасное и мерзкое, — подхватил Лука. Он подался вперёд, накрыв пальцами лежащую на кровати кисть Феликса. Он прошептал: — Что в прошлом, то в прошлом. К тому же... Мне тоже есть чего стыдиться. Ресницы Феликса задрожали. Он открыл глаза и встретился взглядом с Лукой. — Чего, например? — Я... Пришёл обкуренным на выступление нашей школьной группы. Феликс поджал губы. Из его груди донёсся смешок. Лука не видел в этом ничего забавного. Он ведь точно лажал так, что кавер-бэнд из местного паба в сравнении с ним показались бы врождёнными гениями, природниками и всё в таком духе. — Действительно, вот это ужасный поступок, поистине, — издевательским тоном произнёс Феликс. Лука, сдерживая просачивающийся смех, машинально сжал его запястье. Феликс осёкся. Что-то вспыхнуло в его глазах и спряталось в еловых тенях. — Извини. Лука отпустил его руку. С трудом.

***

Причин объяснять и предупреждать кого-либо не нашлось. Ни у Луки, хотя тот и ощущал себя немного подлецом, ни тем более у Феликса. Наверное, тот проворачивал подобное не впервые — уезжал в другую страну без лишних церемоний. На круглых вокзальных часах Сент-Панкраса пробило полночь. Люди рассыпались по платформе. Лука старался утихомирить ни на шутку застучавшее сердце. Ещё немного, и они будут в Париже, а там... Там... Мысли отвлекла волокита с покупкой билетов и попыткой узнать точное расписание. На вокзальных часах было без пяти два, когда им пожелали удачного пути, пробивая билеты. Феликс с кем-то очень активно переписывался. Его брови касались переносицы, а с губ то и дело срывалось фырканье. Уж не с самим ли Джеромом? По затылку пробежала колючая дрожь. Лука заозирался. В общем-то, он только сейчас начинал понимать во что они ввязались. Во что он ввязал Феликса. Своего, чёрт возьми, первого и единственного друга. В дерьмо. Вот во что. «Первый и единственный друг» убрал наконец телефон и встретил тяжёлый взгляд Луки приподнятой бровью. — Что такое? — Нам надо придумать план, — процедил Лука, злясь на свою халантность, на свою вспыльчивость, и как следствие всего этого — тупость. Вагон накрыло мягким полумраком. Свет за окнами исчез. — Уже придумал. Вид у Феликса стал самодовольным до ужаса. Он скинул плащ и откинулся на спинку сидения. — Неужели? Может, поделишься? — Завтра утром у профессора Джерома появится новая ученица. Ты знал, что он даёт частные уроки? Это очень удобно. Луку замутило. Какая ещё ученица? — Это неважно, — отмахнулся Феликс. — Самое главное, что ей нет шестнадцати, и она отличная актриса. — Безумие! Что, если этот урод... Феликс шикнул. Лука заметил на себе несколько заинтересованных взглядов. Мужчина в твидовом пиджаке спустил очки на кончик носа и значительно кашлянул. Лука пересел к Феликсу. — Расслабься, — предложил тот. — Мы будем поблизости. Пойми, без этого никак! Он сжал плечо Луки и заговорил тише: — Нужен компромат. А чтобы его получить, придётся ловить на живца. Поезд качнуло. Феликса на секунду прижало к Луке. Тот прошептал: — Я не хочу, чтобы ты повторил судьбу мистера Лавьяна. Феликс отклонился назад. Синяя вспышка за окном смазала его острую усмешку. — Значит, вот как? Судьба незнакомой девочки тебя совсем не волнует? Всё дело во мне. Лука вспыхнул. Чёртовы зелёные глаза смеялись. Какой цинизм! — Кретин. Лука отодвинулся, сбросив ладонь Феликса со своего плеча. Он старался слушать лишь гул поезда. Но вот незадача: его растворяли ядовитые мысли. Внутри кто-то измывался: «А разве ты не циник? Если бы ты мог выбрать только одно взамен другого, чтобы ты выбрал? Смерть незнакомой девочки или жизнь Феликса? Кого ты бы выбрал?». От досады Лука негромко цокнул языком. Он не хочет выбирать. За чёрным окном гаснут и вспыхивают, гаснут и вспыхивают жёлтые полосы. Не бывает жизни, что весит меньше другой. Каждый важен. Лука твёрдо знал это. Из песни нот не выкинешь, это будет уже не совсем та песня. «И всё-таки ты бы выбрал» Лука покосился на Феликса. В его ладонях умещалась маленькая светло-серая книга. — Что читаешь? Молитвенник? Лука редко отличался хорошим чувством юмора. А в моменты волнений, никогда. Феликс бросил на него растерянный взгляд. — Что? А, это так... Сборник шведской поэзии. Кожа Феликса вспыхнула. Нежно-розовое смятение едва коснулось острых скул, и всё же Лука улыбнулся. Противное чувство спряталось. — Звучит любопытно. Я бы послушал. Феликса упрашивать не надо. Если есть возможность покичиться, он этого не упустит. Раньше Лука не замечал, какой у Феликса звучный голос. Богатый тембр. Красивая интонационная подача. Лука не разобрал ни слова, как-то не подумал, что если уж Феликс читает, то читает непременно в оригинале. И всё-таки... Тут смысл не важен. Непривычная слуху звуковая вязь на языке Феликса журчала, прокатывалась с хрустальным глиссандо, таяла. Феликс закрыл книгу, давая понять, что минутка поэзии окончилась. — Ты не поёшь? — спросил Лука. — Каждый день, в дуэте с дядюшкой, — не моргнув и глазом, будничным тоном, отколол Феликс. А Лука лишь усмехнулся. Представил угрюмого Габриэля у микрофонной стойки, непременно с розой в бутоньерке... А вот Феликса представлять было тяжелее. Проще и тяжелее. И смеяться не тянуло. Лука понимал: это от нервов. Феликс продолжал держать сборник поэзии в руках. — Это мамин подарок, — пояснил он и бросил на Луку настороженный взгляд. — Тебе понравилось? — Оценить поэтическую силу я не в силах, — Лука чуть ухмыльнулся и продолжил. — Но мне понравилось. Ты отлично читаешь. — Ещё бы, — Феликс расплылся в горделивой улыбке. — Спасибо. — Да не за что. У тебя красивый голос. Часть «Я поэтому и спросил про пение» затерялась где-то между «и не только голос» и «не подумай ничего лишнего». Феликс долго молчал, изучая Луку так пристально, словно тот признался, что у него синтетическая кожа, выращенная в лабораториях, и теперь Феликс искал к чему прикопаться. Не нашёл. Он едва наклонился вперёд. — Я польщён. Звучало очень высокопарно. Лука вильнул плечом и отвернулся. В нём не было сил играть в гляделки. Чем был плох его комплимент? Их поезд тем временем прибывал в Париж.

***

Улицы ещё не остыли от дневного жара. От камней исходило мягкое тепло. После зелёного, ветреного Бейквелла, Лука почувствовал себя так, словно его уронили в мешок с пылью. При этом он, как идиот, радовался этой пыли. Всё-таки ничто не заменит родных улиц и окаймлённых воспоминаниями мест. Здесь будто каждый булыжник, каждая зазубрина на фонарном столбе приветствовали его. Лука варился в ожидании, когда Феликс выйдет из дома, в который бесхитростно проник, сказав пару слов в старенький домофон. Чтобы занять время, Лука играл на воображаемой гитаре у себя в голове, попутно сочиняя улётные — такими они в голове и казались — партии на скрипке. Мелодия выходила занимательной. Жаль, что гитару он всё-таки решил оставить. И ведь записать некуда! Лука открыл глаза. Напротив мигал светофор, а прямо за ним, светилась неоновая вывеска. Там ему без вопросов предоставили вырванный из блокнота официанта листок и ручку. Лука вернулся на прежнее место. Феликса всё ещё не видать. Линии табулатуры вышли кривыми, но Луке не до перфекционизма. Главное — не дать мелодии вышагнуть за пределы черепной коробки. Потом попробуй найди! За спиной хлопнула дверь. Лука обернулся, пряча лист в карман. — Ну как? — Нам придётся ждать, — Феликс уселся рядом. — Лила говорит, что не больше недели. — Недели? — Лука опешил и забыл про ручку, она упала и закатилась под скамейку. — Я ставлю на дней пять, — Феликс порылся в карманах и вытащил пачку сигарет. — Похоже, я подсел. Забавно. Лука почесал бровь. — Мы не можем провести здесь все пять дней. — В теории можно попытаться, но я не расположен к таким напрасным жертвам, — Феликс обхватил сигарету губами и отвернулся, чтобы поджечь её. Наверное, придётся написать Джулеке. Родители? А, что до них! Их можно оставить в неведении. Всё равно они ни черта не знают. Лука вдохнул запах знакомого дыма. Ночь увядала, серебрилась. Скоро горизонт затянет краснотой... — Знаешь, миссис Стоун очень обрадовалась, когда узнала что вы приедете. По ней не скажешь, но она скучает по семье. Этот год был для неё одиноким. Лука нахмурился. С чего это Феликс заговорил про Маргарет? Куффен повернулся к нему. — Джаггед перестал её навещать, — бросил Феликс через плечо и затянулся. — Поэтому я предложил ей бридж. Не только поэтому, но... — В бридж играют вчетвером, — вспомнил Лука. — Да. Людей я нашёл. Роуз и Питера. — Ясно. Хорошая компания. — Но зимой лучше сидеть поближе к камину. Лука прыснул. Не удержался. Какой же абсурд! Всё это. Он прищурился, глядя как Феликс гасит окурок о жестяной край урны. — А ты? Тебе ведь тоже было одиноко. Плечи Феликса напряглись. — Я умею себя занять. — Например, обществом пожилых леди. — Иди к чёрту, Лука. — Феликс вскочил, спрятав руки в карманы. Его взгляд горел раздражением. — Я только хотел подчеркнуть, что ты можешь посещать Бейквелл в любое время. Лука поднялся. — Ага. И всё дело в Маргарет. Не в тебе. Феликс фыркнул. На губах зажглась едкая полуулыбка. — Что до меня, я... Я не против твоего общества. И едкость куда-то подевалась. Лука вздохнул, принимая такой ответ. — Ладно. Тогда пойдём? Феликс кивнул, не спрашивая куда. В животе поселилось тепло. Он доверял ему? Лука сделал вид, что разглядывает свежевыкрашенные оградки вокруг клумб, чтобы скрыть пляшущую на губах улыбку. — Так кто эта отважная барышня, что будет нам помогать? Лайла, кажется? — Лила, — поправил Феликс и в его голосе забрюзжало неодобрение, смешанное с уважением. — Поверь мне, с ней лучше не связываться. Из-за неё меня выгнали из местного колледжа. Хотя... Я был рад, но всё же. Всё же. Лука сдержал любопытство. Прошлое Феликса чем дальше, тем больше напоминало какой-то кинофильм. А Луке даже трейлер не показали полностью, только несколько замыленных фрагментов. — Значит, профессор Джером крупно влип, — подытожил Лука. — Пока нет, — протянул Феликс, сверкнул мальчишеской улыбкой и добавил. — Но, думаю, скоро влипнет.