Хорошая наследственность

      Новость о том, что Сигнус Блэк принял решение расторгнуть договор о браке, колом втыкается в сердце Андромеды. Она предполагала, что родители предпримут попытку разобраться с мистером Малфоем. Знала, что их не устроит перспектива выдать единственную обнадёживающую дочь за того, кто не будет представлять никакой ценности для рода. Она понадеялась, что Блэки найдут способ надавить на пожилого аристократа, чтобы добиться своего. Но совсем не подумала о том, что Малфой старший окажется настолько непреклонным в своей алчности.              Андромеда понимает. Она всё разрушила этой неосторожной попыткой сделать лучше. Слишком понадеялась на договороспособность отца. Она не просто стёрла всякие остатки надежды на счастливое будущее с Тедом, где ей не придётся предавать семью — Андромеда подставила Нарциссу перед Люциусом.              В один из ближайших дней Абраксас Малфой вызывает сына в Мэнор. Его нетерпение звучит настолько убедительно для директора Диппета, что Люциуса освобождают от занятий на несколько дней. Наверняка, отец догадывается о том, что Блэки узнали обо всём через болтливый язык сына. И, наверняка, ему сулит разговор не из приятных.              Андромеда какое-то время даже боится, что Люциус совсем не вернётся в школу. Письмо родителей, из которого она и узнала о последствиях переговоров, не раскрывает всех подробностей, но чётко даёт понять, насколько Абраксас был в бешенстве. Опасение ведьмы, однако, не оправдывается — помятый и измотанный Люциус возвращается в школу в назначенный срок. От младшей Блэк он держится на расстоянии, пока девушка сама не убегает к нему, ничего не рассказав Андромеде.              О чём тогда был их диалог, Андромеда даже боится предполагать. Слизеринец очевидно решил, что это младшая Блэк рассказала обо всём родителям, наплевав на его просьбу не распространяться о семейных дрязгах Малфоев. Вероятно, Нарцисса выслушала ворох обвинений от аристократа в свою сторону, хотя по возвращению никаких видимых улик его ярости на девушке Андромеда не заметила.              После встречи с Люциусом Нарцисса держится стойко, стараясь никому не показывать своё отчаяние. Возможно, светловолосая ведьма всё-таки призналась Люциусу в том, что вина лежит на Андромеде, и тогда платить за раскрытие тайны Люциус заставит её. Это пугает, даже притом, что Малфой никак не пытается вывести старшую сестру Циссы на разбор полётов. Может, вынашивает месть, чтобы ей уж точно не поздоровилось.              В последнем коротком письме, кроме сжатого описания сложившейся обстановки, содержится и очередное требование. Сигнус призвал Дромеду в ближайший выходной домой, чтобы переговорить с глазу на глаз по поводу всего, что случилось.              Приказ отца вызвает недоумение. Чего ещё он хочет? Пожурить среднюю дочь за провал? Выместить на ней недовольство? Или у него есть ещё грязные планы, которые он хочет воплотить руками Дромеды, не замарав своих?              

***

      

             Расплата за длинный язык никак не наступает. Андромеда мучается чувством вины за всё, что успела натворить. Больше её, как бы эгоистично это не прозвучало, заставляет переживать то, что её замыслы раскроют. Быть пойманной на месте преступления ещё более зазорно, чем его совершить. Так рассуждает Блэк. Она страшится, что однажды ей придётся объясняться за содеянное перед сестрой и Малфоем. Это даже звучит унизительно.              Больше всего из колеи выбивает поведение Нарциссы. Она держится рядом с сестрой так, будто ничего не произошло. Даже снова начинает заплетать волосы в косу, как символ, что у них с Люциусом всё кончено. Это не может не напрягать. Паранойя обожает подобные условия, поэтому со дня получения Андромедой последнего письма от родителей отказывается покидать разум слизеринки. Диктует свои правила. Запрещает спать. Пилит, что Нарцисса просто притворяется. Что у неё есть зловещий план. Что она лишь выжидает момент, чтобы ударить в спину, подставить Андромеду точно так же, как это сделала сама Меда.              Так больше продолжаться не может. Андромеде всё равно придётся объясняться перед сестрой. Она не сможет скрыть от той поездку к родителям. Лгать больше нет никакого желания. Так что, Андромеда, не вынеся угрызения совести, решается вылезти из тени, где её пожирают собственные демоны. Если она признается, то никому не придётся силой вытряхивать из неё правду, так ведь?              Девушки, как негласно принято, встречаются после своих занятий, чтобы вместе пойти на обед. Именно тогда старшая сестра решается поговорить. Отведя блондинку в наиболее укромное место в коридорах Хогвартса, Андромеда просит сестру задержаться.              — Нарцисса, мне надо тебе рассказать кое-что важное.              Голос Андромеды хрипит, выдавая сомнения и стыд ведьмы. Она и не пытается сделать тон ровнее. Может, спящее где-то в душе милосердие Нарциссы купится на интонацию раскаяния, и последствия выбора Андромеды будут не столь критичными для их сестринских отношений.              — Да, конечно, — произносит встревоженная блондинка и останавливается. — Что такое?              — Я рассказала родителям всё то, что услышала от Люциуса тогда.              Андромеда глубоко дышит, боясь увидеть в глазах блондинки презрение. Заламывает руки, не сумев справиться с чувством неловкости. Но, к удивлению, Нарцисса даже не выглядит удивлённой от услышанного. Будто с самого начала знала, как поступит старшая сестра. Нарцисса вздыхает и опускает глаза на книги в руках. Раздумывает о чём-то.              — Что они сказали? — Хрустальный тон младшей сестры наполнен нотами надежды. Андромеда морщится.              — Разве Люциус не рассказал тебе?              — Что сказали родители, Меда? — серьёзным тоном повторяет вопрос светловолосая.              Всё-таки Люциус рассказал ей о расторжении договора. Но почему-то Нарциссе крайне важно узнать мнение мамы и папы. Окажись в такой ситуации Андромеда, ей было бы уже абсолютно всё равно. Она пожимает плечами.              — Я обратилась к родителям потому, что надеялась на лучшее. Мне было так больно видеть вас двоих в отчаянии. Я, правда, хотела счастья для вас. Думала, что родители смогут убедить мистера Малфоя изменить решение.              Андромеда сама не замечает, как начинает оправдываться перед блондинкой. Поднимает на неё глаза и замечает, что та странно улыбается, пока слушает. Когда их взгляды встречаются, Нарцисса возвращает лицу сосредоточенный вид. Намекает на то, чтобы Андромеда вернулась к сути вопроса.              — Да, ты спросила о другом, — сбивается Андромеда. Прокашливается, чтобы занять возникающую паузу. — Родители обещали сделать всё возможное, чтобы ваш брак удался. Я рассказала и то, что вас связывают романтические чувства, извини меня за это. Но я, честно, хотела как лучше. Для папы и мамы важно, чтобы этот брак состоялся. Чтобы ты вышла замуж по любви. Но и финансовое благополучие стоит не на последнем месте, ты и сама знаешь.              — Я ни в чём не виню тебя, Меда, — прерывает сестру Нарцисса. — Повезло, что у меня есть ты.              Младшая Блэк нежно берёт старшую сестру за руку. Невиданное прежде желание поддержать. Андромеду охватывает оторопь от непривычности подобных прикосновений со стороны Нарциссы. А ещё этот благодарный взгляд, полный нелогичного тепла и даже… радости?              — Люциус не злился на тебя? — недоверчиво спрашивает Андромеда, позволяя сестре плавно оглаживать своё предплечье пальцами. — Или ты призналась ему, что я всё это время подслушивала?              — Давай не будем об этом, — мягко произносит Нарцисса. Но лицо её на мгновение ожесточается непрошенными мыслями. — Он не держит обиды ни на тебя, ни на меня.              — Верится с трудом, — нервно сглатывает Андромеда, продолжая беспокойно искать ответы в лице младшей сестры.              — Меда, Люциус, когда решился рассказать мне об истинных причинах своего нежелания жениться, уже был готов к тому, что правда выйдет наружу.              Эта интонация более серьёзная. В голубых глазах промелькивает секундное раздражение. Нарцисса настаивает на том, чтобы Андромеда поверила ей. И та верит. Ей больше ничего не остаётся. Да и вряд ли Нарцисса стала бы лгать. Если только это не часть их с Люциусом плана.              — Хорошо, — вздыхает Андромеда, стараясь выгнать из головы параноидальные выводы. — Родители вызвали меня завтра. Я думаю, они хотят обсудить со мной всё то, что я им рассказала в письме. Может… ты бы что-то хотела… ну, чтобы я им сказала…              Нарцисса задумывается и отпускает руку сестры. Она прикладывает тонкие пальцы к губам и на пару шагов отстраняется. Андромеда нервно одёргивает юбку и запускает ладони в каштановые пряди. Хочется сделать хоть что-нибудь, чтобы сделать эту тишину менее напрягающей. Кусает щёку с внутренней стороны до тех пор, пока не ощущает на языке металлический привкус.              — Я не знаю, — после продолжительного раздумывания с сомнением произносит Нарцисса, возвращаясь взглядом к Андромеде. — Можешь сказать им, что я бы очень хотела, чтобы они придумали, как переубедить мистера Малфоя. Да только они уже и так сделали всё, что в их силах. Я бы очень хотела, чтобы они не оставили попыток.              Андромеда кивает. Она мысленно обещает сестре, что сделает всё, что сможет. Это нужно им обеим.              

***

             — Ты много сделала, Андромеда.              Если беседы других родителей с детьми похожи на уютные семейные посиделки за чашечкой чая возле камина, мягко потрескивающего горящими поленьями, то встреча семейства Блэк больше напоминает вызов сотрудника на ковёр к начальству. Приглушённый свет из-за тяжёлых портьер, тёмная мебель, которая на вид застала ещё динозавров и гигантских сороконожек, мёртвая тишина, чтобы ещё сильнее надавить на неустойчивую психику, потрёпанную годами в этом чудесном доме детства. По одну сторону стола сидит нервная Андромеда, тщательно подбирающая слова, а по другую — две сдержанные фигуры, чья кожа выделяется своей аристократической белизной на фоне мрачного кабинета.              — Я старалась, чтобы выполнить своё условие сделки.              Андромеда напоминает, что делает всё не за спасибо. У Сигнуса и Друэллы, как и у многих чистокровных, в генах наследственный склероз, который может дать о себе знать, когда придёт время платить по счетам.              — И ты так просто опустишь руки, когда цель практически достигнута? — подаёт голос мать. В интонации вызов, к которому Андромеда с годами, к сожалению, не сумела адаптироваться.              — Мистер Малфой ведь… Вы разорвали договорённость с ним. Разве не всё кончено? — аккуратно спрашивает Меда.              — Абраксас — старый гордец, — фыркает отец. — Мы, Блэки, всегда добиваемся своего. Он передумает, если понять, куда следует надавить.              Андромеда замолкает, переваривая сказанное. Она начинает осознавать, куда клонят родители.              — Имеете в виду, что ваше решение — это манипуляция?              — Вот, Сигнус, а ты говорил, что Меда ничего не почерпнула из вашего генофонда. — Друэлла бросает на супруга многозначительный взгляд. Андромеда морщится, не понимая, оскорбили её сейчас или похвалили за сообразительность.              — Торг — основа дипломатии, — пропустив замечание жены мимо ушей, заявляет Сигнус, складывая руки в замок. — Учись, пока родители живы.              — Только это не сработало, — тихо бросает Андромеда, видя, как на долю секунды в глазах отца вспыхивает желание отругать её за препирания.              Сигнус, однако, не спешит ничего высказывать. Умеет держать себя в руках, когда это необходимо для дела. Андромеда ещё с начала разговора поняла, что родителям от неё что-то нужно. Они не оставили попыток вмешаться в судьбу младшей дочери и навязать ей выгодное замужество. Иначе бы с порога накинулись на среднюю дочь с обвинениями и порицаниями.              — Значит, ты должна сделать то, что сработает. — Друэлла растягивает тонкие губы в улыбке. Женщина плохо представляет, как выглядит искреннее дружелюбие, поэтому Меда лишь мысленно посмеивается над усилиями матери к ней подмазаться.              — Я много сделала, отец, ты сам это сказал минутой ранее, — подмечает юная ведьма. Она не понимает, чего конкретно от неё ждут. Портить свою карму, да ещё и вслепую — это уже слишком. — Я не знаю, что ещё могу. Нарцисса хочет замуж за Малфоя, только вот он против. Не хочет ввязывать Цисси во все проблемы, связанные с отцом.              — Ты — ещё Блэк, — напоминает Сигнус, поднимая кустистые брови. Его указательный палец грозит то ли в сторону средней дочери, то ли — портретам предков на стене. — И будешь ей, пока не натворишь дел и не запачкаешь наше генеалогическое древо маггловской фамилией своего избранника. Включи хитрость.              — Предавать родную сестру, проворачивать всякое за её спиной, постоянно лгать — это тоже с фамилией передаётся? — ёрничает Андромеда. Она планировала оставаться хладнокровной, но одно упоминание Теда, да и ещё в таком нелицеприятном ключе, разжигает злость.              — С нашей фамилией передаётся мудрость и умение расставлять приоритеты, действовать в интересах себя и своей семьи, — парирует Сигнус. — Ты готова отказаться от своего грязнокровного?              Андромеду будто обдаёт ледяной водой. Она вздрагивает, понимая, что если не прекратит огрызаться, то потеряет возможность усидеть на двух стульях. Она ведь ввязалась во всё для того, чтобы выйти за Теда, но не потерять связи с семьёй. Как бы родители не были далеки от идеалов Меды, она их любит. Хочет сохранить отношения хотя бы такими, какие они есть сейчас.              — Нет, я не откажусь от Теда, — отвечает Андромеда. Она старается сделать голос уверенным, чтобы родители почувствовали, как для неё это важно. Но разве возможно растопить каменные сердца?..              — Значит, ты сделаешь так, чтобы Люциус продолжил борьбу. Если кто и знает, как надавить на Абраксаса, так это его сын, — встревает мать. Её голос на фоне строгого и непреклонного тона отца, обманчиво ласков и проникновенен. Правда, давит не меньше.              — И как я могу повлиять на Малфоя? — рвано усмехается Андромеда. Она представляет, как идёт к Люциусу и умоляет его на коленях, чтобы тот наслал на родного отца империо, лишь бы ей дали добро на брак с Тонксом.              — Ты не можешь, — качает головой Сигнус. На его губах появляется подобие улыбки. Она совсем не кажется простодушной. — Но у тебя есть Нарцисса. Пускай убедит Люциуса действовать, скажем так, активнее.              Андромеда с раздражением кивает и встаёт. Большего ей всё равно не скажут.              Интересно, существуют ли родители, которые заводят детей не в качестве инструментов?              

***

      

      Нарцисса налетает на Андромеду прямо с порога. Та даже не успевает отдышаться и прийти в себя после путешествия в поместье родителей. А ещё, что более тревожит, не успевает принять решение о дальнейших своих действиях.              — Ну что? Что сказали мама и папа? — с надеждой в голосе восклицает блондинка, подхватывая старшую сестру под руку. Голубые глаза пропиливают в лице Андромеды дыру, силясь выудить все волнующие ответы быстрее, чем ведьма их сформулирует. — Они смогут что-нибудь придумать?              Дробь из вопросов проходит навылет. Кажется, ещё немного и не привыкшая к таким ярким эмоциям Нарцисса бездыханно стечёт на прогнившие доски. Андромеда не знает, что ей ответить и мысленно взмахивает рукой. Что ей ещё остаётся.              — Привет, Цисси, — вяло здоровается Меда, аккуратно отстраняя блондинку от себя, чтобы хотя бы стянуть со спины лёгкий плащ. — Ничего вразумительного, если честно.              Темноволосая ведьма становится свидетелем того, как нетерпеливый восторг покидает лицо Нарциссы. Будто невидимый дементор высасывает из слизеринки всякие зачатки веры в чудо. Младшая Блэк отворачивается и хмыкает. Обнимает себя руками.              — Они и правда отказались от договора с Малфоем? — недоверчиво спрашивает Нарцисса. Её лицо сосредоточенно, будто она стоит на пороге принятия важного решения. Андромеде остаётся лишь пожать плечами.              — Родители не отказались, но сделать ничего не могут, — ровно протягивает старшая Блэк. — Сказали, что только вам с Люциусом по силам переубедить мистера Малфоя.              А чего теперь скрывать. Если Малфой действительно хочет будущего с Нарциссой, то Андромеда может предложить ему только поддержку. Свою и Блэков. Чтобы он почувствовал, насколько в нём нуждаются. Чтобы ответственность и желание оправдать надежды заставили его мозг работать быстрее. А может и пойти на крайние меры, о которых он задумывался, но сомневался, стоит ли применять.              Нарцисса повторно хмыкает и задумывается, прижимая пальцы к губам. Андромеда, не ожидая никакого ответа на свои слова, принимается переодеваться с дороги и готовить всё необходимое к походу в душ.              — Ты думаешь, что я могу Люциуса как-то уговорить? — нерешительно произносит Нарцисса, когда старшая сестра уже собирается покинуть спальню. — Но как?              — Мне покуда знать, — фыркает Андромеда, останавливаясь в дверях. Слова отца сами вырываются у неё из губ. — Может, применить какие-то хитрости. Подумай. Ты же Блэк. У нас это в крови.              Нарцисса зависает в размышлениях, а Андромеда выходит прочь.              Когда она вернётся в спальню, вдоволь насидевшись в отрезвляющей разум горячей воде, то застанет Нарциссу собирающейся куда-то. Андромеда спросит, а Нарцисса странным, непривычно спокойным и уверенным в разрез со словами голосом ей ответит:              — Всё безнадёжно. Надо принять это как неизбежность. Мы с Люциусом договорились встретиться в башне старост перед отбоем. Всё обсудить. Закончить. И, Меда, не ходи за мной.              Меда, естественно, кивнёт.              И отправится следом.              

***

      

      Когда Андромеда видит, как Нарцисса исчезает за дверью, ведущей в башню старост, она не медлит. Идёт следом, уже даже не переживая за то, что её обнаружат. В конце коридора Пивз заливается скрипучим хохотом. Пусть он заметит её, пусть раскроет её присутствие. Это всё равно ничего не изменит. Андромеда плетётся за сестрой лишь для того, чтобы своими ушами услышать, как разваливается весь её план, как её портрет сам собой истлеет на гобелене Блэков, ведь она не сможет смириться с требованиями родителей и сбежит с Тедом прочь из родительского дома.              Нарцисса шагает уверенно. Старшая Блэк предположила, что блондинка храбрилась, только чтобы сестра не тревожилась. Отсюда и был такой странный нарочито ровный голос. Но нет. Нарцисса совсем не выглядит обеспокоенной или опечаленной тем, что ей придётся разорвать отношения с Люциусом. Наоборот, она плывёт по коридору, будто торопится на очередное свидание.              Младшая Блэк вдруг останавливается, принимаясь озираться по сторонам. Андромеда застывает на месте, понимая, что её вот-вот заметят. Отчаянная смелость отступает, как только начинает пахнуть жареным. Ей даже некуда спрятаться. Одно движение, и магическая рябь в воздухе выдаст ведьму. Поэтому слизеринка просто задерживает дыхание и ожидает неотвратимого исхода своей затеи.              Голубые глаза младшей сестры скользят по очертаниям Андромеды, а после соскальзывают сквозь её силуэт во тьму. Её лицо — каменная маска. Ни одного намёка на то, что Нарцисса что-то заметила. Видимо эта осторожность касалась передвижения Пивза по башне. Не услышав ни следа присутствия полтергейста поблизости, Нарцисса шепчет пароль и проходит в открывающуюся дверь.              Андромеда заскакивает следом, сохраняя безопасную дистанцию. В гостиной старост темно. Это должно поспособствовать анонимности старшей Блэк. В то время, как блондинка проходит дальше, Дромеда остаётся в сумрачном углу.              Нарцисса оглядывает едва освещённую гостиную старост. Огонь в камине бросает рыжие блики на стены, увешанные дряхлыми гобеленами. В воздухе стоит запах пыльной сырости. Она начинает понимать, почему Люциус не любит проводить время здесь. Подойдя ближе к окружённому диванами столику, слизеринка замечает на нём бутылку вина. Малфой времени зря не терял. Нарцисса ухмыляется, проводя тонким указательным пальцем по прохладному стеклу.              — Может мне тоже стоило выбрать прорицание?              Тихий голос Люциуса отражается от одиноких стен. Нарцисса поднимает голову к лестницам, что ведут в спальни старост. Аристократ грациозно спускается по ступенькам, обольстительно улыбаясь. В тёмно-серых — ликование то ли от предвкушения прекрасного вечера, то ли от того, что смог в который раз блеснуть остроумием. Между длинными пальцами аристократа два стеклянных фужера. Сопровождают каждый неторопливый шаг приглушённым звоном.              — А где ты был? Расстилал постель? — язвит блондинка, приосаниваясь. Её брови слегка приподнимаются, а подбородок невольно задирается.              Она прекрасно помнит то, как он старательно выводил её пошлыми намёками. Досада мерзким червячком шевелится где-то в мозге, но Нарцисса давит его каблуком. Пусть всё, что Люциус ей наговорил, сбывается. Больше такой триумфальной радости она ему не доставит.              — Интрига! — На мгновение расширяя глаза, отвечает Малфой. — Искал, что трансфигурировать в бокалы. В башне напряжёнка с красивой посудой.              — Где остальные старосты? — спрашивает Нарцисса, внимательно наблюдая за тем, как Люциус подходит к ней ближе. Он нарочито медленно ставит зачарованные фужеры на столик рядом с бутылкой. — Допустим, когтевранца ты подкупил, пуффендуйца запугал, но что же с благородной гриффиндоркой?              — Съел, — острит Малфой, прищуривая игривый взгляд.              — Фу, мерзость какая, — театрально морщится Нарцисса, поджимая руки к груди. Она не собирается поддаваться на его провокации. Хотя, признаться честно, ей нравится, что Люциус хранит в памяти каждое её язвительное слово. — Тебе надо быть разборчивей в рационе.              — По правде, мне и не пришлось разбираться с девчонкой. По слухам Гриффиндор сегодня отмечает зачёт по зельеварению. Предполагаю, что без старосты там не обошлись бы.              Нарцисса улыбается. Ей и не нужно знать истинную участь гриффиндорской старосты. Образ Малфоя отлично дополняется вот этим «я всё решил»-выражением. Достаточно, чтобы заставить колени любой девушки подкашиваться. Остальное — не женские заботы.              Девушка подходит к Люциусу, ведомая тишиной. Он со своей обезоруживающей ухмылкой скользит по слизеринке благоговейным взглядом. Нарцисса поднимается на носочки и, обхватывая щёку парня ладонью, чувственно целует. Отдавая всего себя в женские руки, Малфой закрывает глаза. Тянется вперёд, когда Нарцисса, не удержав равновесие, опускается на полную стопу. Обхватывает её талию руками, от чего ведьма отклоняется назад, зная, что слизеринец удержит.              Андромеда отводит глаза в пол. Не очень-то этот поцелуй походит на расставание. Скорее на попытку съесть друг друга вместо ужина.              Люциус выпрямляет плечи, возвращая блондинку в более привычное положение, а после ползёт широкой ладонью на её шею. Отводит голову девушки в сторону, ухмыляясь её притворной покорности. Оставляет нежный поцелуй возле её уха, от чего Нарцисса в момент покрывается мурашками. Однажды она растает от его огня. От ожогов, что приятнее любой ласки.              Блэк проводит руками по спине Люциуса, едва касаясь, но он уже от одного прикосновения готов замурчать. Борется с собой, сдерживает. Отстраняет Нарциссу своим излюбленным способом — проводит большим пальцем по её нижней губе, припухшей от чувственного поцелуя. Хрустальные глаза смотрят прямо в его тёмные бесстыжие.              — Отличное начало для празднования нашего расставания, — хрипло выдыхает аристократ. Его острые как битое стекло скулы напрягаются.              Малфой слегка откидывает голову, уклоняясь от попыток Нарциссы поцеловать ещё раз. Она прикусывает губу, выдавая самое невинное выражение, на которое способна. Заставляет его подумать ещё раз над своим решением обделить её своим вниманием. Запах, ассоциирующийся у Нарциссы с замороженным зелёным чаем, обволакивает разум. Не даёт внятно излагать мысли.              — Нам надо всё это прекратить, — шепчет блондинка, проводя носом по скуле Малфоя, когда тот отворачивается. Ему тяжело держать себя в руках.              — Скажи это ещё раз, но так, чтобы я поверил, — отвечает таким же сбитым шёпотом. — Твои слова очень разнятся с тем, что ты делаешь, знаешь?              — Ты тоже не способствуешь, — хнычет блондинка, увлекая Малфоя за собой к дивану. Он не отпускает.              — А я и не хочу.              Нарцисса отстраняется от Люциуса, устремляя на того настороженный взгляд. Она упирает ладони в его грудь, останавливая от последующих попыток затянуть себя в объятия, от которых не может хладнокровно мыслить. Разум, растворяясь в неге, из последних сил уцепляется за его неосторожное «не хочу». Блэк не может не ухватиться за просквозившую недосказанность. Её голубые глаза требуют объяснений.              — Я тоже не хочу, но нет выхода, — шепчет блондинка, сжимая белую ткань свободной рубашки Малфоя. Одновременно держит, не желая отдаляться, но и не подпускает ближе.              Люциус улыбается так, будто готовится огласить план, на который Нарцисса никогда не согласится. Он смотрит на неё сверху вниз, мягко оглаживая взглядом. Плавно проводит ладонью по рукам, что прижаты к его груди. Крепко сжимает пальцы на её запястьях, пока она гадает, что бы этот жест мог значить. Девушка ловит взгляд Люциуса, что сползает на стол неподалёку от них и нехотя отпускает слизеринца, давая тому возможность отойти. Аристократ этим, к сожалению или к счастью, пользуется и, вырвавшись из плена Блэк, размеренно подходит к столу.              Нарцисса не сводит с него заворожённого взгляда. Нарочито медленно блондин берёт в ладонь запотевшую бутылку. Он заранее откупорил пробку, но всё равно не отказывает себе в удовольствии грациозно огладить пальцами горлышко, стирая влагу, чтобы после с лёгкостью сорвать последний предохранитель.              — Ты помнишь, что было в последний раз? — Нарцисса изгибает бровь, когда вино наполняет стекло фужеров рубиновыми отблесками.              — На меньшее и не рассчитываю, — обольстительно усмехается Люциус, салютуя блондинке бокалом.              Она улыбается и качает головой, красноречиво стреляя взглядом куда-то вверх. Люциус отпивает немного, чтобы распробовать богатый фруктовыми нотами вкус. По тому, как его тёмно-серые глаза покрываются дымкой удовольствия, Нарцисса понимает, что тщательный выбор обернулся успехом. Девушка садится на диван лицом к выходу, изящно перекрещивая ноги. Малфой подхватывает второй фужер и протягивает его. Слизеринка раздумывает прежде, чем его принять.              — Даже смелым девочкам порой не хватает храбрости. — Малфой со стальным искушением в голосе вставляет в пальцы Нарциссы бокал, садится рядом с ней, откидываясь боком на потрёпанную временем спинку. Откидывает голову на прежде зелёную обивку.              — Соблазняешь меня, Малфой? — скалится Нарцисса, бросая горделивый прищур на блондина. Он нежится на этом отвратительном предмете средневековой мебели, как жмыр на пуховой перине.              — Лежит изумруд — ни дать ни взять, — протягивает Люциус, в улыбке облизывая клыки кончиком языка. Нарцисса смеётся, и этот приглушённый ладонью звук он готов слушать до конца своих дней, какими бы долгими они не были.               — Каков план? — прерывает акт флирта Блэк, посылая слизеринцу немой упрёк.              — Выпить. — Люциус указывает кивком на бокал, который крутит в руке. — Тост с тебя.              Девушка задумывается, рассматривая сверкающую жидкость. Она крайне рассчитывает на то, что от вина её не будет мутить так, как от огневиски. Хотя, вряд ли Малфой позволит ей ещё раз погрузиться в пьяную кому. Блэк улыбается своим мыслям.              — За тот безумный план в твоей голове.              — Отлично, — ухмыляется Люциус, задевая своим бокалом другой в руках блондинки. — До дна, змейка.              Раздаётся мелодичный звон стекла. Нарцисса наблюдает за тем, как Малфой, не отрывая лукавого взгляда от её лица, выпивает всё до последней капли, держа фужер лишь двумя пальцами, будто тот совершенно ничего не весит. Отставляет на стол. Тянется руками к своему изумрудному галстуку, ослабляет узел. Расстёгивает пару пуговиц на вороте рубашки. Наклоняет голову, разминая шею. Ухмыляется, видя, как внимательно Нарцисса исследует каждое его движение.              Выпрямившись до аристократической чопорности, Нарцисса, скрывая причину промедления, подносит гладкое прохладное стекло к губам. Вино на её вкус слаще, чем нужно, но это не имеет никакого значения. Желаемой остроты алкоголю добавляют прожигающие тёмно-серые глаза напротив.              Не успевает Нарцисса поставить на стол пустой бокал, как Малфой, обхватывая длинными пальцами её затылок, жадно целует. Прохладные, сладкие от вина губы на контрасте с опаляющим дыханием опьяняют сильнее алкоголя. Девушка обмякает, позволяя Люциусу взять над ней контроль.              Нарцисса вслепую тянет руку с фужером к столику, но Люциус жёстко перехватывает запястье, возвращая обратно к себе. Пальцы ненароком разжимаются. Где-то на задворках сознания звучит треск стекла, рассыпающий искрящиеся осколки по полу.              — Я наколдую новый, — шипит Малфой между поцелуями. Нарциссе плевать на бокал. Освободившейся рукой она обхватывает шею аристократа. Проводит заострёнными ногтями по молочной коже, оставляя на ней невидимые рубцы.               Малфой кусает нежную кожу губ девушки до появления металлического привкуса, что делает этот странный поцелуй ещё более «на грани». Зализывает незначительные трещинки языком с поразительной нежностью. Её дыхание сбивается. Малфой ухмыляется, скользя ладонями по хрупким плечам ведьмы.              Нарциссе нравится ощущать себя его самой желанной жертвой. Настолько же сильно, как ему — быть главным. С её позволения.              Слизеринец сжимает волосы на затылке блондинки, зная, как горячо она выдохнет, когда почувствует едва различимую боль. Не надо быть прорицателем, чтобы заметить изменения в повадках Нарциссы в моменты его умышленной грубости. Настойчивость Малфоя не пугает Блэк, а лишь ещё больше распаляет, сдирает одну маску за другой, обнажая чисто желание, обычно скрытое за пеленой лживого равнодушия.              — Ты мне доверяешь? — повторяет свой давний вопрос Люциус.              Малфой на мгновение отстраняется от губ Нарциссы. Он так сильно вжимает девушку в обивку дивана, что приходится прижать её к себе за талию. Иначе она упадёт на спину, утянет слизеринца за собой. А там пиши — пропало. Нутро так и рвётся наружу, заставляя ширинку навязчиво скрипеть, а мозг — плавиться.              — Естественно да.              Нарцисса не сомневается ни секунды.              Малфой жмурится. Пытается подавить желание сделать всё по-своему. Это особенно трудно, когда Нарцисса не предпринимает никаких попыток противиться его рукам, губам и мыслям. Она тянется к нему, как назойливый мотылёк к масляной лампе. Выпрямляется, чтобы удержать равновесие. Кладёт ладонь на его колено, собирая складки на брюках. Нахально по своей сути, но так ненавязчиво и нежно, как умеет только она.              — Давай не заканчивать, — ломано проговаривает Люциус. Его взгляд на миг становится серьёзным, приковывая этим затуманенное внимание слизеринки.              — А родители?..              — В пекло родителей. Я хочу тебя. Во всех смыслах. — Малфой рвёт предложения на смысловые частицы, каждая из которых заражает разум Нарциссы сладким ядом искушения. Его ладонь соскальзывает с изгиба талии, бережно двигается вверх, беззастенчиво оглаживая грудь, и властно обхватывает шею слизеринки. — Отец со временем либо сдастся, либо заставит ждать своей смерти. Я могу предложить тебе только выбор. Рискнуть или нет.              Нарцисса судорожно выдыхает. Девушка отчётливо чувствует, как ярко тело реагирует на прикосновения аристократа, как сдавливает дыхание, как сводит ниже пояса юбки, как усиливается жар в районе бёдер. Каждый след его пальцев на её теле– крошечный сердечный приступ. Инсульт, что поражает одну клетку мозга за другой.              Не отдавая себе отчёта, Блэк поднимается с дивана. Не замечает отчаяния в глазах Люциуса, который неосознанно прикладывает пальцы к подбородку, нервно растирая гладкую кожу. Она приняла решение. И он боится, что это решение поставит точку.              Он наклоняется, широко расставляя колени, переносит вес вперёд, обхватывая голову руками. Исподтишка смотрит на рассыпанные по плечам светлые локоны Нарциссы.              Блондинка неторопливо подходит к столу, аккуратно переступая через рассыпанные брызги стекла на ковре. Берёт единственный уцелевший бокал. Наполняет его вином, едва не переливая рубиновую жидкость через край. Даже не смотрит за спину, где Люциус уже мысленно прощается с самообладанием. Делает пару глотков. Растирает пальцами сладкие капли по искусанным губам. Разворачивается лицом к аристократу. Обводит его фигуру нечитаемым взглядом.              — Убеди меня рискнуть, Малфой.              Голос ровный, натянутый как струна. Это не просьба. Это приказ.              Люциус замирает. Он не привык к тому, что ему отдают распоряжения, а не наоборот. Поднимает голову, сталкиваясь растерянными глазами с жёстким, словно тысячелетние льды, взглядом Нарциссы. Девушка, не моргая, подходит ближе, плавно покачивая бокалом с остатками вина в расслабленной руке. Останавливается, когда лицо Малфоя оказывается на уровне её солнечного сплетения. Свободной рукой обхватывает расслабленный галстук на шее аристократа, безапелляционно тянет на себя.              Люциус беспрекословно поддаётся, распознавая намёк, вспыхивающий в затуманенных алкоголем и вожделением голубых глазах. Поднимается, позволяя вести себя за собой, как цепного пса. Нарцисса отступает назад, пока не упирается бёдрами в край столешницы.              — С аргументами, будь так добр.              Свисток с центра поля. Брошенный на землю стартовый флаг. Сигнальная искра в воздух. Первый раскат грома, дающий разрешение дождевым каплям оросить истосковавшуюся по влаге землю.              Люциус вжимает девушку в стол, припадая губами к её шее. Грубые пальцы сжимают чувствительную кожу, одним только сжатием доводя Нарциссу до судорожного вздоха. Слизеринка отводит в сторону руку с бокалом на безопасное расстояние. Подставляет свою шею, закрывает глаза от томительного удовольствия, пока Малфой целует, кусает, сжимает длинные пальцы, заставляя задыхаться от нехватки воздуха.              Блондин, шипя что-то нечленораздельное, рывком расправляется с тугим узлом галстука слизеринки и отправляет полосатую ленту на пол. Расстёгивает пуговицы блузки, норовя их выдрать с корнем. Останавливается на уровне груди. Вновь возвращается к острым ключицам, губами оставляя на тех алеющие пятна. Нарцисса оставляет право на инициативу парню. Аккуратным движением откидывает длинные платиновые пряди аристократа ему за спину, чтобы не мешались.              Малфой срывается, чувствуя безнаказанность. Бросает взгляд на лицо Блэк, ставя в уме одну галочку напротив её имени за другой. Серые глаза темнеют от осознания, что девушка без оглядки прыгает вслед с обрыва.              Жилистая ладонь достигает округлой груди, сжимает, выбивая из горла Нарциссы одобрительный полустон. Спускается ниже, не встречая ни одного словесного препятствия. Ныряет под юбку, цепляясь средним пальцем за резинку чулка.              Люциус покажет, насколько эффективны его дипломатические навыки. После таких уговоров Нарцисса уже не сможет представить жизни без него.              Целуя блондинку в губы, Малфой собирает руками подол тёмной юбки, заправляет её край за пояс на девичьей талии. Нарцисса хватает зубами кончик языка слизеринца, подаётся назад, заставляя парня усмехнуться, влажно отвечает. Он убирает с лица девушки парочку блондинистых прядей, что навязчиво лезут в рот. Она встряхивает головой, чтобы помочь. Подумывает, что было бы неплохо заплести косу. Но, во-первых, Люциус любит беспорядок на её голове, а, во-вторых, истома, сдавливающая все ранее спящие органы, не даёт и шанса отвлечься.              Малфой оставляет горячий след на впалой щеке аристократки, спускается ниже, захватывая кончиками зубов нежную кожу на шее возле самого подбородка, тонет носом во впадинке ключицы, сетуя на то, что всё ещё застёгнутая рубашка не предоставляет больше пространства для творчества.              Слизеринец заставляет Нарциссу сесть на краешек стола, умоляя тот быть таким же самоотверженным, как антикварный в кабинете отца. Уверенной рукой раздвигает ноги ведьмы, что без всяких усилий поддаются требованию. Убирает свободную девичью руку со своих плеч, ставя её на дубовую поверхность за спиной слизеринки ладонью вниз. Иступлёно оттягивает зубами жёсткую ткань блузки в районе груди, чувствуя мягкую подкладку лифа под ней. Запускает пальцы под задранную юбку, обнаруживая гладкость кожи в промежутке между чулком и кромкой белья.              Нарцисса едва заметно вздрагивает. Негромкий выдох тонет в бокале с вином, который слизеринка подтягивает к своим губам, чтобы немного остудить разбушевавшуюся страсть. Алкоголь не справляется. Наоборот, распаляет ещё больше. Блэк не ощущает стеснения. Оно молчит — рот грубо заткнут чувствами к Люциусу. А ещё азартом, который не даёт девушке закрывать глаза. Заставляет ловить каждое движение Малфоя, что отзывается в организме дрожью и желанием.              Когда Люциус проникает горячими пальцами под тонкую материю чулка, Нарцисса отставляет бокал в сторону. На достаточно далёкое расстояние, чтобы не задеть. А после запускает пальцы в волосы аристократа. Тот глядит на девушку из-под опущенных ресниц. Глаза — два тёмных омута, наполненных угрозой. И предупреждением, ведь только Нарциссу он готов уберечь от своей вспыльчивости.              Нарцисса проводит кончиками пальцев по виску парня, а после с усилием подталкивает голову слизеринца вниз. Намёк считывается моментально. Малфой ухмыляется, опуская взгляд, а после нарочито медленно садится на одно колено, исчезая из поля зрения Андромеды за спиной Циссы.              Обеим сёстрам Блэк придётся заново учиться дышать. Одной из-за того, что зубы Малфоя оставляют невесомый, но многообещающий укус на внутренней части бедра, что выбивает из светловолосой ведьмы весь дух. А ошарашенной Андромеде — из-за того, что приходится всё это наблюдать. Она не может отвести немигающего взгляда от спины Нарциссы, которая прогибается назад, позволяя Люциусу приникнуть к ней ещё ближе. Благодарностей Мерлину за то, что уровень творческих способностей Малфоя доходит до Андромеды лишь призвуками тихих стонов сестры, не следует. Такого милый Тед себе никогда не позволил бы.              Старшая сестра неосознанно отводит взгляд в пол, чувствуя, как щёки соперничают по цвету с гербом гриффиндора. Цепляется мыслями за то, что могла бы уйти, но не сдвигается с места. Происходящее — слишком. Но ведь пока что главный нравственный закон не был нарушен. Если это случится, — чего никак не может быть, ведь у Нарциссы должны же быть хоть какие-то моральные принципы, — то Андромеде придётся вмешаться. Или сообщить родителям. Невозможно принимать решения в ситуации, когда следишь за тем, как младшая сестра…              — Люциус, твою мать… — всхлипывает Нарцисса, когда слизеринец проводит горячим языком по промокшей ткани. От одного его неосторожного выдоха в её промежность, ведьма покрывается мурашками. Неосознанно сгребает напряжёнными пальцами платиновые волосы, подталкивая аристократа двигаться дальше по плану.              — Умерла в пятьдесят седьмом. — Люциус бросает насмешливый взгляд на распластанную перед ним девушку снизу-вверх, на что получает упрёк в ответ.              — Перестань трепать языком, — нетерпеливо шипит Нарцисса. Понимая, что на это собирается ответить аристократ, девушка, не давая парню вставить ни одной ремарки, властно дёргает его за волосы. Он низко усмехается, возвращаясь к своему занятию.              Перед тем, как мужские пальцы задевают бельё, чтобы его отодвинуть, Люциус прикусывает кожу бедра на том месте, где уже наверняка красуется яркое пятно от его губ. Нарцисса дёргается от неожиданной вспышки боли, но не успевает высказать недовольства, как ткань, последняя граница, издаёт неприятный треск.              Андромеда колдует заглушающее, надеясь, что этого никто не заметит. Хотя куда там. Стон Нарциссы такой громкий, что ни она, ни Люциус, не заметят, как в замке взорвётся чей-нибудь котёл. Андромеда отворачивается носом к стенке, не чувствуя никакой вины за то, как мысленно ругается последними словами на себя, родителей, сестру и всех-всех-всех.              Люциус скользит языком по возбуждённым тканям, выдавливая из светловолосой один вздох за другим. Доводит её до тихой ругани, которая совсем не подходит девушке её статуса. И это возбуждает ещё сильнее. Теснота в брюках требует вмешательства, поэтому Малфой, придерживая Нарциссу за одно бедро, незаметно опускает вторую руку к ширинке, ослабляя давление. Навязчивый голосок в голове наставляет слизеринца прикоснуться к себе, но он отвергает советы.              Нарцисса издаёт громкий стон, когда Люциусу удаётся задеть особенно чувствительную точку. Новые для неё ощущения оставляют в разуме пробоину, через которые утекают все оставшиеся вразумительные умозаключения. Она крепко сжимает волосы парня, скребёт ногтями опорной руки по лакированной столешнице. Аристократ продолжает, понимая, что делает всё так, как ей нравится.              Узел внизу живота уже напоминает пылающий кратер после падения метеорита. Пульсации, усиливающиеся с каждым методичным движением губ слизеринца, проходятся волной по всему телу. Нарцисса чувствует, как подгибается единственная стоящая на полу нога. Та, что зависла в воздухе, уже натурально трясётся, ища обо что опереться. Лишь твёрдая рука Люциуса, не позволяет девушке соскользнуть со стола.              Последний, самый мощный импульс выходит наружу сдавленным всхлипом. Девушка обмякает, ощущая, как больше не принадлежит сама себе. Пелена перед глазами, шум в ушах, напряжённые пальцы в спутанных платиновых прядях расслабляются и медленно сползают вниз. Судорожное сбитое дыхание сотрясает всю грудную клетку.              Через полную растерянность Нарцисса видит, как Люциус хищно ухмыляется, стирая с губ поблёскивающую влагу. Она не может отказаться от созерцания его самодовольного взгляда. Малфой медленно поднимается с колен, придерживая ведьму под бёдра. Ведьма так и норовит то ли упасть на пыльный ковёр, то ли распластаться по столу. Чувствует, как по внутренней стороне бедра стекает слюна, смешанная с естественной жидкостью её тела. Исход уже не имеет никакого значения.              Горячей ладонью Малфой проводит по скуле Нарциссы, а после тянется поцеловать её. Она отклоняется на секунду, о чём-то раздумывая, а после позволяет ему это сделать. Поцелуй всё ещё требовательный и грубый. Вынуждающий к испытанию новых граней вседозволенности.              — Я убедил тебя? — язвительно шепчет Люциус в губы аристократки.              Нарцисса недовольно мычит что-то нечленораздельное. Язык отказывается слушаться. А вот разум, несмотря на забытье, тщательно обдумывает следующий поступок.              Сомневающиеся девичьи пальцы опускаются на вздыбившуюся полурастёгнутую ширинку. Нельзя сдавать назад, когда всё уже предрешено.              Под утробный хриплый стон Малфоя, Нарцисса просовывает руку между брючной тканью и материей его белья. Пути назад нет, а вот впереди наклёвываются интригующие перспективы.              Люциус останавливает девушку. Рывком вытаскивает её юркие пальцы из своих штанов. Грубо сжимает запястье, заводит его за спину слизеринки. Закатывает глаза, изображая на лице максимум раздражения.              Под недоумевающий взгляд светло-голубых Малфой отворачивается, борясь с внутренними демонами, которые жаждут удовлетворения своих низменных потребностей. Оставляет девушку стоять на собственных не слушающихся ногах, одёргивает подол её юбки, прикрывая всё то, что приковывает взгляд. Берёт со стола бокал, в котором осталось вина всего лишь на глоток. Опрокидывает его залпом.              Нарцисса чувствует себя покинутой. Она сдвигает брови, не понимая, почему Люциус вдруг решил остановиться. Ни в какие рамки! Такой вариант не вписан в план. А Блэк очень не любит, когда кто-то нагло нарушает установленные ей порядки.              — И это всё? — Нарцисса делает голос максимально надменным. Провоцирует. Издевается. Знает, за какие ниточки надо потянуть. — А разговоров-то было!..              — На что ты намекаешь? — шипит Малфой, дергано наполняя в фужер гранатовой жидкостью. В бутылке остаётся всего пара глотков вина, и Люциус выпивает остатки прямо из горла, запрокинув голову.              Нарцисса одёргивает рубашку, застёгивает пару пуговиц, озирается в поиске своего галстука, что змеиной лентой тянется по ковру. Умышленно выглядит так, будто собирается уходить и совершенно не замечает вспышки злости Малфоя.              — Я надеялась, что моё согласие с твоим планом, развяжет тебя руки… — тянет блондинка, пиля Люциуса взглядом «мне абсолютно всё равно». Он начинает злиться уже не на себя. — Устроил шоу, а теперь даёшь заднюю…              — Тебе недостаточно? — рычит слизеринец, оставляя пустой бокал в сторону.              Люциус поворачивается лицом к девушке, заставляя её взгляд непроизвольно опуститься в район расстёгнутой ширинки. Нарцисса закусывает губу, кляня свою несдержанность. Чувствует, как к щекам приливает краска. Возможно из-за того, что возбуждение разогнало алкоголь по каждому капилляру.              — Тебе недостаточно.              Голос Блэк на мгновение срывается. Слышится тише. Совсем не так, как должна звучать правда. Блондинка наклоняет голову, отпуская взлохмаченные волосы виться по щекам. Надеется прикрыть своё стеснение. Хотя больше подойдёт понятие «бесстыдство».              Люциус делает пару шагов к слизеринке. В его глазах необоснованная ярость, которой аристократ пытается прикрыть истинные эмоции. На сжатой челюсти ходят желваки. Под закатанными рукавами рубашки ярко выделяются серые вены, заканчивающиеся в сжатых от вспышки кулаках.              — Ты боишься, но угрожаешь мне, — констатирует факт Блэк, не собираясь пятиться. Встречает вытянутую руку со смелостью, достойной высокого статуса. Пальцы Малфоя обхватывают шею девушки, но вызывают не страх, а лишь ухмылку на покусанных губах.              — Это ты должна… — начинает шипеть Люциус, в излюбленной манере выплёвывая фразу прямо в висок слизеринке. Это работает с прихвостнями, но не с ней.              — Бояться? — Нарцисса сдавленно усмехается, проводя кончиком языка по нижней губе. Чувствует, как бабочки, отправленные в нокаут уговорами Малфоя, вновь оживают и начинают щекотать низ живота острыми крылышками. — Играешь в плохо… — делает резкий выдох, когда пальцы на шее сжимаются крепче, но мужскую руку своими не перехватывает, — … в плохого мальчика, чтобы никто не узнал, что ты стесняешься.              — Это ты должна стесняться. — Серые глаза смотрят напрямую в голубые, посылая предостерегающие сигналы. Нарцисса их нахально игнорирует.              — С чего ты взял? — хрипло выплёвывает слизеринка, задирая подбородок даже в такой неудобной позе. Одним взглядом насмехается над ним, выбешивает.              — Тебе известны причины, — сквозь зубы цедит блондин, неопределённо качнув головой. Он видит, как из-за напряжения на шее слизеринки начинает пульсировать артерия. Каждым вздрагиванием она притягивает к себе, не даёт соображать. Вместо того чтобы расслабить ладонь, Люциус продолжает держать, силясь отвести глаза от покрасневшей стройной шеи.              — Сильнее, — выдыхает Нарцисса. Она поднимает безвольно висящую руку и кладёт на тыльную сторону ладони, обхватывающей её горло. Переплетая свои пальцы с мужскими, надавливает.              Люциус едва слышно рычит. Наконец, отпускает себя. Наклоняется, чтобы впиться губами в эту раздражающую вену на девичьей шее. Вгрызается зубами, как вампир, изголодавшийся по крови. Он почти сумел успокоиться, почти сумел оставить блондинку в покое. Сама виновата. Нарцисса издаёт довольный всхлип, когда Малфой разжимает пальцы, чтобы продолжить исписывать нежную кожу алыми узорами.              Девушка обвивает руками его плечи, беспорядочно скользит вверх, путаясь пальцами в платиновых прядях. Чувствует, как каждый участок тела горит, требуя большего. Как воздух вокруг раскаляется до предельных температур.              Люциус продолжает рычать. Наматывает длинные волосы слизеринки на ладонь, крепко сжимает, дёргая назад, чтобы Нарцисса откинула голову. Целует так, что зубы встречаются с мерзким призвуком. Проникает языком в её рот, забывая все ядовитые шутки.              Нарцисса тонет в приятных болезненных ощущениях, продолжает начатое, зная, что больше Люциус не воспротивится. Аккуратно оглаживает ладонью выпирающую часть брюк, с наслаждением проглатывая рваный выдох слизеринца. Не сдерживает ухмылки.              Люциус, не разрывая хищного поцелуя, подхватывает хрупкую девушку под бёдра. Плотная ткань юбки натягивается и задирается, когда Нарцисса обхватывает парня разведёнными коленями. Девушка выстанывает направление, зацепляя кончиком носа губы слизеринца. Выдыхает, когда оказывается лежащей на продавленном диване. Люциус нависает сверху. Оба судорожно дышат, осознавая, что будет дальше. Малфой проводит пальцами вверх по внутренней стороне бедра Нарциссы, оглаживает влажную ткань, нежно целует алеющие девичьи губы, ощущая на языке вкус крови. Нарцисса протяжно мычит, исследуя ладонями перекатывающиеся мышцы под белоснежной рубашкой.              Люциус отстраняется на вытянутых руках, всматривается беспокойными глазами в лицо Нарциссы, открывает рот, чтобы задать вопрос, но не желающая больше тянуть девушка его опережает.              — Готова!.. Мерлин… — на выдохе шепчет слизеринка, протискивая руки между их телами. Нагло расстёгивает до конца ширинку, неслушающимися пальцами стягивает с парня брюки вместе с бельём. Забывает о своей мнимой неопытности, когда чувствует касание плоти возле голого бедра. — Давай уже сделаем это…              Прохладные тонкие пальцы сжимаются у основания. Люциус шипит и подаётся вперёд. Ненамеренно толкается в кулак девушки. Ощущения застилают мозг, выпуская на волю запертое животное. Нарцисса ловит губами щёку Малфоя, пока он морщится, вышибая воздух из собственных лёгких. Через силу, Люциус опускается на локоть возле головы Блэк, переносит на него вес и освободившейся рукой резко сдёргивает с девушки бельё, освобождая себе путь. Нарцисса негромко всхлипывает, ощущая прохладу на разгорячённой коже.              Люциус ставит руку на тонкую ключицу, с дрожью двигается вперёд, касаясь слизеринки всем телом. Нарцисса обхватывает скулы Малфоя увлажнёнными пальцами, сбито дышит ему в лицо, выгибается, чтобы напряжённая плоть коснулась её у самого входа.              Забивает последний гвоздь в крышку их двухместного гроба.              Нет, нет, нет. Этого не может быть. Этого не должно быть. Не сейчас. Не так.              Андромеда обессилено садится на корточки, закрывая пылающее лицо руками. Она не подписывалась на это. Она не должна была быть здесь. Она не должна была заключать с родителями эту идиотскую сделку. Громкий вскрик Нарциссы ознаменует начало конца. Хриплый стон Малфоя растворяется во влажных неконтролируемых звуках. Слизеринец что-то спрашивает, получая в ответ лишь череду мелодичных стонов. Андромеда не может больше находиться здесь. Плевать, если её услышат. Плевать, если узнают обо всём, что она творила все эти несколько месяцев.              Подскакивая на месте, не глядя в сторону дивана, где на задворках зрения серебрятся волосы однокурсника, ритмично вколачивающегося в её бесстыжую младшую сестру, Андромеда выбегает из башни старост.              Она не может не сообщить родителям. Они должны узнать обо всём. Должны услышать, к чему привели их безумные интриги. Должны почувствовать вину за то, что по их воле младшая дочь совершила грехопадение, нарушила все устои.              Андромеда обо всём расскажет. Отдышится у стены, приведёт в порядок разум и на всех скоростях полетит в совиную башню. С неё достаточно.              — О… она ушла… — шепчет Люциус, прерываясь на глубокие вздохи. Прохладный сквозняк щекочет увлажнённую потом кожу лопаток.              — Люциус, твою ммм… Мерлин… — стонет в ответ блондинка, прогибаясь в спине навстречу долгожданным восхитительным ощущениям. — Теперь… Теперь нам ничего не ммм… не мешает… Сильнее…              Малфой переворачивает блондинку на живот, вжимая её бледное плечо в поверхность дивана. Проводит ладонью по обнажённой ягодице девушки и, с раздражением расстёгивая пуговицу на серой ткани, откидывает пресловутую юбку, которую давно следовало снять. На мгновение погружает пару пальцев в сочащееся влагой лоно. Убирает руку, слыша в протестующем стоне требование вернуть в ход нечто посущественнее. Удовлетворяет бессловесную просьбу.              Громкий стон Нарциссы теряется в обивке, когда Люциус приподнимает бёдра девушки, чтобы войти под её излюбленным углом. Притворяться больше нет смысла. Хрипло стонет сам, видя, как девушка пошло выгибает спину, чтобы углубить контакт. Наращивает темп, проскальзывая пальцами по животу блондинки. Добавляет стимуляцию самой чувствительной точки, чувствуя коленями, как Блэк начинает потряхивать. Узкие стенки беспорядочно сжимаются, увеличивая трение.              Имя слизеринца срывается с губ Нарциссы по крайней мере пару-тройку раз за минуту, превращаясь в мешанину из вскриков, мычания, шипящих выдохов и шлепков кожи об кожу.              Девушка поднимается на руках, скидывая ладонь, прижимающую её к дивану. Люциус перехватывает её под грудью. Сердце бешено колотится, норовя раздавить все прилегающие к нему ткани. Люциус выпрямляется сам, выпрямляя и Нарциссу. Прижимает крепко, продолжая суматошно двигаться во всю длину. Находит губами её незамолкающий рот, мокро целует, приближая пик, шепчет комплименты, заставляя блондинку извиваться в руках.              Отпускает Нарциссу за секунду до того, как вымученно кончить на гладкую кожу чуть ниже ямочек на пояснице. Она в последний раз иступлёно стонет, пытаясь подавить дрожь в ногах. Сжимает и разжимает пальцы, царапая застарелый ворс ногтями. В глазах темнеет, ниже пояса всё ещё приятно пульсирует. Малфой расслабляется, наваливаясь на слизеринку сверху. Обнимает её хрупкие плечи. Нежно целует в свободный от запутанных прядей островок на шее. Пытается отдышаться, собрать развалившийся на обломки разум.              — Это было необходимо. Для дела. — судорожно выдыхает Нарцисса, выбираясь из-под обмякшего тела, чтобы посмотреть Люциусу в приоткрытые глаза. Он с отвращением морщится. Нарцисса полностью разделяет эти эмоции. Обнимает слизеринца и целует его в кончик носа.              — Больше вариантов не осталось. — выдыхает он в ответ, прижимая девушку к своей груди. — Я тебя люблю.              — Я тебя тоже, Люциус.              — Знаю.