Приди и оживи

Чем глубже ребята заходили в лес, тем больше Сынмин чувствовал приближение опасности. Чем дальше они шли, тем больше он понимал смысл названия леса… Кошмарный лес… Лес кошмаров, в котором пропадают люди… Вокруг слышны странные жуткие звуки, похожие на истошные крики и чьи-то шаги. Было бы не так страшно, если бы небо внезапно не затянуло тучами и не поднялся сильный ветер. Интересный факт, но человеческий страх усиливается от понижения температуры, чем холоднее, тем страшнее. И именно сейчас температура в лесу упала настолько низко, что дыхание было видно в воздухе в качестве пара. Похоже на тот момент, когда выдыхаешь в холодный зимний день. Холод пробирался до самых костей, а страх — ещё глубже. Ребята чувствовали на себе чьи-то тяжёлые взгляды, но, оборачиваясь, не видели никого. Чонин чувствует колючий, давящий холод на сердце и прижимается к Хёнджину, а тот старается сконцентрировать своё внимание на нуждах своего возлюбленного, стараясь отвлечься от неприятного холодка, пробегавшего по его спине. Феликс буквально трясся, как осиновый лист, даже не стараясь скрыть своих чувств, на что Чан обхватил его за плечи и прижал к себе в защитном жесте, попутно оглядываясь по сторонам, готовый напасть на любого, кто захочет навредить его солнышку. Джисон старался казаться смелым, но его холодная рука, сжимающая крепко Чанбинову, говорила больше всяких слов, поэтому старший прижал духа ближе к себе и навострил уши, вслушиваясь в каждый шорох. Сынмин шёл один. Минхо ушёл в самом начале и теперь принц был вынужден идти один. Браслет на его руке обжигал всё сильнее и сильнее, но это не было физически. Юноша явно чувствовал боль, однако нежная кожа на его запястье была цела, не было ни малейшего намёка на следы от высокой температуры украшения. Внезапно Сынмин почувствовал чьи-то руки, которые хватали его то за руки, то за ноги, то за шею, но сразу же отпускали. Он пыталсяпоймать того, кто делает это, но это было бессмысленно. Прикосновение есть, но рук нет… — Дохлый номер, — услышал Сынмин своим голосом. Стоп, что?! Юноша обернулся и увидел самого себя, но другого. Тот Сынмин был одет в чёрные одеяния и плащ, он был опоясан множеством кожаных ремней, и на его бедре были ножны с клинком. Глаза и волосы были чёрные, как уголь, а улыбка жуткая, как у безумца. Принц перевел взгляд на задний план и увидел таких же двойников всех своих друзей. — Что тебе нужно? — спросил Сынмин. Даже в такой жуткой и непонятной ситуации он пытался взять всё под свой контроль. — Ты. Я — это ты, но ты никогда не замечал меня. Годами таил в углу своего сердца. И пришло время платить за это. — двойник улыбается ещё шире, и это выглядит неестественно, края его улыбки в прямом смысле достигали его ушей, а белок его глаза стал ещё чернее, чем сама тьма. Он достаёт клинок из ножен и нападает на Сынмина. Принц увернулся, снова пригодились годы упорных тренировок, и стал тщательно изучать существо. Ему нужно было точно понять что это, чтобы знать, как с этим бороться. — О да, мне нравится как ты пытаешься спастись от себя. — нараспев протянуло существо, продолжая свои нападения. Сынмин заметил, что иногда оно специально било мимо, словно играя с ним. Оно не хотело убить принца, оно хотело чего-то другого… Игра в кошки-мышки продлилась недолго, Сынмин услышал душераздирающий крик своего брата и замер. Он медленно повернул голову и увидел ужасную картину. Прямо на его глазах двойник Чонина воткнул в его сердце клинок, такой же, как у двойника Сынмина. Глаза принца наполнились слезами, а сердце гневом. Он больше не думал, только действовал. Уже не имело значение кто эти твари, Сынмин призвал священный клинок, являющийся запретным и самым сильный. Юноша рисковал всем. Сила клинка могла поглотить его и убить, но это было неважно. Принц разогнался и с помощью оружия разрезал двойника пополам, отчего тот издал тот самый истошный крик, который ребята слышали в начале леса, и растворяется в воздухе, превращаясь в черный дым. Двойник Сынмина жутко посмеялся и захлопал в ладоши. — Да, малыш. Продолжай. Мне нравится, что ты делаешь. Ты даёшь мне право действовать в тебе. Сынмин ещё сильнее злится от слов данного существа и резко поворачивается к нему, нанося неожиданный удар в челюсть рукояткой клинка. — Заткнись! Я — не ты! Я не такой! И я не забыл о тебе. Столько лет ты угнетал меня, напоминая о том случайном убийстве, но теперь всё кончено. Я есть то, кто я решаю, я есть. И я — не ты. С каждым словом Сынмин приближался всё ближе и ближе к двойнику, отчего тот пятился назад, и его улыбка упала с его лица. Внезапно он превратился в маленького мальчика, маленького Сынмина, что заставило принца остановиться. — Мама не любит меня. Если бы она любила меня, она бы вступилась за меня перед отцом. — по щекам мальчика текут слёзы. — Она всегда любила папу больше, чем меня. Я никогда не был ей нужен. Эти слова были как нож по сердцу Сынмина. Он помнит, как говорил эти слова, смотря в зеркало на свои руки, которые уже были вымыты, но всё ещё казались ему испачканными в крови. Он хочет возразить, но внезапно существо превратилось в отца Сынмина. — Бездарность! Ты — сплошное разочарование! Надо было убить тебя ещё в младенчестве! — принц узнаёт строгий голос отца с нотками гнева. Он смотрит в глаза родителя и видит в них ненависть. Второй порез по сердцу. Теперь перед ним стоял его брат. Тот, кого он клялся защитить. Тот, ради кого он живёт. Смысл его жизни. — Ты обманул меня. Не защитил… — Сынмин хотел возразить и крепко сжать брата в объятиях, но он всё ещё помнил, что это не Чонин, это тварь, которая пытается навредить ему. Слова существа горьким осадком остались в разуме принца и оставили на его сердце не порез… Они разрезали его на мелкие кусочки. Последней каплей стало то, что это нечто приняло облик Минхо. — Мне от тебя нужно только одно. Верни меня к жизни, и мы разойдёмся. Я никогда не любил тебя и никогда не полюблю. Ты правда думаешь, что я гей? У меня есть возлюбленная, Инаксис, а ты для меня никто. Ничтожный, наивный простачок. Глаза Сынмина загорелись фиолетовым, и в этот раз не только прядь, но полностью все волосы юноши светились ярко-фиолетовым. Вены юноши наполнились магией и тоже стали светиться сквозь его кожу, пропитывая магией клинок. Принц делает шаг вперед и с нечеловеческой скоростью и силой протыкает двойника насквозь, говоря сквозь стиснутые зубы. — Заткнись. Моя мать любила меня. Мой отец гордился мной. Мой брат не предан мной. Мой Минхо никогда бы не сказал это. Мой Минхо любит меня. Мой Минхо хотел бы, чтобы я не верил ни одному твоему слову. Ты гнилая тварь, которая годами разрушала мою жизнь, но теперь пришёл конец. Ты больше никогда не будешь иметь права влиять на меня и мою жизнь. Сдохни, тварь. Принц прокрутил клинок в двойнике, отчего тот начал извиваться и, тоже издав истошный крик, рассеялся чёрным дымом в воздухе. Юноша тяжело дышал, его разум стал проясняться, и он быстро обернулся. Все его друзья лежали на земле в крови, пока их двойники злорадствовали и ходили вокруг, ожидая их смерти. Это вновь разбудило гнев в Сынмине, и он, вновь разогнавшись до нечеловеческой скорости, разрезал всех тварей пополам, после чего устало упал на землю и отбрасил клинок в сторону. Его глаза стали медленно закрываться. Последнее, что он увидел были капли дождя, падающие на бездыханное тело его брата.

***

Когда Сынмин открыл глаза, он не сразу понял, где находится. На небе больше не было туч, ярко светило солнце. Его вены вернулись в нормальное состояние, а священный клинок был разбит вдребезги. Юноша встал и посмотрел по сторонам. Любое движение давалось ему с трудом. Несмотря на то, что он проспал довольно долгое время, его силы и энергия, казалось, не восстановились ни на процент. Сынмин стоял посреди леса. Совсем один. Вокруг него лежали шесть обездвиженных тел. Тело Чонина в объятиях Хёнджина, Чан держал за руку Чанбина, тело Феликса лежало на Джисоне. Никто из них не двигался и, кажется, даже не дышал. Принц чувствовал, что его и самого покидают силы. Но он должен идти до конца, он обещал. Юноша сел на колени возле тела брата и нежно взял его руку в свою. — Нини… Мне жаль, что так получилось… Я должен был защитить тебя, но не сумел… — Ты не мог ничего сделать… — прошептал Минхо, обхватывая талию Сынмина руками со спины и утыкаясь носом в его висок, нежно потирая и вдыхая такой до боли знакомый запах, смешанный с запахом крови и пота. — Я подвёл его… Опять… — Это не так. Сынмини, я рядом… Открой глаза… — Что? Открыть глаза? Что ты имеешь в виду? — Нет безвыходных ситуаций, детка. — Минхо повернул Сынмина к себе и нежно поцеловал его в щёку. — Всё можно решить. Чонин не хотел бы, чтобы ты опустил руки. — Призрак слегка взъерошил волосы младшего и провёл дорожку поцелуев от его лба до губ, в конце нежно и трепетно целуя своего возлюбленного. Сынмин слепо потянулся к таким незнакомым, но и в то же время родным губам, полностью отдавая себя этому волшебному чувству. Поцелуй длился недолго, но смог полностью успокоить принца. Минхо отстранился и мягко улыбнулся, когда младший бесконтрольно потянулся за ещё одним поцелуем. Призрак прислонился своим лбом ко лбу принца, и тот заметил, что волосы Минхо стали сиять и светиться красным, отливая оранжевым и жёлтым, словно огонь. Это было завораживающее, можно даже сказать, гипнотизирующее зрелище, но из этого маленького мирка Сынмина отвлекает тихий шёпот его «не возлюбленного» (пока). — Твоя магия черная, моя белая… Мы можем рискнуть… Мы можем попробовать вернуть их к жизни… — Давай попробуем. — твёрдо сказал Сынмин, ни секунды не раздумывая. — Плевать на риски, давай попробуем. Минхо вновь мягко улыбнулся и обхватил лицо младшего руками. — Тогда доверься мне. Я буду вести и сделаю всё сам, ладно? Сынмин кивнул, и призрак приблизился к нему. Теперь дыхание Минхо согревало щёки и губы принца, он прильнул ещё ближе и соединил их губы в ещё одном наполненном нежности поцелуе. Сынмин закрыл глаза и вновь отдался этому чувству. Это так прекрасно, когда такие нежные и родные губы целуют твои. Минхо слегка толкнул язык в губы принца, намекая, но не принуждая. Младший колебался пару секунд, но всё же слегка приоткрыл губы, и призрак сразу же воспользовался этим, проскальзывая языком в рот принца. В глазах Сынмина звёзды, в животе бабочки, в руках тело Минхо, а в мыслях пусто. Он старался отвечать на поцелуй, но делал это неумело, что показалось старшему очень милым. Свет его волос парней стал ярче, и вокруг них образовалось двенадцать ярких атласных лент, шесть красных и шесть фиолетовых. Каждая из лент нашла путь к каждому из друзей Сынмина. Красные ленты оборачивались вокруг шей и завязывались в банты, а фиолетовые ложились на груди парней, образовывая форму сердца. Магия с ткани впитывалась в тела, постепенно высасывая цвет и сияние из лент, и в скором времени материал стал абсолютно белым, как снег. Сынмин настолько отдался поцелую, что перестал замечать что-либо вокруг. Он даже не заметил, как его друзья стали медленно приходить в чувства. Минхо обхватил талию Сынмина руками и крепко прижал к себе, нежно поглаживая его спину. Сынмин в свою очередь обхватил шею старшего руками и запустил одну руку в его волосы, перебирая и слегка оттягивая. — Мило. — послышался голос Чана, и Сынмин замер. Он отстранился от Минхо и медленно обернулся. Все его друзья стояли с улыбками на лицах и в окровавленной одежде, что ни для кого не имело значения. Старший приц сразу же ринулся к ним и одарил всех крепкими объятиями. — Я думал, что больше никогда вас не увижу… — со слезами на глазах сказал юноша, крепко обнимая Чонина, пока все остальные организовали групповые объятия вокруг них. _ Ты снова спас нас, Мини. — тихо прошептал Чонин. — Ты снова спас меня…

***

Оставшееся время пути прошло вполне спокойно и все парни сделали вывод, что опасность леса заключалась именно в этих тварях. Поразмыслив об этом, ребята пришли к заключению, что людей усыпляли именно эти создания, так как во время битвы каждый из них, кроме Сынмина, чувствовал сонливость и был на грани того, чтобы просто лечь на пол и уснуть. — Устроим привал. Уже темнеет, а идти нам около шести километров. Завтра утром найдём Файндфилиус и выйдем из другой стороны леса. — заявил Чан и никто не стал с ним спорить. Ребята разбили три палатки, так как один из них будет на страже и в палатке не было необходимости. Сынмин вызвался добровольцем, и хотя все были против, он всё же сумел переубедить их.

Ночь.

Сынмин проходил возле палаток и умилялся тому, как спят его друзья. Чонин лежал в объятиях Хёнджина, пока рука старшего покоилась на его талии. В соседней палатке был Чан, на котором лежал Феликс в крепких защитных объятиях дракона. В последней палатке Джисон лежал на груди Чанбина, а его руки крепко обхватывали талию старшего, и дух словно пытался слиться с ним в одно целое. Сынмин улыбнулся этой картине и сел у костра, смотря на языки пламени, которые танцевали только им известный танец. Ветер мягко развивал его волосы, и нежная и теплая рука родного человека… Прошу прощения, духа покоится на его талии. Принц тихо фыркает и кладет голову на плечо Минхо. — Детка, тебе очень идет фиолетовый. Теперь, когда твои волосы полностью такого цвета, ты выглядишь намного привлекательнее, — говорит призрак, оставляя на виске младшего целомудренный поцелуй. После воскрешения друзей Сынмина его волосы остались фиолетового цвета, в то время как волосы Минхо приняли ярко-красный. Это было экстраординарное преображение, но никто не жаловался, потому что это выглядело очень красиво. — Ненавижу фиолетовый. — принц закатывает глаза, на что старший тихо посмеивается. — Я всё равно люблю тебя. Сердце Сынмина, казалось, перестало стучаться, а кровь со всего тела прилила к щекам, образовывая ярко-красный румянец, и принц благодарен, что в оранжевом свете костра это плохо видно. Он молчал, но и Минхо не ждал ответа. Он был готов ждать сколько угодно, пока младший будет готов сказать те самые заветные слова. И Сынмин был благодарен. Сейчас он был уверен в своих чувствах на все сто процентов, однако признавать их он ещё не был готов. Он не был уверен в том, что ему удастся спасти старшего и что они будут счастливы. Он не хотел давать себе лишние и пустые надежды. И если Минхо прекрасно понимал чувства принца, то тому об этом знать необязательно. Минхо любил румянец Сынмина, но не любил, когда тот чувствовал себя неловко из-за смущения.