Поставить на паузу

– Какая красивая роза, не правда ли? Джинн аккуратными движениями тянула одну из прядей мягких волос в сторону, переплетая их с нежно-фиолетовой шёлковой ленточкой, которая на свете солнца красиво переливалась и оставляла на коже приятные теплые ощущения. Она сосредоточенно всматривалась в густую косу, которая к концу становилась все тоньше, и легонько провела по ней ладошкой. Ей нравилось чувство, которое появлялось, когда она проводила так по волосам возлюбленной. Это было тепло и очень приятно. Осмотрев место с двух сторон, девушка пыталась понять, куда же она дела тот красивый бант, который после покупки решила украсить красивой самодельной розой цвета пурпурного сердца. Вышла кстати эта роза как настоящая, прямо уменьшенная копия. Но даже просмотрев все возможные места, Гуннхильдр так и не нашла заветную резинку. Тяжело вздохнув, та спросила у сидящей девушки спереди: – Ты не видела резинку с бантом? На ней ещё роза фиолетовая была. Лиза вдруг фыркнула на этот вопрос, прикрыв элегантной ладонью вырывающийся смех наружу. Джинн лишь недоуменно уставилась на неё, приподняв бровь в немом вопросе. Но на всякий случай решила озвучить: – Что такое? – Просто... – Лиза едва сдерживала приступ хихиканья в дрожащем теле. – Просто она у тебя на руке... Девушка тупо уставилась на разразившуюся громким смехом подругу, медленно переводя взгляд сначала на правую руку, на которой ничего не оказалось, а после перевела на левую, где спокойно просиживал бант темного ультрамаринового цвета. Джинн на такое предательство сначала насупила носик, не забыв обиженно фыркнуть, а после пары секунд тоже начала заливисто смеяться вместе с Лизой, державшейся за живот, который уже начинал болеть от смеха. Когда весёлый смех прекратился, веселая улыбка все ещё сияла на их лицах, Гуннхильдр со всей напускной официальностью завязала конец косы тем самым бантом-предателем. – Вот и всё. Лиза провела белоснежной рукой по всей длине косы и, судя по счастливому взгляду, ей явно понравилось. И не известно: ей понравился сам процесс или же действительно прическа, которую та даже не видела. А возможно, ей просто нравилось как сосредоточенно выглядело лицо Джинн, когда та тщательно отмеряла три ровные пряди и старательно пыталась сделать косу такой, чтобы она не могла развалиться за пару часов, пресекая все выбившиеся волосинки. Лизе нравилось смотреть, как брови её девушки решительно сводились все ближе друг к другу, а нос мило дёргался, когда что-то цеплялось или мешалось на пути к идеальной прическе. На самом деле можно было бы просто сказать, что Лизе нравится Джинн. Нравится как та ласково разговаривает с Кли, стараясь быть не слишком строгой и не показывать слишком сильно, что она волнуется за состояние этого несносного ребенка. Лизе нравилось смотреть на красивые руки Джинн, на её мягкий взгляд, когда та смотрит на неё, на аккуратный почерк, на чернила, которые отпечатались на щеке Действующего Магистра, когда та сладким сном уснула на документах. Лизе так часто хотелось отдать Гуннхильдр все, что у нее есть. Она могла бы отдать всю вселенную, лишь бы услышать тихий смешок, счастливую улыбку и смешинки в серо-голубых глазах. Джинн встала с мягкого диванчика, на который падали ослепительные лучики палящего солнца, высвечивая крохотные пылинки, которые кружились между собой как под освещением прожектора. Она подала руку Лизе и, когда та всё-таки взяла её, притянула к себе, случайно уткнувшись с друг другом кончиками носов. Тихо хихикнув, девушки потерлись ими друг о друга и отстранились. – Что ж, мы не можем выйти в обычной одежде в такой замечательный день, так что я взяла на себя ответственность купить тебе платье, – с особой гордостью в голосе проговорила Джинн. – Ох, дорогая, ты уверена, что это необходимо? Да и как ты выбирала мне платье? Неужели на глаз? – Лиза насмешливо посмотрела на девушку напротив, сцепив руки перед грудью. Гуннхильдр с наигранным возмущением протянула руки к сердцу и громко вздохнула, выражая тем, что такие слова ранили ее до глубины души. – Ты меня недооцениваешь. Во-первых, это твой день рождения. Это важный праздник для всех нас! Весь Мондштадт любит тебя, даже если с первого взгляда так не кажется. А если и не весь, то не велика беда, главное, что дорогие тебе люди всегда будут рядом, чтобы поддержать, – на этих словах Джинн ласково улыбнулась, переплетая свои руки с руками возлюбленной. – А во-вторых, я очень внимательная, когда дело доходит до маленьких деталей. Лиза на такие нежности умилительно улыбнулась, благодаря весь свет земной и, разумеется, всех существующих богов за то, что в её жизни есть такой важный человек, который всегда будет на её стороне, что бы ни произошло. Вдруг Джинн выпустила их переплетённые руки и весело хлопнула в ладоши, так по-детски улыбаясь. – Пойдём, пойдём! Я уверена, тебе обязательно понравится! Но для начала, – вдруг перед глазами все стало темно, но даже так свет просвечивался сквозь небольшие отверстия в ткани. – Я хочу помочь тебе переодеться в это платье, чтобы ты не видела его заранее. Я знаю, что особой разницы не будет, ведь так я просто оттяну твою реакцию, но мне бы хотелось помочь тебе, если ты вообще не против... Почему-то от этой просьбы сердце Лизы начало биться в два раза быстрее и громче. На щеках постепенно стал появляться бледно-розовый оттенок, а руки немного вспотели. То, как Джинн проговорила эту просьбу... В горле встал ком, а внизу живота сладко потянуло. Слишком приятный момент для размышлений, которые наверняка пойдут не в ту сторону и, возможно к сожалению, так и останутся всего лишь разыгравшимся воображением. – Хорошо, – спокойная, несмотря на все занимательные мысли, кричащие в голове, улыбка украсила лицо девушки, – только не делай ничего неприличного~ – Ничего не могу обещать, – хоть у Лизы и были закрыты глаза, но та легко распознала в голосе прикрытую хитринку. От такой провокации ком в горле становился все более вязким, а сердце, казалось, уже стучало в висках. Джинн аккуратно взяла возлюбленную с двух сторон под локти, касаясь грудью её спины, от чего у второй девушки пошли мурашки по коже, и направила ее в отдельную раздевалку. Странно было ощущать обычные прикосновения так ярко, словно мигрень или взрывы фейерверков в честь очередного праздника, но это, как ни странно, лишь увеличивало интерес к тому, что должно было произойти. Когда обе девушки зашли в комнату, Гуннхильдр убрала одну руку с локтя подруги, чтобы закрыть за собой дверь на замок. Щелчок закрывающегося замка был оглушительным для Лизы звуком, которая слегка дернулась от неожиданности. Джинн подошла ближе, только теперь положив руку на талию девушки и наклонилась близко к уху, немного тише проговорив: – Прости, не хотела тебя испугать. Просто... Мы же не хотим, чтобы к нам сюда кто-нибудь зашёл, правильно? На такое Лиза могла лишь отрывисто кивнуть, стараясь спокойно выдыхать через рот воздух. Либо у неё очень бурная фантазия, либо Джинн на полном серьезе её сейчас соблазняет? Было бы смешно, если бы не мимолётные касания, лёгкие движения по коже, которые будоражили извращённый мозг и воображение, которое с каждой секундой всё больше вырисовывало красивые картинки, от которых перед глазами застилалась пелена желания. Хотелось снять с глаз эту тряпку, закрывающую обзор, посмотреть этим мутным взглядом и проговорить: "Смотри до чего довела меня. Не стыдно?", а та бы хитро ухмыльнулась и без зазрения совести ответила бы: "Ни капли". Но проблема ещё была в природном любопытстве Лизы. Хотелось дождаться чего-то интересного, чего-то, что точно бы оставило после себя самую лучшую награду, вознаграждение за терпение. Поэтому Лиза ждала. Если все, что она видит сейчас – всего лишь её испорченные мысли, то так тому и быть. Но если нет... Джинн провела девушку до определенного места и оставила там стоять с напутствием никуда не уходить. Пришедшая моментально мысль заставила девушку ненадолго усмехнуться: "Как будто мне есть куда". В стороне послышался какой-то шелест и спокойный шорох металла о метал, который, на удивление, не резал слух. В скором времени весь шум стих, снова погрузившись в глубокую, несколько давящую тишину. Джинн снова подошла в плотную к Лизе и тихо, но не менее серьезно, прошептала на ухо: – Если ты против, то я не буду заставлять тебя. Удивительно, но именно сейчас ком в горле перестал затруднять разговор, как будто специально ждал момента, готовый начать растворяться. Поэтому следующие слова девушка проговорила уверенно. – Если бы я была против, то я бы сказала это ещё в кабинете, дорогая. Так что не волнуйся, все хорошо. – Просто скажи мне, когда почувствуешь себя некомфортно, и я остановлюсь. Лёгким прикосновением Джинн коснулась оголенного плеча, став вести руку вниз, на талию, дотрагиваясь до шнуровки темно-фиолетового корсета, лежащего на талии девушки, полностью подчёркивая прекрасную фигуру песочных часов, развязывая тугой бантик. Голова светловолосой же в это время приближалась к голой шее. Теплое дыхание ошпаривало холодное тело, пробивая на мелкую дрожь. Касаясь кончиком носа до кожи и легонько ведя снизу вверх и наоборот, Джинн уже полностью развязала корсет и принялась расстёгивать верхние застёжки, мешающие до конца освободить дрожащее тело от одежды. Стремительные прикосновения к голой коже почему-то отзывались невероятными вспышками, громкими взрывами мыслей о том, какие же всё-таки приятные прикосновения готова дарить для нее её возлюбленная. От осознания, что все эти подарки: красивое платье, чарующие прикосновения, томный голос под ухом – все только лишь для нее одной становилось невероятно тепло, приятно. Вдруг снова уже полностью голую шею коснулось что-то теплое, очень мягкое и капельку мокрое. Лиза быстро выдохнула, когда поняла, что это губы Джинн со всей любовью и трепетом расцеловывают каждый сантиметр кожи, не пропуская ни одной детали ее тела, стараясь дать внимание абсолютно всему. От приятной тяжести губ на коже ровно дышать было невозможно, а стоять на прямых ногах тем более. Но Лиза не собиралась так просто сдаваться, поэтому она смирно стояла, пока возлюбленная ласкала ее тело и ждала, когда её переоденут в платье. Последняя часть одежды с тихим "плюх" свалилась на пол, открыв для ласкового взгляда красивое, эстетичное тело. – Ты такая красивая, – шепнула светловолосая где-то за спиной. – Я люблю тебя. Я люблю тебя за все: за душу, за твой характер, за твое отношение к людям, за твое прошлое, за то, что ты мне доверяешь настолько, что разрешила переодеть тебя, увидеть без одежды, за то, какая ты великолепная. Я люблю тебя и за твою внешнюю часть. За длинные, стройные ноги, за большие бёдра, тонкую талию, красивую шею, пронзительные ядовито-зелёные глаза, за тонкие, аккуратные, длинные пальцы, – Джинн, не останавливая свой монолог, все чаще целовала, а иногда неожиданно покусывала кожу. Такие действия вызывали тепло и прилив нежности у Лизы, а также и простые томные вздохи, и мимолётные тихие стоны удовольствия. В один момент все прекратилось и ненадолго мозг Лизы застыл, словно кто-то нажал на паузу, остановил время и на вечность запечатлел этот невероятный момент. Если быть честной, Лизе бы хотелось иметь такую способность. Остановить время и наблюдать за эмоциями со стороны, выжигая их в памяти навечно. Чтобы никогда не забыть, чтобы если спросят, всегда знать, какой момент из жизни рассказать. Казалось, прошло несколько лет, столетий, веков, пока Гуннхильдр не вернулась с чем-то в одной руке, что отдаленно напоминало шелк. – Оно очень мягкое и мне кажется, что оно тебе очень подойдёт. Джинн стала очень мягко помогать надевать приятное платье на тело, все ещё не забывая покрывать до сих пор дрожащее тело поцелуями и укусами. На лопатках, на рёбрах, руках, ладонях, макушке, шее, пояснице, плечах, пальцах, между пальцами, между бровями, в кончик носа. Это было похоже на то, как целует солнце. Ярко, обжигающе, но тем не менее нежно, стараясь не сильно перестараться, не причинить боль или дискомфорт. Для Лизы Джинн была настоящим солнцем, которое светило для нее круглосуточно, даже в дождь, зимой или в грозу. Когда платье было надето, Гуннхильдр заботливо застегнула и завязала все необходимые ремешки и ленты, поправила по ее словам красивое платье и лёгким движением сняла повязку с глаз. – Ох... В зеркало на саму себя смотрела Лиза, не верящая, что такое красивое платье действительно существует. Оно подчеркивало все ее достоинства, не сильно открыто, приятно лежало на коже и не мешало ей дышать. Шею облегала красивая широкая лиловая ленточка, завязанная сзади на небольшой бант. Плечи остались открытыми, а на самих руках были большие рукава, доходящие чуть дальше локтя. Спереди грудь прикрывала белая сорочка из приятного дышащего материала, а сверху на нее ложилась такая же, но немного более плотная ткань того же лилового цвета. На талии был корсет с белоснежными длинными ленточками, а внизу была совсем немного пышная юбка до колена. На ногах были красивые черные чулки с элементами роз, а на ступнях находились удобные туфли на небольшом каблуке с красивыми по бокам фиолетовыми розами. Неосознанно взгляд зацепился за небольшие красные отметины, которые остались после небольшой игры Джинн. Лиза невольно залилась румянцем, а светловолосая девушка, все это время тихо наблюдавшая за реакцией подруги, на это лишь хихикнула и хитро сощурила глазки. – Тебе нравятся мои подарки? – Лиза посмотрела на нее проницательным взглядом, прекрасно понимая, почему именно "подарки", а не "подарок". – Знаешь, – с хитрым блеском протянула та, – я была бы не против, если бы ты доводила дело до конца. У тебя отлично выходило. Не прошло и секунды, как Действующий Магистр наконец залилась ярким румянцем, выдавая, что все это давалось той очень тяжело. Но в сердце все ещё было тепло от тех прикосновений, которыми щедро одаривала Гуннхильдр, даже если той в глубине души было очень стыдно. Бесстыдно хихикнув, Лиза подошла к Джинн, смотря в её серо-голубые глаза со всей любовью и нежностью, на которую только была способна и на лице расплылась улыбка. – Спасибо. Я тоже люблю тебя, – Джинн весело фыркнула на это заявление. Белоснежная рука потянулась к передним прядям, стараясь аккуратно всунуть фиолетовую розу в волосы, да ещё и так, чтобы это не причиняло дискомфорт. Справившись со своей задачей, Джинн любовно обвела взглядом возлюбленную и ласково поцеловала ее в лоб. – С днём рождения. Лиза и думать не могла, что один единственный человек сделает ее мир настолько ярким и счастливым. Но вот она здесь, обнимает свою девушку, которая подарила ей такой интересный и запоминающийся подарок на день рождения. Лиза не могла быть счастливее в этот момент. И никакая остановка времени не нужна, когда эмоции настолько сильные, что готовы взорваться внутри, словно любимые бомбочки Кли, навсегда оставшись в памяти, как и серые следы от бомб.