Don't rat me out!

— Моно, дай слово, — Настойчиво пропищала Шестая, грубо пихнув в плечо. — Что защитишь меня. Ей было десять. Она — шебутная и веселая, иногда грубая и больно душная, синими глазищами смотрит почти в душу, ждёт ответа и дует губы. Порыв ветра разносит темные пряди по ее лицу, ровно стриженую челку, еле закрывающую брови, и открывает ее лицо чуть больше. Бледное и красивое. Моно как воды в рот набрал, смотрит тупым взглядом на нее и молчит, как будто и не слышал ничего. — Дурак, — Шестая только закатила глаза и вдохнула весенний теплый воздух, уселась поудобнее, опираясь спиной о потрескавшуюся кору дерева, и улыбнулась уголками губ еле заметно. — Я буду считать это знаком согласия. Это старое дерево в школьном дворе принадлежало только им. Только они вдвоем приходили сюда на длинном перерыве, чтобы пообедать вдали от всех или почитать чего-нибудь. Что, конечно, случалось крайне редко, и это в основном делал только Моно. Раз в месяц. Особо жаркие деньки здесь ощущались как в оазисе посреди иссушающей пустыни, и выходить за пределы огромной и прохладной тени под деревом приходилось с трудом, словно это единственное место, которое удерживало их в живых. Шестая часто противилась, корчилась и наотрез отказывалась выходить, складывая руки на груди, как будто просит поспать ещё 5 минут. А Моно, давно просекший фишку, просто хватал ее сумку и свитер, который она успевала стянуть с себя ещё до выхода из корпуса, и направлялся прочь, не давая ей выбора. Сегодня было прохладно, зато ясно и спокойно, а Шесть была совсем какой то пасмурной. Смотрела куда-то вглубь двора, на футбольное поле, и думала о чем-то почти весь перерыв. Конечно, Моно знал почему. И знал, что фраза про защиту была простой шуткой, которой она попыталась разбавить молчание, сгладить углы и показать Моно, что он здесь не при чем. Приятно, что она думает об этом. Моно вдруг напрягся и потрогал запястье, вспомнив о пережитом недавно разговоре. Его грубо потянули за руку в коридоре второго этажа, утягивая в темную кладовку и запирая дверь. Глаза Моно почти привыкли к темноте, когда щёлкнул выключатель и в голову ударил яркий противно-синий свет от лампы. Перед ним стоял Рюто, мальчик из его класса, запыхавшийся и напуганный. Он был чуть выше Моно, а его каштановые волосы были растрепаны, хаотично лежали на лице и лезли в глаза. Он посмотрел на Моно как-то печально, рукой показывая жест "погоди", и пытался отдышаться. — Рюто? Что случилось? Моно знал, что случилось. Подружка Рюто по фамилии Хонда была хоть и отличницей, но отличиться особой дерзостью по отношению к одноклассникам все же смогла. Моно считал, что она ведет себя в два раза хуже обычных булли, пустоголовых и упрямых. Она отличалась тем, что была достаточно умна, чтобы вовремя выкрутиться и подлизаться, построить глазки и поулыбаться, чтобы с нее сняли любые обвинения. Можно даже не упоминать имя того человека, с которым и происходило большинство конфликтов Хонды, которые приводили к взаимным травмам и часовым разговорам в учительской или в кабинете психолога. Рюто и Хонда, почти как идеальная парочка ходили гордо держась за руки, садились в столовой вместе, а на уроках писали тесты так, словно умели дополнять слова и мысли друг друга. Хонда строила глазки всем вокруг, а на лице Шестой по счастливой случайности все чаще стали появляться ссадины, на руках сбитые костяшки и раненые колени, которые не удавалось скрыть за пластырями телесного цвета от взора Моно. Она лишь отмахивалась, говоря, что сама со всем справится, а Моно хотелось в это верить. Прошло всего пару недель до того, как Моно впервые увидел Рюто беседующим с Шестой. Они расположились на выходе из столовой, а Шесть улыбалась застенчиво, так, как Моно еще никогда не видел, прятала руки за спиной и теребила юбку своими заклеенными тонкими пальцами. Он так и застыл там, за углом, смотря за этими двумя и даже забыл о том, что шел к медсестре за освобождением. И дураку станет понятно, что здесь вообще происходит. Хонда стала какой-то раздражительной, а походы в учительскую с Шестой участились почти в два раза. И Моно хотел было махнуть рукой, пока не увидел Рюто с Шестой под одним зонтиком, выходящими из школы и прогуливаясь совсем не спеша, когда Шестая поправляла на своих плечах чужую кофту с длинным рукавом и острожно передавала свою сумку в руки Рюто, который резво закинул ее на плечо рядом со своей. Какое то едкое чувство несправедливости зародилось в Моно в тот день. В груди что-то рухнуло, заставило подскочить со стула, почти уронив его. Остальные в кабинете продлёнки подскочили от резкого звука, но вернулись в спящее состояние уже через пару секунд, когда быстрым шагом Моно направился на выход. И только странный мальчик с заколками в волосах сочувственно закусил губу, переводя взгляд обратно на парочку под зонтом в окне. Моно и сам не понял, зачем вообще выскочил на улицу, по дороге чуть не снеся с ног парочку первоклассников. Он встал столбом на заднем крыльце школы, продолжая смотреть на ухоящих вдаль Рюто с Шестой. Конечно, было бы странно, наверное, догонять их сейчас. И что он скажет? Попросит присоединиться? За спиной щёлкнула зажигалка. Знакомые молочно-рыжие пряди выбивались из темного капюшона, натянутого почти по глаза. Наверное, она всегда тут стояла, в углу, чуть оперевшись о перила, и видела как Моно следил за теми двумя. Хонда тоже подошла к краю крыльца, выдыхая дым, запах которого не дошел до Моно. Она сщурила глаза, наблюдая за парочкой, и перевела взгляд на Моно, многозначительно улыбнувшись. Они не обменялись ни словом, когда спустя пару минут Хонда сошла с лестницы и направилась куда-то в совсем другом направлении. На следующий день что-то поменялось. Шестая вдруг помрачнела, хоть и ссадин не прибавилось. Моно вел учёт ее новых ранений и всегда был в курсе, если она опять с кем-то сцепилась, но такое затишье не приводило к добру никогда. После этого Моно совсем потерял связь с этой ситуацией, Шестая редко стала рассказывать об этом, и казалось, что все вернулось на свои места, если бы не неловкие взгляды Рюто в сторону Шестой в коридорах. И такие же злобные со стороны остальных девочек, которые как пчелы стали кучковаться вокруг, шептаться и откровенно пялиться. Моно, будучи постоянным спутником Шестой, ощущал все давление на себе, хотя она, в свою очередь, выглядела спокойной как удав. Но Шестая не оставила Моно, и это заставляло переживать его меньше. «По крайней мере, мы все ещё общаемся» — Ты не знаешь что случилось? — Рюто уточнил так, будто об этом знают все. — Нет, — Моно только догадывался, что на этот раз тут не обошлось без Хонды и Шестой. — Хонда опять подралась, — Почти прохрипел Рюто и уставился Моно в глаза. — Сам знаешь с кем. Моно был у медсестры целый час, хотя удивился, что коридоры заметно опустели. Дело было плохо. — Что с ними? — Моно действительно волновался за обеих. — Сили... — Рюто взволнованно глянул за спину Моно, на дверь. — Сегодня переборщила. Моно замер. Шестая, конечно, непредсказуемая и иногда совсем дикая, но на этот раз Моно напрягся, представляя, что она могла учудить. Появилось сильное желание выйти из кладовки и найти ее, и ещё какое то другое чувство, которое Моно не сразу смог опознать. Прошло около двух месяцев с того дня, когда Моно увидел их двоих на улице под зонтом, и все эти два месяца он старательно пытался собрать себя воедино, то и дело впадая в странную апатию. Шестая, казалось, даже не замечала ничего вокруг себя, и витала в облаках даже на уроках. Не то чтобы Моно и Рюто совсем не говорили, но сейчас, пожалуй, был самый долгий разговор между ними за все время. Моно так и застыл вполоборота, уставившись в пол, и сжал руку в кулак. — Сили? — Задумчиво и хрипло наконец ответил Моно. Хотя больше было похоже на вопрос. Что это вообще за прозвище такое? — Да... Твоя подруга, — Рюто тоже вдруг стал серьезным, а затем ухмыльнулся. — Или вы с ней не друзья? Моно обернулся к нему. У него совсем не нашлось слов, чтобы ответить, он только забегал глазами по лицу Рюто с вызовом, сам того не понимая. — Зачем ты меня сюда привел? Рассказать про драку? — Нет, — Рюто состроил важное выражение лица. — Я уже задал тебе вопрос, на который хочу знать ответ. Моно не заметил, как оказался почти прижат к двери в коридор, и расстояние между ними опасно сократилось. Вопрос поставил Моно в чертовски неудобное положение, и казалось, будто абсолютно каждая мышца в его теле была напряжена, пока он вгрызался взглядом в глаза Рюто, сохраняя зрительный контакт, но не имея понятия, как ему отвечать. — Да, — Моно вдруг отвлекся от своего запястья и посмотрел на подругу, почти шепотом заговорив. — Даю слово, что защищу тебя. У Шестой глаза на лоб полезли. Она рассмеялась и чуть не упала на траву, а Моно густо покрылся румянцем, отводя взгляд. — Блин! — Сквозь смех выдавила Шестая, — Я посвящу тебя в рыцари, чтобы ты служил волей и сердцем только мне, хочешь? — Да, — Моно ответил без раздумий, подскочив с места и сев на колени. Шестая схватила ближайшую сухую палку с травы и коснулась ею плечей Моно. — Я, сам знаешь кто, хранительница ордена рыцарей э-э-э... — Моно старался не смеяться, — Короче, посвящаю тебя в рыцари. Повторяй за мной слова присяги, готов? — Да, — Моно улыбнулся, и на секунду поднял глаза, встретив взгляд Шестой, которую, видимо, ничего не смущало. Она прочистила горло и театрально заговорила: — Я, рыцарь Моно, обязуюсь бережно хранить сие оружие, — Она упала на колени и стала копаться в своей сумке, бросив взгляд на Моно, — Ты пока повторяй, повторяй. — Я... Рыцарь Моно, обязуюсь бережно хранить сие оружие, — Шесть всунула ему в руки что-то розовое и холодное, завернув его пальцы вокруг этой вещицы, и накрыла сверху своими ладонями. — И использовать его против злых сил этой поганой школы, — Шестая снова встала на ноги. — И использовать его против- , — Шестая дала Моно несильную пощечину, — Ай? — Я читала, что так надо. Будь храбр, мой воин. Моно улыбнулся смущённо и погладил раскрасневшуюся щеку, перебирая в руках розовый складной нож с персонажами хеллоу китти. — Ладно, извини, — Руками Шестая обхватила Моно за плечи и несильно сжала, обнимая. Свободной рукой Моно оставалось только обнять ее в ответ, ничего не говоря. А за спиной Шестой что-то дернулось, скрывшись за деревом.