Подсказки

В тот день, сырой и снежный, Рэйчел знобило с самого утра, не помогли ни кипяток в ванне, ни горячее питье с корицей, ни растирание - чувствовала она себя скверно, но поддаться слабости и испортить сыну десятый день рождения не могла. Она кое-как крепилась, через силу улыбалась, помогала Сиэлю разворачивать подарки и подкладывала ему на тарелку самые аппетитные кусочки пудинга, однако к вечеру силы начали ее оставлять, и Танака проводил хозяйку в ее комнату. Рэйчел ненадолго прилегла на кушетку, распорядившись: когда Винсент доиграет с сыном партию в шахматы (вернее, великодушно пожертвует своему наследнику все фигуры на доске одну за другой), пусть пошлет за ней, она должна прочесть Сиэлю его особенную сказку. Наверное, посмотрела она на облепленные снаружи белыми хлопьями оконные крестовины, она выберет "Снежную королеву". Танака, всегда надоедавший ей мелочной стариковской опекой, настоял на том, чтобы были выпиты прописанные доктором укрепляющие порошки, и после этого Рэйчел действительно почувствовала себя как будто лучше. Зимой ей всегда нездоровилось из-за ветреной и холодной погоды, стоило пробыть на воздухе чуть дольше часа, как в горле начинал царапаться кашель, и прогулка заканчивалась приступом, надолго укладывавшим Рэйчел в постель. Врачи не могли ее обнадежить - это надоедливое недомогание, вероятнее всего, останется с ней на всю жизнь. Она прикрыла глаза, ощущая всем телом отупляющую, тяжелую как свинец усталость. Она просила Винсента не созывать гостей, ведь Сиэль только-только перенес пневмонию, но мальчик капризничал целую неделю и наконец добился своего - за несколько дней до наступления торжественного дня Рэйчел сдалась и дала согласие, выговорив лишь одно условие - соберутся они семейным кругом, без посторонних. Воспользовавшись случаем, она пригласила сестру, которую очень кстати наконец отпустили из госпиталя, и даже нарочно перенесла праздник на один день, но теперь начала сомневаться в своем решении: бедняжка Анна, каково-то ей будет, потеряв собственного нерожденного ребенка, видеть весело гоняющихся друг за другом Сиэля, Лиззи и Эдварда. Впрочем, Анна, по мнению Рэйчел, после всего с ней происшедшего, нуждалась в ободрении и поддержке родных, а скорбь и одиночество еще никого не доводили до... Рэйчел вдрогнула, словно ее грубо потрясла за плечо чья-то рука, и не сразу поняла - ее разбудил тяжело обрушившийся с карниза за окном пласт отсыревшего снега. Не может быть, чтобы она задремала. Который теперь может быть час? Она поднялась, пошатываясь, - ноги задеревенели, голова слегка кружилась, отчего комната будто раскачивалась, - и подошла к каминной полке взглянуть на циферблат часов. Половина первого ночи - и никто не удосужился заглянуть к ней и напомнить об обещании. Часы настойчиво тикали, их крошечный маятник раскачивался, и Рэйчел раздраженно щелкнула по стеклу: наутро Сиэль будет дуться на мать и непременно выторгует себе в качестве извинений конфеты, в которых в другие дни его ограничивают, и придется уступить, несмотря на то, что она отлично понимает: сладкое портит его зубы, а вечные поблажки - характер. Ну что ж, сама виновата. Рэйчел вздохнула и подняла глаза к потолку, чтобы мысленно попросить у небес прощения за то, что ее сын рос более болезненным, более балованным и более беспомощным, чем следовало бы Фантомхайву - и тут нечто на стене привлекло ее внимание. На темно-синих обоях мелом было выведено "За порогом" - отчетливо, размашистыми буквами, так, чтобы надпись бросалась в глаза. По угловатому начертанию она узнала почерк мужа - конечно, что же иное это могло быть, как не шуточки неугомонного Винсента. Снова он взялся за свое, совсем как в первый год брака - наверное, и ее сон тоже часть его розыгрыша. Она усмехнулась, припомнив забавные до безумия выходки медового месяца, и настроение тут же улучшилось - почему бы и не поддержать игру. Только нужно зажечь свечу, не блуждать же по дому на ощупь. Смазанное (вероятно, на него кто-то наступил) "Вниз по лестнице" на полу обнаружилось сразу же, как только она выглянула за дверь. Она подобрала юбки и крадучись спустилась на один пролет, озираясь в поисках новых намеков, пока ее взгляд не упал на висевший на площадке парадный портрет, написанный вскоре после их свадьбы. Рэйчел всегда считала, что они получились сами на себя не похожи: у Винсента над алым шейным платком поднималось на редкость глупое, напыщенное лицо, а она выглядела пустоголовой кокеткой со сложенными словно для поцелуя пухлыми губами. На полотне на уровне человеческих глаз было выведено "Через галерею". Это ее слегка рассердило - шалость шалостью, но зачем портить дорогостоящую вещь? Она вынула из кармана носовой платок и осторожно потерла поверхность. К счастью, на покрытом лаком холсте меловые отметины расплывались и исчезали бесследно. Она несколько минут с усердием отчищала следы, пока не сообразила, что ей тратить на это время совершенно необязательно - утром порядок наведут слуги. Миновав портрет, Рэйчел ускорила шаг - возможно, муж заставит ее петлять по всему огромному дому, с него станется, в таком случае забава затянется до исхода ночи. Она ошиблась, отыскав всего две подсказки "Третий поворот от угла" и "Здесь" - последняя была на двери детской Сиэля. На днях по приказу Винсента ее заменили на новую, тяжелую и массивную, петли поворачивались туго, и Рэйчел с трудом сдвинула ее настолько, чтобы протиснуться внутрь. Кровать была пуста, но одеяло и подушки смяты. Наверняка эти двое сорванцов, отец и сын, сговорились одурачить ее и спрятались вот хотя бы и в шкафу и наблюдают за ней. Рэйчел сделала вид, что ошеломлена - она прошлась по комнате, разворошила сваленные в углу игрушки, отдернула занавески, приговаривая "Где же мой сынок?", затем, присев, заглянула под кровать. Поднимаясь, она задела ладонью одеяло и инстинктивно отдернула руку, на которой осталось что-то клейкое. Она было подумала, что Сиэль принес в постель шоколад, который теперь растаял, но, расправив кремовый атлас, увидела не пятна, а буквы. Рэйчел потрогала ткань, испещренную липкими линиями, к кончикам пальцев пристала черная и вязкая, будто смола, краска. Знаки были крупными, но неразборчивыми. Она наклонила свечу - фитиль затрещал, воск закапал вниз, и огонь потух. - Ох, теперь я совершенно потеряна и не знаю, что мне делать дальше! - нараспев запричитала Рэйчел, готовясь услышать торжествующий смешок мужа и восторженное верещание Сиэля. Решено: сначала она посмеется вместе с ними, а после задаст им хорошую трепку. - Я следовала всем подсказкам, и вот же незадача - оказалась в полной темноте! Она стояла неподвижно, терпеливо дожидаясь, когда же муж поцелует ее в затылок, а сын обнимет колени, и эта глупая игра наконец закончится - если как можно скорее не отдать постельное белье в стирку, оно будет безвозвратно испорчено. - Кто же прочтет мне, что там было написано? - Нет ничего проще, - ответил незнакомый бархатный голос, услышанный ею в первый и последний раз в жизни. - Там написано: "У тебя за спиной".