Оковы

Холодная полупустая комната, наполненная воздухом с примесью кислой горечи, становится каменной тюрьмой, темницей, из которой Гермиона не может найти выход. И даже если бы он появился, она бы едва ли его заметила. Больше нет сил, они вытекли из хрупкого тела, и их засосало в водоворот. Где они сейчас? Плевать. Это уже не важно. Ей на данный момент, кажется, на все плевать, весь внутренний огонь потух, сжигая вместе с собой нутро и превращая тело в пепел. Безжизненный пепел, который,свернувшись, обессиленно лежит на жалком подобии кровати. Уставившись отсутствующим взглядом куда-то в сторону, она прекрасно понимает, к своему сожалению, что пустота внутри нее не вечна. Стоит маленькой искорке жизни проскочить где-нибудь неподалеку, и ее чуткое сердце снова приобретет способность чувствовать и жить. И вместе с тем снова мучить свою хозяйку. Но сейчас, лежа на грязном матрасе, покрытым не менее грязными простынями, она с удовольствием утопает в спасительной пустоте, после такой долгой и ужасно жгучей истерики. Сквозняк покрывает открытые участки кожи мурашками. Она наверное хотела бы укрыться чем-нибудь, чтобы хоть немного прогнать дрожь и согреться, но не сдвинулась с места, позволяя тусклому ночному свету луны заполнить комнату. Наконец глаза наливаются тяжестью, дыхание замедляется, а сознание погружается в такую мягкую и до невозможности желанную тьму, оставляя позади эту чертову комнату, эти чертовы мысли и эту ведьму, чьим запахом пропиталось все вокруг и даже сама Гермиона . Этой ночью ее не будет. Эту ночь она будет счастлива, потому что точно знает, что не позволит всему этому кошмару пробраться в ее сон. Только не сюда, его и без того непростительно много. Это ее территория. Да, только ее. *** Несколькими месяцами ранее... Все началось с момента, когда на руке Грейнджер появился этот шрам. Красные воспаленные линии на удивление быстро зажили, и можно было даже подумать, что это ужасное оскорбление, вырезанное прямо на коже, не доставит много проблем. Она даже надеялась, что когда-нибудь ей все же удастся вывести его вовсе. Но уже совсем скоро стало ясно, насколько сильно она ошибалась.. Каждую ночь, каждый раз, когда солнце заходило за горизонт, и наступала темнота, шрам давал о себе знать. И не просто напоминал, а заставлял все внимание обратить на него, посылая чудовищные приступы боли. Боли настолько сильной, что каждая клеточка наливалась адским пламенем, а легкие, сдавленные неизвестным проклятьем, не могли вдохнуть и капли воздуха. Гермиона билась в страшных припадках, готовая на все на свете, лишь бы это закончилось. Но это не заканчивалось. Пытки длились так долго, что было не понятно, как она вообще не умирает. Никто не смог бы этого вынести, но она могла. И выносила раз за разом, каждую ночь. Естественно она пыталась снять порчу. Это стало ее главной задачей. Гермиона долгими часами сидела в библиотеке, изучая все возможные сглазы и разные виды ядов. Возможно в один из таких и окунула свой клинок ведьма. А может он просто был заговорен. Она не знала точно, но узнавала все, что только можно, и ничего даже близко ей не подходило. Она многократно обращалась к целителям и умным людям, но никто, как назло, ничего не мог сказать и лишь сочувственно пожимали плечами. Но зачем ей их сочувствие? Абсолютно не нужно. Оно не способно облегчить ее уже постоянную нестерпимую боль. В тот момент, когда Гермиона почти отчаялась, когда лишилась надежды избавиться от этого, судьба дала ей совсем маленький, почти призрачный шанс на спасение. Шанс настолько нелепый, что мог загнать в еще большее болото, чем в котором она находилась. Но все таки он был, и не воспользоваться им она просто не могла. В конце концов, что ей еще оставалось? Они давно победили. Война оставила тяжелый след на каждом из них, но больше всего пострадал Рон. После смерти брата он так и не смог оправиться. Что-то безвозвратно сломалось в нем. Смерть унесла не только его родного человека, но и саму душу Рона. Он стал совсем другой. Гарри и Гермиона, да и все Уизли всячески поддерживали и утешали его, но его горю не было предела. И он бы наверняка тронулся рассудком, если бы не одержимость местью, которая закралась так глубоко в некогда совсем доброго и рыжего мальчишку. Когда Гарри принял решение не убивать Темного Лорда, а навсегда закрыть того в Азкабан, Рон просто озверел. Он посчитал это предательством со стороны друга и требовал немедленного кровопролития. Тогда произошла ужасная драка. Никто не мог остановить бывших друзей, а те лишь наносили друг другу еще больше травм. Из уст Рона сыпались такие проклятья, что было страшно смотреть на перекосившее от ненависти и ярости лицо. Гермиона понимала Гарри и встала на его сторону, окончательно потеряв Рона. Как бы она не пыталась объяснить ему, что нужно остановить эту войну не убийством, и что, убив Темного Лорда, они лишь докажут всем, что ничем не отличаются от него, Рону было все равно. Он как заведенный повторял свою мантру про месть, не желая принимать во внимание даже тот факт, что Гарри поклялся родителям справиться другим путем. И что он не мог нарушить клятву. Да и смерть Тома, в конце концов, не вернет погибших к жизни. В ту ночь Рон ушел из Норы, и больше они его не видели. Но сегодня утром произошло нечто очень важное. Мракоборцами была поймана сама Беллатрикс Лестрейндж, так долго находившаяся в бегах. И Грейнджер приняла отчаянное решение встретиться со своим главным страхом вновь. Лишь ведьма, наложившая заклятье, способна его снять. Гермиона поклялась себе, что заставит ее это сделать, заставит боль уйти. Во что бы ей это ни обошлось..