С ароматом грейпфрута

🍊

— Не переживай, я понял, что ты ошибся чатом, с кем не бывает… — Субин, чуть склонив голову, по-доброму рассматривает Кая — своего давнего друга, с которым они прошли огонь, воду и медные трубы.  — Я не ошибся, Субин. — В глазах собеседника вулканические искры, что подсвечивают своими бликами лёгкую ухмылку. — Я действительно больше не хочу быть твоим другом.  — Кай… — Чхве пятится назад, но спиной упирается в стену. Приглушённый свет коридора в общежитии давит на психику, и у Субина, кажется, начинает кружиться голова. Или это не от света?  — Знаешь, даже смешно. — Кай медленно шагает в сторону друга, подходит вплотную, так, что Субин ощущает его дыхание и запах геля для душа, отдающего пряными нотами розового перца, смешанного с ванилью и каштаном. — Ты ведь самый умный. Самый правильный. Самый… — Кай тянется рукой к верхней пуговице на пижамной рубашке друга. — Ты всегда номер один, Субин. В школе занимал первые места на олимпиадах, а в университете сразу же стал старостой. У тебя даже стипендия повышенная за особые отличия в учёбе…  — При чём тут учёба? — Чхве тяжело сглатывает и не дышит, слыша, как рвутся пуговицы на его рубашке. Кай их не расстёгивает. Отрывает.  — При том, что у тебя вроде порядок с головой, — хмыкает Кай, а Субин, чувствуя нехватку кислорода, глубже вдыхает воздух, что пропитан ароматом листьев фиалок, которые стоят на подоконниках в коридоре, и всё того же коктейля из перца, ванили и каштана. — Но… — продолжает тот, кто тянется всё ближе, — лишь в учёбе. В обычной жизни ты полный олух.  — Охренел? — гаркает Субин и хочет оттолкнуть младшего за неуважительное обращение, но руки отчего-то становятся ватными, а ноги вражески врастают в пол. — Я для тебя — хён.  — Хён, — кивает Кай. — Так что же ты, хён, никак не поймёшь, что я давно не хочу быть просто другом? — Играет бровями, расплываясь в ухмылке. — М?  — Кай… — выдыхает Чхве. — Мы ведь…  — Довольно. — Три пуговицы звонкой россыпью падают на пол.

🍊

Несколькими часами ранее

 — Не, ну вы охуели, ребят, — в комнату врывается лохматый Ёнджун, однокурсник Субина. — Сказать о тусовке за час до выхода?!  — Боишься, что не успеешь прихорошиться? — хмыкает Кай, что всё время торчит в комнате своего друга, хоть и имеет свою, поступив ещё в прошлом году на архитектурный.  — Вместо того, чтобы болтать, иди и собирайся, — отвечает Субин — самый серьёзный и ответственный из их компании, состоящей из четырёх человек. — Джесон где?  — А я откуда знаю? — Ёнджун цокает и закатывает глаза. — Я не его телохранитель.  — Ставлю на то, что не отказался бы им быть… — тихо проговаривает Кай, он в их тусовке хоть и младший, но самый проницательный.  — Чё сказал? — быкует Джун. — А ну…  — Хорош, — прерывает друзей Субин, они вечно цапаются как кошка с собакой. Не всерьёз, конечно, но сути дела не меняет. — Что с лицом? — обращаясь к Ёнджуну.       Тот кончиками пальцев на автомате тянется к брови, вспомнив о «боевом ранении», а потом отмахивается, буркнув: «Ерунда».  — Опять Джесон? — качает головой Субин, а затем достаёт из шкафа в стене аптечку. — Или его телохранитель?  — Телохранитель меня бы одной левой пришиб, — грустно сообщает Ёнджун. — Это сам Кин.       Кин Джесон, о котором идёт речь, — их четвёртый товарищ, который учится вместе с Субином и Ёнджуном на третьем курсе. Он не живёт в общежитии, потому что является сыном богатых родителей, чьи имена и род занятий даже называть страшно, однако сдружился он с самыми простыми парнями, а потому теперь все их встречи проходят впятером. Пятый — телохранитель Джесона, который от него ни на шаг.  — Иди сюда, — командует Субин, — сядь на табуретку.       Ёнджун, состряпав недовольное лицо, бормочет что-то под нос, но на стул всё же садится. Субин умело обрабатывает царапину перекисью, наносит тонкий слой заживляющей мази, а поверх хочет налепить пластырь, но Ёнджун не даётся.  — Я тебе не девчонка, чтобы с пластырем ходить, — ворчит Джун, пряча табуретку на место. — Всё. Я собираться.  — Давай-давай, — кивает Субин, — встречаемся через пятьдесят минут у главного входа.       Ёнджун спешит в душ, а Кай по-хозяйски достаёт из шкафчика друга фен, чтобы высушить влажные волосы. Субин же никуда не торопится, он не зациклен на своём внешнем виде, как Джун, потому залипает в конспектах и чертежах, которые нужно закончить к следующей паре.  — В чём пойдёшь? — интересуется Кай, высушив волосы и без стеснений переодеваясь в комнате друга — у него здесь даже отдельная полка для вещей.  — А? — Субин бросает на парня короткий взгляд, а после снова утыкается в бумаги.  — Что наденешь? — переспрашивает друг.  — А что? — не глядя, уточняет Чхве.  — Ну… — мнётся Кай, натягивая на себя белоснежные носки. — Тебе так идёт пиджак… Тот, что ты купил на днях. Серый.  — Пиджак? — Субин прокручивается на стуле на колёсиках. — Мы вроде в бар собираемся, там что, какой-то дресс-код?  — И чем ты только слушаешь? — закатывая глаза. — Джесон сказал, что сегодня классическая вечеринка в «Light Lilium». Всем бесплатный вход до десяти вечера, а ещё коктейль в подарок.  — Когда Джесона интересовала финансовая выгода? — Субин отворачивается, возвращаясь к своим конспектам. — Ему же всегда по барабану на цены.  — Слышал, его отец заблокировал карту. — Кай надевает чёрные брюки, полосатую водолазку, поверх которой набрасывает пиджак. Он крутится возле зеркала, поправляет каштановые волосы и смазывает губы сладким бальзамом. — Потому он теперь наравне с нами, обычный бедный студент.  — Надо же, — хмыкает Чхве, — впервые такое. Что же случилось?  — Спроси лучше у Джуна, он наверняка в курсе, — отвечает друг. — Нам выходить через пятнадцать минут, ты одеваться собираешься?       Субин собирается. Он сворачивает свою учебную деятельность, прячет бумаги в шкафчик, оставляя после себя порядок, — в его комнате всегда идеальная чистота, а ещё свеженький ремонт — не зря он сын одного из преподавателей. У Чхве комната, в которой он живёт один, а ещё ему, как студенту архитектурного, разрешили сделать в ней ремонт. Парень выкрасил стены в белый, потолок — в чёрный, и полностью обновил освещение. Кровать расположил у окна, спроектировав всё так, чтобы к спальному месту, что находится на возвышении, вела небольшая лесенка. Субин купил несколько кактусов, которые расставил на полочках, а ещё огромную монстеру в белом горшке. Ёнджун однажды, напившись, но не имея ни гроша в кармане, решил закусить крупным листом вечнозелёного растения, а Субин, завидев, чуть не грохнулся в обморок, но успел выдрать из рук любителя зелени оторванный лист, ведь сок, что в нём содержится — ядовит.  — Ебанулся? — икнув, выкрикнул тогда Субин. — Скопытиться захотелось?  — А может, и захотелось? — язвительно бросил Ёнджун. — Отдай.  — Уйди, уйди, собака позорная… — бормотал хозяин комнаты и растения, лист которого крепко держал в руках. — Не на моей смене. Понял?  — Не понял, — обиделся Ёнджун, — зачем мне жить на этой бренной планете? А?  — Чтобы стать знаменитым архитектором, — вставил Кай, что в полудохлом состоянии валялся на кровати в позе морской звезды.  — Для этого вдохновение нужно, — решил развести философию Джун. — А откуда его взять без любви?!  — Начинается… — в один голос вздохнули Субин и Кай.  — Моя любовь сейчас где-то на Бали… — Ёнджун задумчиво поковырял скол на чашке, в которой плескались остатки дешёвого вина. — Отдыхает там с родителями, а ещё, может, обжимает какую-нибудь бали… Бали… Баличанку!  — Балитянку, — крякнул Кай, уже практически отрубаясь.  — Балийку, — выдохнул Субин и не забыл покрутить пальцем у виска.  — Балийку, — согласился Ёнджун. — Обнимает её, пока я напиваюсь поганым портвейном и закусываю ядовитой экзотической травой…  — Не утрируй, — покачал головой Субин. — В твоём стакане вино, хоть и второсортное, а траву у тебя отобрали.  — По. Е. Бать. — Ёнджун проговорил это по слогам, а после опрокинул в себя остатки виноградного.       Так уж повелось, что, напившись, Чхве Ёнджун любил пострадать по своей великой любви к однокурснику, который его взглядов не разделял, предпочитая моделей с идеальной фигурой, что, к слову, клеились к нему со всех сторон, как мухи на липкую ленту. Джун, наблюдая, мучился, но не оставлял попыток подкатить к другу, хоть и получал от него за это неоднократно в бубен.       Субин всегда старался товарища поддержать, а Кай не упускал момент, чтобы лишний раз подколоть. Между ними не было какой-то вражды, но Кай, кажется, ревновал к Ёнджуну лучшего друга детства. Субин называл это детскими замашками и искренне верил, что товарищ перерастёт и забудет все обиды, поняв, что у человека может быть несколько друзей.  — Ну так что? — задаёт вопрос Кай, пока Чхве, убрав чертежи, перебирает вещи в шкафу. — Наденешь тот пиджак?  — Не знаю, чем он тебе так понравился, но да, надену.  — Ты в нём выглядишь по-особенному, — тихо проговаривает Кай, пока Субин переодевается из домашней футболки с шортами в графитовые брюки, белую майку и тот самый серый пиджак в клетку.  — По-особенному? — развернувшись вполоборота.  — Ага. — Кай сглатывает ком, подступивший к горлу, пока друг, достав из небольшой коробочки серебряную серёжку-колечко, пытается вставить её в ухо, но никак не может попасть. — Помочь вставить?       Субин, не обратив внимание на фразу и отрицательно мотнув головой, справляется сам, а Кай мысленно заряжает себе по лицу пощёчину. Надо же было такое ляпнуть. Помочь вставить? Может, лучше вставить себе мозг?       Кай, на самом деле, чувствует, что едет крышей. Давно и капитально. Долгое время он принимал сильнейшую привязанность к Субину за крепкую дружбу, но товарищеское отношение само переросло в нечто иное, во что-то тёплое, согревающее душу и мысли промозглыми осенне-зимними вечерами… Кай сам не заметил переломного момента, он и сейчас не может понять, в какое время всё изменилось, когда именно он стал чувствовать к другу что-то «неправильное», но у него складывается чёткое ощущение, что это длится целую вечность.       Теперь кризис ориентации, через который ему пришлось пройти, позади. Кай полностью принял себя, но от этого не легче. Совсем. Субин относится к нему как к другу, как к младшему брату практически, но никак иначе, и от этого Каю одновременно больно и грустно. Утешают продолжительные взгляды Чхве, которые он иногда ловит, а после — не может заснуть добрую половину ночи, вспоминая его глаза и танцуя при свете луны с бабочками, что порхают внутри. Субин его, конечно же, не рассматривает в качестве кого-то другого… «Джаст френдшип», как говорится. Но Кай всё равно оставляет где-то в уголке своего сердца крошечную надежду, которая периодически подкрепляется всё теми же взглядами и разными взаимодействиями, что не дают бабочкам покинуть своё место жительства.  — Пошли?  — Погнали.       Кай выходит первым, Субин закрывает комнату на ключ, и они на лифте спускаются вниз, к главному входу, где условились встретиться. У двери уже стоят Ёнджун и Джесон, а ещё Майк — тот самый телохранитель Кина, который с него готов сдувать пылинки, вот и сейчас тянется рукой, чтобы поправить подопечному галстук, повязанный поверх белой классической рубашки, но Джесон лупит его по ладони, а Ёнджун раздувает ноздри и сжимает руки в кулаки, из последних сил сдерживаясь, чтобы не врезать этому амбалу. Удерживают остатки здравого смысла, а ещё внимание отвлекает внешний вид Кина, ведь тот выглядит покруче любого древнегреческого бога. Во всяком случае, для Ёнджуна.       Многочисленные татуировки на теле, в том числе совсем новенькая, только на днях распустившаяся на шее; проколотые мочки и хеликс в хряще, чуть подкрашенные тёмным глаза, идеальная укладка, серебряные кольца на длинных пальцах, а ещё стильные очки, которыми Джесон сегодня дополнил образ. Этот парень состоит из персональных кинков Ёнджуна, от которых он медленно, но верно погибает.  — А чего это мы не при параде? — непонимающе спрашивает у Джуна Кай. — Вырядился-то, ты посмотри…  — Иду против системы, — отзывается Ёнджун, на котором действительно не самая подходящая для похода на тематическую вечеринку одежда. Чхве решительно не любит классический стиль, а потому и сегодня, не изменяя себе, надел серую толстовку с капюшоном и коротким рукавом, а поверх накинул кожаную жилетку. На его ногах рваные джинсы и массивные ботинки, а из аксессуаров он остановился на серёжках в оба уха, решив больше ничем не дополнять, чтобы не перебарщивать.  — Ладно, система, едем? — Субин обращается к тому, кто сильно выделяется сегодня в их компании, ведь даже на телохранителе классический костюм.  — Едем.       Парни загружаются в габаритный мерс Джесона, выданный ему родителями, и телохранитель, по совместительству являющийся водителем, заводит двигатель, чтобы доставить компанию в «Light Lilium», что уже давно готов встречать гостей.

🍊

      Привыкнув гулять на широкую ногу, ведь большинство из вечеринок полностью оплачивал Джесон, парни сегодня вынужденно урезают свои хотелки, потому не брезгуют бесплатными коктейлями, а после решают заказать лишь алкоголь и совсем немного закусок к нему. До стипендии ещё несколько дней, сегодня никому не до шика, а значит, каждый будет платить за себя. Каждый, кроме Ёнджуна.  — Заказывай… — заявляет Чхве, расплывшись в улыбке и развалившись на диванчике симпатичного бара, переливающегося золотистыми бликами. — Давай, Кин. Выбирай всё, что хочешь. Я сегодня плачу́.  — Да ты что? — удивляется Джесон. — Прям всё, что хочу?  — Ну… Всё, чтобы мы на двоих могли уложиться в двести тысяч вон, — поправляет Джун.       Кин, усмехнувшись, выбирает для себя виски с колой, а Ёнджун следует его примеру. Субин заказывает графин ежевичного вина, а Кай — грейпфрутовый соджу, к которому пристрастился в крайнее время, и этому, несомненно, есть объяснение.       Несколько недель назад, когда Кай с Субином шатались по торговому центру, Чхве решил заглянуть в парфюмерный отдел и приобрести там для себя новую туалетную воду. Верхние ноты грейпфрута, смешанные с мятой, сочетающиеся с древесно-ореховым ароматом, оставляющим после себя шлейф сандала… Именно так теперь пах Субин, а Кай так крепко влюбился в его новый парфюм, что вечерами, перед тем как отправиться в свою комнату, незаметно брызгал воду на запястье, а потом засыпал, обхватив себя руками. В те ночи ему снились замечательные сны, в которых его обнимал Субин, он прижимал его к себе, водил кончиками пальцев по лицу, вырисовывая узоры и пытаясь поймать солнечных зайчиков, а Кай вдыхал поглубже полюбившийся запах, чтобы подольше задержаться в этих снах.       Стоя на кассе в супермаркете в один из дней, Кай заметил на стеллажах новинку — соджу с грейпфрутовым вкусом. Он загрёб тогда несколько бутылок, не раздумывая, а теперь заказал и в баре, желая насладиться приятным вкусом и ароматом, что будоражит внутренности.  — С кого в этот раз тост? — спрашивает Ёнджун, когда парни уже пропустили по паре порций алкоголя.  — С тебя, — бросает Джесон, разглядывая девушек, двигающихся на танцполе. — Жги!  — Ладно… — Джун набирает воздух в лёгкие, чтобы потом подняться, протянуть вперёд руку, в которой стакан с виски, и выдать следующее: — С наступающим алкогольным опьянением, товарищи! Пусть всё проходит мимо, кроме интима!       Майк, что сидит за одним столиком с компанией, закашливается, Субин округляет глаза, Кай хихикает, а Джесон заинтересованно переводит взгляд на Ёнджуна.  — А ты неплох, — ухмыльнувшись, заявляет Кин. — Интим, значит? Может, уже и глаз на кого положил?       Джесон, конечно же, знает ответ. Ёнджун, конечно же, не сдерживается.  — Естественно, — важно заявляет Джун. — На тебя.       Майк тут же поднимается из-за стола и засучивает рукава, но Джесон жестом приказывает ему сесть обратно.  — Мне интересно… — Кин задумчиво отпивает виски. — А ты не думал, что будет, если я когда-нибудь соглашусь?       За столом, где ещё недавно стоял шелест от разговоров, воцаряется молчание. Субин с Каем пристально смотрят на Джесона, не понимая, шутит тот или нет, а Ёнджун, прокашлявшись, скользит взглядом по давно полюбившемуся лицу напротив и играет желваками, сдерживая резкие порывы, присущие своей натуре.  — А ты не думал, что давно пора сдаться? — Джун играет бровями, пока Кин усмехается. — Признайся, я тебе…  — Хватит, — осекает его Джесон. — Пошутили и довольно.       Он поднимается и шагает в сторону танцпола, где подходит к блондинке с длинными волосами и бордовой помадой, которая тут же начинает щебетать ему что-то на ушко. Ёнджун и Майк наблюдают за действом: первый с досадой, а второй сосредоточенно и со всей ответственностью.  — Мне иногда кажется, что он тебя специально дразнит, — высказывается Кай, пока Ёнджун подзывает официанта, чтобы заказать ещё порцию алкоголя.  — Мне тоже, — признаётся Джун. — Но я упёртый.  — Это мы уже заметили, — кивает Субин, потягивая вино, пока Кай следит за его блестящими губами и думает, что «лучше бы ты заметил что-то другое».       Джесон тем временем уже вовсю обнимает девушку за талию, носом зарывается в гладких волосах, пока кто-то другой глушит свою тоску в бокале.  — Ещё один тост! Грустный! — заговаривает Ёнджун. — Алкоголь не помогает найти ответ, он помогает забыть вопрос!  — Слабо похоже на тост, — изрекает Кай, чокаясь со всеми своим стаканом, а на душе отчего-то становится так погано… Он смотрит на страдающего Ёнджуна и понимает, что сам не далеко ушёл, что они оба крепко влипли, влюбившись в лучших друзей… Кай залпом глушит соджу, а после, услышав знакомую мелодию, молча выдвигается на танцпол.       Он полностью растворяется в танце, двигаясь то плавно, то энергично. Кажется, даже дурные мысли в какой-то момент покидают его уже не совсем трезвую голову, и он улыбается, подпевает известные каждому слова хита, который звучит из огромных колонок… В какой-то момент Джесон, что ещё недавно был рядом и зажимал девушку, возвращается обратно за стол, даже толком не распрощавшись с новой знакомой, а Кай так и остаётся в центре танцпола.       Услышав любимую Sohodolls — «Bang Bang Bang Bang», Кай уже не поёт, он практически воет, отдаёт всего себя, входит в роль, сливается с музыкой, двигаясь красиво, эстетично…       Отец говорит, я ни на что не гожусь,       Мама говорит, это у меня от него.       Маньячка-сестра думает, что я дерусь,       Брат говорит, это у меня в генах.       На припеве он «пуляет» в окружающих из «пистолетика», что сложен из пальцев. А ещё вдруг ловит взгляд. Тот самый взгляд Субина, что пробирает до самой глубины, до костей, до мурашек…       О       А ты не хочешь?       Ты не хочешь быть единственным?       А ты не хочешь?       Очередное «банг-банг-банг» предназначено для лучшего друга, который на это тепло улыбается, а Кай огорчается, считая, что Субин снова думает что-то вроде «Ох, этот ребёнок»…       Вернувшись за столик, он заказывает ещё одну порцию соджу, но Чхве просит остановиться и не напиваться, и Кай почему-то слушается. Он не может огорчать своего хёна.       Ежевичное вино в графине Субина потихоньку заканчивается, как и виски у Ёнджуна с Джесоном. Те двое о чём-то тихо переговариваются, у них бывают такие спокойные моменты «перемирия».  — Болит? — Кин кивает на царапину на брови друга.  — Бин поколдовал, потому всё в порядке, — отвечает Ёнджун. — Но в следующий раз — моя очередь оставлять следы на твоём теле.  — А что у вас случилось, ребята? — задаёт вопрос Субин, за что Джун его мысленно проклинает, ведь теперь Джесону не придётся отвечать на его двусмысленную реплику.  — Подрались немножко, — буднично бросает Кин. — Приложился к его симпатичной мордашке.  — Симпатичной? — присвистывает Кай. — Раньше ты называл его дегенератом и уродом.       Джесон не отвечает, лишь бросает непонятный взгляд, а Ёнджун, шепнув ему что-то, поднимается с места и удаляется в сторону уборной. Кин, поймав момент, когда Майк засмотрится на какую-то из дрыгающихся девиц, тоже линяет по-английски, а Субин с Каем с удивлением наблюдают за происходящим.  — Джун прислал смс, — тихо проговаривает Чхве. — Написал, что они свалили с этой вечеринки и попросил сказать Майку, что у Кина расстройство кишечника, потому ближайшие двадцать минут можно его не ждать.       Субин выполняет просьбу друга, а Майк, только заметив пропажу, отправляется к туалетам, чтобы дождаться своего подопечного там. Подопечного, который уже убегает из бара на пару с Ёнджуном.  — Что это с ними сегодня? — не понимает Кай. — Странно…  — Думаю, Джесону в края надоела опека, а у Ёнджуна неподалёку живёт бабушка, где они и решили скрыться, — отвечает Субин.  — А… Внезапно просто.  — На самом деле они очень хорошие друзья, — пожимает плечами Чхве, на что Кай лишь хмыкает. — Конечно, все мы знаем, что Джун неравнодушен к Кину, но это не мешает им дружить.       Кай хочет закричать, что мешает! Ещё как мешает, ведь он сам находится в аналогичной ситуации, и безумно сложно, даже невыносимо, когда хочется прикоснуться, хочется носом зарыться в шею, вдыхая аромат грейпфрута и мяты, поцеловать хочется… Но по факту приходится находиться на расстоянии, а лишний раз и глянуть страшно. Кай так погружается в свои мысли, что даже не слышит, как его зовёт Субин, и не замечает, что тот расплачивается за обоих. Он не слушает разговоры друга, когда они едут в такси обратно в общежитие; не замечает, как тот рассматривает его лицо пристально, а ещё убирает волосы с глаз, едва касаясь подушечками пальцев; не очень хорошо соображает, когда они, стоя в коридоре, прощаются и желают друг другу спокойной ночи.       И нет, это не от алкоголя — Кай не опьянён им, ведь и без влияния градуса давно пьян тем, кто зовёт его лучшим другом, дарит на день рождения плюшевых енотов, кормит, когда у него заканчиваются все запасы продуктов, помогает с учёбой и бесконечно заботится… Субин — прекрасный друг. Друг, которого хочется до поджатых на ногах пальцев, до озноба, до разбушевавшихся бабочек в момент, когда Чхве обнимает на прощание, касаясь щекой щеки…       Кай на полусогнутых плетётся в свою комнату, он падает на кровать и рассматривает фосфорные звёзды, что прилеплены к потолку. Внутри него целая буря, и одному чёрту известно — это так повлиял соджу из бара, или чувства уже настолько сильны, что им не хватает места, что они так и просятся наружу…  — Соджу. Точно… — Кай вспоминает, что в его холодильнике припасены ещё несколько бутылок, а раз Субин попросил его не напиваться в баре — в комнате ему точно никто не помешает.       Парень быстро принимает душ, чтобы смыть с тела всю пыль, а главное — лишние запахи. Ему не удалось сегодня брызнуть туалетной водой Субина себе не запястье, но грейпфрутовый соджу может сделать своё дело и погрузить Кая в желанную мечтательную атмосферу.       Первая бутылка заканчивается быстро. Слишком. Кай шаркает к холодильнику за второй, попутно листая ленту тиктока, и вдруг натыкается на видео, подобные которому уже попадались ему в рекомендациях. Он хмыкает, откупоривает вторую бутылку, отпивает горько-сладкий напиток, а потом…  — Это же, мать его, гениально… — шепчет сам себе Кай. — Это же…       Шанс. Именно так представляется парню его затея. Он ничего не потеряет, сказав, что всё пранк, если что-то пойдёт не так, но в то же время — он может приобрести то, о чём так давно мечтал.  — Гениально… — повторяет Кай и забирается с ногами на кровать.       В видео, что попалось ему в рекомендациях, девушка отправляла своему другу сообщения по тексту песни Studio Killers — «Jenny». Это выглядело несколько странно, но забавно и… Самое главное здесь то, что в случае девушки это принесло результат. Она, написав другу сообщения-строчки из песен, призналась ему в любви, а тот ответил взаимностью!  — Гениально! — третий раз повторяет Кай и открывает чат с Субином. — Ну… Была не была!       Сердце бешено колотится, пока он набирает первое сообщение, а по спине ползут холодные мурашки. Субин в сети. Kai: знаешь Kai: ты мой самый лучший друг       Ответ, к счастью, не заставляет себя долго ждать. Soobin: да, конечно) я знаю Soobin: ты тоже мой самый лучший друг Kai: но есть кое-что, о чём ты не знаешь… Soobin: интересно Soobin: если это то, что ты вылил на себя уже половину моих духов… Soobin: я в курсе, не переживай! Soobin: мне тоже очень нравится аромат Kai: например, то, почему я так часто одалживаю твою помаду Soobin: что одалживаешь??? Soobin: ты всё же перебрал в баре Soobin: я ведь не пользуюсь помадой, даже бальзамом!       Кай вздыхает, качает головой и набирает следующее сообщение. Kai: я использую твою футболку вместо наволочки…       Сообщение тут же отмечается как прочитанное, но ответа не следует. Одну минуту, две, три… Субин наконец печатает. Soobin: все мои футболки на месте. Soobin: ты шутишь так, да?)       Кровь приливает к щекам, Кай растирает переносицу, но останавливаться точно не собирается. Kai: я хочу разрушить нашу дружбу Soobin: что??? Soobin: ты в порядке? Soobin: почему мы должны разрушать нашу многолетнюю дружбу? Soobin: с чего вдруг?..       Кай собирается с духом, перед тем как отправить главную строчку, он смотрит в экран, пока Субин заваливает его сообщениями, выпивает залпом несколько глотков терпкого напитка и, выдохнув, печатает. Kai: вместо этого мы должны стать возлюбленными       Зажмуривается, нажимает на значок отправки, отшвыривает телефон, а сам воет, уткнувшись головой в подушку. От звука оповещения о новом сообщении пробивает озноб, конечности не слушаются, становятся вялыми, но Кай находит в себе силы и тянется за гаджетом. Soobin: так. Soobin: я сейчас позвоню.       Страшно. Очень страшно, до дрожи в коленках и стучащих зубов…  — Да, — отвечает на звонок, а сам грызёт ногти на нервной почве. — Субин…  — Ты в своей комнате?  — Да.  — С тобой всё хорошо?  — Эм… Да?..  — Я сейчас зайду.       Субин бросает трубку, а Кай таращится в телефон. У него, кажется, волосы на голове поднимаются дыбом… Что это сейчас было?!       Решив не дожидаться в комнате, Кай надевает футболку, оказываясь в ней и в шортах, обувает тапочки и идёт, как ему кажется, на свою верную смерть. Ноги всё ещё трясутся, а потому он перед самым выходом большими глотками допивает початую бутылку соджу и спешит в коридор.       Вся дрожь сходит на нет, когда он видит друга, что шагает навстречу. Кай вдруг понимает, что назад пути нет, а Субин, судя по выражению его лица, убивать точно не намерен, потому… Потому Кай решает переть до последнего, ведь другого шанса просто не будет.  — Я думал, ты совсем уж пьян, — высказывается Чхве, когда они подходят друг к другу. — Но ты ничего, держишься.  — Я в порядке. — Кай рассматривает до боли родное лицо, что находится от него всего в нескольких сантиметрах, скользит взглядом по шее, а ещё пижаме, в которую одет Субин. Хочется сорвать эту чёртову ненужную одежду, давно хочется, а ещё поцеловать. Безумно. У Кая вдруг открывается второе дыхание, а ещё откуда-то появляется уверенность в себе. Нет, он всегда весьма в себе уверен, но ведь сам ещё недавно сидел в своей комнате и печатал сообщения, пытаясь совладать с тремором в руках.       К чёрту. Была или не была. — Не переживай, я понял, что ты ошибся чатом, с кем не бывает… — Субин, чуть склонив голову, по-доброму рассматривает Кая — своего давнего друга, с которым они прошли огонь, воду и медные трубы.  — Я не ошибся, Субин. — В глазах собеседника вулканические искры, что подсвечивают своими бликами лёгкую ухмылку. — Я действительно больше не хочу быть твоим другом.       Конечно, второго такое заявление обескуражило, но… Главное — не подавать вида.       Смахнув с глаз чёлку, Кай делает шаг вперёд.  — Кай… — Чхве пятится назад, но спиной упирается в стену. Приглушённый свет коридора в общежитии давит на психику, и у Субина, кажется, начинает кружиться голова. Или это не от света?  — Знаешь, даже смешно. — Кай медленно шагает в сторону друга, подходит вплотную, так, что Субин ощущает его дыхание и запах геля для душа, отдающий пряными нотами розового перца, смешанного с ванилью и каштаном. — Ты ведь самый умный. Самый правильный. Самый… — Кай тянется рукой к верхней пуговице на пижамной рубашке друга. — Ты всегда номер один, Субин. В школе занимал первые места на олимпиадах, а в университете сразу же стал старостой. У тебя даже стипендия повышенная за особые отличия в учёбе…  — При чём тут учёба? — Чхве тяжело сглатывает и не дышит, слыша, как рвутся пуговицы на его рубашке. Кай их не расстёгивает. Отрывает.  — При том, что у тебя вроде порядок с головой, — хмыкает Кай, а Субин, чувствуя нехватку кислорода, глубже вдыхает воздух, что пропитан ароматом листьев фиалок, которые стоят на подоконниках в коридоре, и всё того же коктейля из перца, ванили и каштана. — Но… — продолжает тот, кто тянется всё ближе, — лишь в учёбе. В обычной жизни ты полный олух.  — Охренел? — гаркает Субин и хочет оттолкнуть младшего за неуважительное обращение, но руки отчего-то становятся ватными, а ноги вражески врастают в пол. — Я для тебя — хён.  — Хён, — кивает Кай. — Так что же ты, хён, никак не поймёшь, что я давно не хочу быть просто другом? — Играет бровями, расплываясь в ухмылке. — М?  — Кай… — выдыхает Чхве. — Мы ведь…  — Довольно. — Три пуговицы звонкой россыпью падают на пол.       В комнате Субина сегодня пахнет по-особенному. Перед сном он решил насладиться запахом ароматических палочек с хвоей, что мысленно переносит в вечнозелёный лес, где нет никаких забот, лишних мыслей и тревог…       Так почему сейчас всё иначе? Почему тревога в душе лишь нарастает, цепляясь за каждый её миллиметр? Почему, когда Кай, его самый лучший друг детства, смотрит на него своим прожигающим взглядом, внутри Субина всё переворачивается?       Субин соврёт, если скажет, что ему не нравится Кай. Он просто… Просто никогда не воспринимал свою симпатию всерьёз, а ещё никак не мог взять в толк, что младший повзрослел. Конечно, Чхве не железный. Конечно, он иногда замечал все поползновения и намёки друга, но сначала списывал это на пубертат, а потом думал, что Кай заигрался. Конечно, он и представить себе не мог, что у мелкого — чувства. Настоящие, искренние, глубокие… Те, о которых он сейчас шепчет, уткнувшись носом в шею, обхватив руками, прижавшись вплотную, пока они стоят на пороге комнаты Субина…  — Чёртов придурок, — ругается шёпотом Кай. — Ты слепой или совсем дурак?  — Пятьдесят на пятьдесят, — улыбается Субин, поглаживая младшего по спине. — Я не воспринимал всё всерьёз, но… Я всегда замечал то, как ты на меня смотришь.  — И пялился в ответ, — хрипит Кай, губами касаясь нежной кожи на крепкой шее. — Я хочу тебя, Чхве Субин, я так сильно тебя хочу…       У Субина округляются глаза от таких откровений, а ещё внизу живота всё приятно скручивается. Ему действительно давно симпатичен младший. Он действительно никогда не думал, что это взаимно, что у Кая это не просто детская влюблённость.  — Я никогда не спрашивал тебя о твоей ориентации… — Кай поднимает глаза на друга. — Расскажешь?  — У меня была девушка, ты знаешь, — отвечает Чхве. — Но… Год назад у меня были кратковременные отношения с парнем.  — С ума сойти! — восклицает Кай. — И ты не сказал???  — Ты для меня всегда был малышом, — смеётся Субин. — Я не мог обсуждать с тобой такие вещи!  — А теперь? — провокационно спрашивает собеседник.  — А теперь…       А теперь Субин понимает, что его малыш вырос. Вот только совсем не понимает, когда успел. Теперь Субин отчётливо ощущает, как к его органу приливает кровь, когда Кай вновь касается своими нежными увлажнёнными губами шеи. Теперь Субин осознаёт, что проебался, не распознав чувств младшего…  — Я уже несколько лет схожу по тебе с ума, — признаётся Кай, забираясь руками под пижамную рубашку, на которой не осталось пуговиц. Он рассматривает своего лучшего друга и не может поверить, что такие красивые люди существуют на самом деле, он ныряет в его глаза — чёрные омуты, зарывается рукой в волосах, влажных после душа, льнёт ещё ближе, желая срастись, стать единым целым... Его пыл немного утих, когда Субин, не дожидаясь, пока его кто-нибудь заметит, потащил друга в свою комнату. — Ты даже не представляешь…  — Ты правильно меня назвал. — Субин касается подбородка Кая и поднимает его лицо на себя. — Я — полный олух. А вот ты… Ты, оказывается, гораздо решительнее меня.  — Это всё грейпфрут… — Кай расплывается в улыбке, а потом замирает, отчётливо слыша, как в его ушах стучит пульс, ведь Субин… Целует.       Его губы оказываются совсем не такими, как сотни раз представлял себе Кай, они гораздо нежнее. Нежнее и слаще. Его поцелуй тоже отличается, но лишь в лучшую сторону… Субин целует мокро, продолжительно, развязно, и это поведение никак не укладывается в голове Кая, ведь друг по натуре своей очень спокойный и тихий.  — Чёрт, чёрт… — скулит Кай, когда руки Субина оказываются на его ягодицах, сминают, исследуют.       Поцелуй не заканчивается, руки не перестают обоюдно блуждать по коже друг друга, а Кай снова шепчет о том, как давно и сильно хочет своего хёна.  — Повтори, — хрипло просит Субин, ему такие слова младшего сносят крышу, и он всё лучше себя понимает. Кай действительно давно ему нравился, но воспитание и засевшая в голове мысль о том, что всё это «джаст френдшип» — не позволяли думать в ином направлении. Но теперь…  — Хён… — оторвавшись от губ, — я хочу тебя, хён.       Субин чувствует острую необходимость в продолжении, он тянет друга за руку, они пролетают через всю комнату, мимо шкафа, компьютерного стола, монстеры, многочисленных кактусов… Они спотыкаются на лестнице, смеются, но наконец забираются наверх. Решают не задёргивать шторы, чтобы на фоне был прекрасный вид на ночной город, на миллионы огней, каждый из которых освещает этот мир тёплым светом.  — Ты, конечно, мог что-то мне не рассказывать… — Субин вдруг останавливается и зависает над Каем, что лежит на белом постельном белье. — У тебя…  — Никого не было.  — Ох…       Поцелуй за поцелуем. Одежда с импровизированного второго этажа летит на пол. Огни — те, что за окном — светят всё ярче, а те, что в груди — опаляют все внутренности, когда Субин горячим языком ведёт вдоль шеи, спускается к ключицам, прикусывает возбуждённые соски…  — Ты так сексуально танцевал сегодня.  — Ч… Что? — Кай даже открывает глаза от удивления. — Как?  — Сексуально, — ухмыляется Субин. — Понимаю. Ты думал, что я ничего не замечаю. Так и было в большинстве своём, но твои сегодняшние танцы соблазнителя…  — Боже, замолчи, — краснеет Кай и откидывает голову назад, заходясь смехом. — Это была моя любимая песня.  — Я заметил.  — Что ещё ты заметил?  — Хм… — Субин накрывает ладонью уже возбуждённый член Кая, заставляя его зашипеть. — Это, например. Ты уже готов.       Кай смущается, ещё больше краснеет, а Субин, улыбаясь, пальцами подбирается к заветному месту. Младший застывает. Он, конечно, знает как занимаются сексом двое парней, но… Не ожидал такой прыти от друга.  — А ты умеешь удивлять, — делится мыслями Кай.  — А ты? — Субин достаёт из прикроватной тумбочки смазку и выдавливает на пальцы. — Прислать мне сообщения-слова из песни…  — Ты знал?! — Кай почти подрывается с места, но Субин укладывает его обратно, мягко толкая в грудь. — Ах ты! Собака!!!  — Тихо-тихо, — смеётся Чхве. — Я ведь тоже сижу в тиктоке, малыш. Конечно, я видел этот тренд.  — Сука… — шипит младший, он-то думал, что Субин ничего не поймёт, а он знал… С самого начала знал!  — Я решил тебе подыграть. — Старший оглаживает колечко мышц. — Расслабься.       Кай выдыхает, старается расслабиться и следовать всем инструкциям друга, пока внутри него оказывается сначала один палец, а затем и второй, но сам он думает лишь о том, что Субин, оказывается, не так прост, как казался. У него были отношения с парнем — это первое. У него была симпатия к Каю — это второе. Он знал о сообщениях по песне — это третье!  — Что ещё я о тебе не ведаю? — потихоньку насаживаясь на пальцы, спрашивает младший, он уже привык к ощущениям, хоть на это и потребовалось много минут.  — Не спеши, — качают головой в ответ. — Всему своё время.  — В таком случае, сейчас самое время заменить пальцы на твой член.       У Субина расширяются зрачки от таких заявлений младшего, из его уст все эти фразы звучат особо возбуждающе, и он, не сдерживаясь более, заменяет пальцы на свой же член, как попросил тот, кто уже продолжительное время занимает отдельное место в сердце.       Аромат пихты смешивается с запахом розового перца, ванили, каштана и, конечно, грейпфрута. Каю кажется, что он сейчас задохнётся от удовольствия, ведь каждый толчок отзывается в нём новой яркой волной и искрами перед глазами… В нос забиваются любимые запахи, что ещё сильнее возбуждают, а когда Субин находит удачный угол и раз за разом попадает по простате, Кай шипит, скулит, царапает ногтями ему спину, оставляя белые полосы, откидывает назад голову, подставляя шею, в которую Субин, пользуясь возможностью, вгрызается… Кай громкий. Очень. Субину это определённо нравится, но соседи… Им — не факт.  — Чшшш… — Старший закрывает рот друга одной ладонью, пока второй добирается к его члену и надрачивает в такт собственных движений. — Боюсь, девочки из соседней комнаты не оценят.  — Думаю, девочки точно оценят, — смеётся Кай, — они сейчас любят слэш и всё такое…  — Ты прав, — соглашается Чхве, — но уже ночь, и мы можем мешать…  — Не бубни. Лучше продолжай.       И Субин продолжает. Доводит дело до финала, а ещё обещает, что в следующий раз Кай сможет вести себя так громко, как только ему захочется. Он обещает, что они снимут номер в отеле, а потом и вовсе отправятся в загородный дом его родителей, где сейчас никто не живёт.  — Мы потеряли так много времени, — рассуждает Кай, когда они, приняв душ, возвращаются в постель и любуются видом за окном. — Мы ведь давно могли быть вместе.  — Ты был ребёнком. — Субин целует в висок. — Милым малышом, которому хотелось дарить плюшевых енотов, кормить сладкой ватой и катать на аттракционах…  — Взрослые аттракционы мне нравятся гораздо больше, — хихикает Кай, крепко обнимая.  — В таком случае, могу выдать вам безлимитный билет, — улыбается старший, мягко покрывая всё лицо младшего поцелуями. — Но только, если ты выдашь мне ответный.  — Обязательно.       Засыпая под утро, парни вспоминают о Ёнджуне с Джесоном. Кай сокрушается о том, что ему жаль Джуна, ведь тот страдает от безответной любви, а Субин… Субин открывает ему секрет о том, что их общие друзья встречаются уже несколько месяцев.  — Как же? Но…  — Просили не говорить никому, — пожимает плечами Чхве. — Но ты теперь взрослый мальчик. Мой взрослый мальчик, потому…  — Почему всё выглядит так, будто…  — Никто пока не должен знать, — поясняет старший. — Кин долго бегал от Ёнджуна, но тот его настиг. Родители Джесона — люди очень консервативные, а потому никто, включая Майка, не должен заподозрить.  — И всё удаётся?  — Не совсем. Отец Джесона недавно прочёл их переписку, и благо там не было ничего критичного, но… Он разозлился и заблокировал сыну все счета, а ещё сказал, что подыщет невесту в кратчайшие сроки.  — Потому Джун так озадачен?  — Конечно. Он несомненно доверяет Кину, но всё равно переживает. И потом, они не смогут вечно скрывать отношения, а это тоже держит в напряжении. Джесон на людях специально заигрывает с девушками, чтобы ни у кого не было подозрений, а Джуна это, разумеется, бесит, из-за чего они даже дрались пару раз, оттуда и царапины.  — Надеюсь, они разберутся.  — Не сомневайся. Ещё два года учёбы, а потом… Планируют уехать из страны и самостоятельно заняться бизнесом.  — А мы? — Кай заглядывает Субину в глаза. — Что ждёт нас в будущем?  — А мы… — Чхве тепло улыбается и снова целует младшего в висок. — Мы поблагодарим твою решительность, тикток, алкоголь, что ты выпил сегодня, и будем двигаться дальше. Нам ведь ничто не мешает.  — С ароматом грейпфрута…  — М?  — Соджу был с ароматом грейпфрута, — поясняет Кай. — Я просто хотел быть поближе к тебе, ведь мне так сильно нравится запах твоих духов.       Субин действительно готов благодарить тренды тиктока, решительность друга, грейпфрутовый соджу, а ещё тот день, когда он нашёл туалетную воду с таким ароматом и не смог пройти мимо.       Не смог, потому что прекрасно знал — Кай с детства больше всего на свете любит грейпфруты, а теперь... И его.