я скажу «до свидания». и буду надеяться.

— Серьезно? Ты ловко щелкаешь застежкой лифчика и подхватываешь с кровати черное кружевное. Смотришься в зеркало — макияж несильно пострадал. Кирилл за твоей спиной выпрямляется, устраиваясь на мягких подушках, устало проводит ладонью по лицу и запускает пальцы в растрепанные волосы. Это не первый раз, когда ты вот так сбегаешь, оставляя его одного после шикарного секса. Бывало, конечно, оставалась, и все продолжалось уютными объятиями и нежными поцелуями, но почему-то сегодня Гречкин уверен, что больше тебя не увидит. Без одежды точно. — Ты сейчас поедешь на ужин с его родителями? — Кирилла так и подмывает отпустить пару язвительных комментариев, но он лишь натягивает трусы, борясь со своим характером. — Будешь смотреть его матери в глаза, после того как трахалась со мной? В парня прилетает его же носок — он звонко смеется. А у тебя нет никакого желания снова выяснять отношения. И пока ты перед зеркалом подправляешь смазавшийся контур губ карандашом, Кирилл плавится от собственной беспомощности, пыхтит, дуется — почти смешно. Ты знаешь его с четырех лет. И за четырнадцать прошедших Гречкин ни капли не изменился. Как был напыщенным пиздюком в песочнице, ломавшим твои куличики, — потому что они не могут быть лучше! — так им и остался. Только тогда мальчик даже не догадывался о своей особенности в виде папиного кошелька, а сейчас это главная причина его флекса. Он все и всегда получает. У него есть деньги, связи и власть. Проблема в том, что у тебя тоже. Родители на высоких государственных постах, беззаботное детство, частная школа и в университет поступаешь европейский — такая жизнь тебя вполне устраивает. Кириллу плевать. Он на вышку поступил, умея складывать два и два, за диплом заплатит папуля, а на лекциях пару раз для вида появится. Гречкин цепляет гуччи на луи, не зная, чем бадлон от водолазки отличается. А еще в пятнадцать все пальцы кольцами затягивал, напоминая шутливую копию испанского мафиози, но от дурной его привычки ты избавиться смогла. Только дело совсем не в этом — вы просто разные. — Так и будешь трепаться о нас, как школьник-спермотоксикозник? — стершиеся о белоснежные наволочки румяна приходится наносить заново. Вы впервые переспали два года назад. Твое расставание с молодым человеком вылилось в сумасшедшую необходимость утопить горечь разбитого сердца в ком-то. Глупо было полагать, что Гречкин — лучший выбор среди всех знакомых, но ему ты доверяла больше, чем кому-либо. Никакой сопливой романтики, друг для друга не первые. Мерзкий запах перегара, скуренная на двоих пачка сигарет, следы до смешного яркой красной помады повсюду: на рубашке Кирилла, на Кирилле, на его кровати. Ты сумбурно помнишь, как целовала друга детства, как дрогнувшие ладони забрались под летнее платье, а потом его пьяный голос над ухом и осторожные движения. Секс был так себе. Зато ни на один последующий раз ты жаловаться не станешь. Кирилл хорош просто до ужаса, до дрожи в коленях на утро, до сорванного голоса и закатывающихся глаз. Ты бы не хотела называть это «занятием любовью», но находить себя в его руках слишком приятно. Наверное, это запредельная стадия безумия, когда из всех парней тянет к наглому и самодовольному Гречкину. А он целует невесомо в лоб на прощание, обнимает со спины по утрам и всегда подает руку, услужливо подвозя на красном спорткаре. На людях вы держите позволенную дружбой дистанцию. «И почему джентльменом нельзя быть с подругой?» — изумленно вопрошает Гречкин, когда друзья, хохоча над таким изречением, врасплох застают вопросами о подозрительной близости между вами. Если бы он не относился к тебе так, то давно уже заявил бы во всеуслышание: «да, я ее трахал». — /Т.и/. Поворачиваешься, потому что голос его вкрадчивый, не дурашливо-наглый, как обычно, а холодный. — Ты, правда, за него выйдешь? И звучит он так убито-расстроенно, что приходится сесть рядом. Ладонь инстинктивно накрывает его собственную, комкавшую одеяло. — Начнем с того, что предложение мне еще никто не делал, — Гречкин на это лишь усмехается невесело. — Петя неплохой вариант. У его родителей бизнес в Англии, а учиться он согласен со мной в Париже. Мы нравимся друг другу, — подтвержденная и озвученная тобой взаимность неприятно режет в груди. — У него большие планы на жизнь, и я в них не на последнем месте. Даже если вдруг речь зайдет о свадьбе, думаю, он станет хорошим мужем, — ты смеешься, Кирилл презрительно фыркает. — Я не говорю о любви, но кто знает? С Петром тебя познакомили родители на каком-то благотворительном вечере. Интересный, вежливый юноша из хорошей, обеспеченной семьи. Тебя не впечатляют мужчины как таковые, потому что любого из них можно получить, правильно состроив глазки или подняв нужную тему в беседе. Кто-то ведется на внешность, кто-то на ум, Пете же понравилось все. Несколько свиданий, совместный отдых в Ницце, но очаровала тебя его серьезность. Если он говорит, то делает. Если ты просишь, он не отказывает. Если нужен, он приезжает. Надежность — вот на что ты запала. — Не думал, что твоя мечта — пополнить ряды домохозяек, — брезгливо заявляет Гречкин, высвободив руку. — Да что с тобой? — вскакиваешь с постели, ошарашено глядя на него. — Почему ты так реагируешь? — Это со мной что? — Кирилл следует твоему примеру. — Ты сама не святая! Клянешься жениху в верности, а потом прибегаешь ко мне и просишь выебать. И это твои возвышенные отношения? Аргумент измены для Гречкина самый яркий и основной. — Ни за одну твою бабу я с тебя не спрашивала! А ты злишься, что я впервые нашла человека, который меня любит, — от обиды даже объяснять ничего не хочется. — Я тебя люблю! — Кирилл с таким лицом разводит руками, будто это общеизвестный факт, который стыдно не знать. Ты едва успеваешь утереть собравшиеся в глазах слезы, чтобы настолько уж не падать лицом. Гречкин не понимает, что несет. Он думает, что любит, но это всего лишь жажда получить недосягаемое. Когда все достается по щелчку пальцев, ты проявляешь интерес только к тому, что никогда не будет твоим. Для него ты не больше, чем гонка. И стоит награде оказаться в руках участника соревнований, она для всех потеряет ценность. Кирилл никогда этого не поймет. Ты подходишь ближе, смотришь, как из-за частого дыхания вздымается грудь, как кривятся сжатые губы — улыбаешься через силу. Хочется разреветься, но вместо этого ты нежно ведешь ладонью по его щеке, запоминая этот взгляд. — Ты меня хочешь, — говоришь едва слышно. — Это совершенно другое. — /Т.и/, — тон спокойнее, но ты прикладываешь палец к его губам, прося молчать. — Я не приз самому пиздатому парню, пойми это. Гречкин все согласен понять, лишь бы ты осталась, лишь бы снова видеть тебя в своей постели, разговаривать всю ночь, прерываясь на поцелуи. Он не может отпустить это сейчас. — Последний раз, слышишь? Встаешь на носочки и прижимаешься к его губам, мягко сминая и чувствуя обернувшиеся вокруг талии руки. По памяти запускаешь пальцы в его волосы, тянешь ближе, добавляя язык. Тебе хорошо. Тебе просто охуенно, когда Кирилл отвечает со всей нежностью, на которую способен. Гречкин прижимается своим лбом к твоему, дыхание чувствуется на губах. Ты прикрываешь глаза. Безумно тянет остаться и целовать его еще хотя бы вечность, но ты должна идти. — Это пройдет, — обещаешь то ли себе, то ли ему. Кириллу хочется упасть на колени и просить твоей руки.