the darkest night

***

      Лес хранит много тайн. Сколько всего видели вековые деревья, о чем они молчат? Свидетелями скольких преступлений они стали? Мы никогда не узнаем ответа на этот вопрос, но если внимательно вслушаться в тревожный шум над головой, то может показаться, будто деревья недружелюбно шепчут: «Уходи, уходи отсюда... Торопись, торопись...». Порой, вслушиваясь в полночную тишину, можно услышать что-то, напоминающее крик загнанной жертвы. Скорее всего, услышавший сочтет это причудливой игрой ветра в ветвях, но что если преступление и правда произошло? Что если под робким и бледным светом луны кто-то в эту самую секунду зверски расправляется с жертвой в заброшенном здании в лесу? Лунные лучи проходят сквозь щели в рассохшемся дереве и падают на измазанный кровью пол. Здесь только что произошло убийство — об этом красноречивее всяких фраз говорит прибитый гвоздями к стене труп. У трупа отсутствуют глаза — вместо них зияют сочащиеся темной кровью провалы. Живот вспорот точно посередине, а из него наполовину вываливается клубок окровавленных кишок. Вдруг эти кишки начинают извиваться, как змеи, и тянуться вперед. Труп медленно поворачивает голову и начинает дико улыбаться разрезанным ртом...

***

      Гэвин резко сел на кровати, пытаясь отдышаться. Тупая, уже ставшая обыденной, головная боль тут же начала стучать по черепу изнутри. На электронных часах бледно-зеленым светились цифры: 04:58. Тускло горела настольная лампа, которую Гэвин забыл выключить перед тем, как идти спать. За окном уже давно рассвело. — Блять... Приснится же такое... Сука, опять ебучие кошмары, когда уже этот пиздец кончится. — Гэвин устало потер лоб и встал с кровати. Все равно больше он уснуть не сможет — стоит ему только прикрыть глаза, и кошмары не заставляют себя ждать. Сегодня он смог поспать полтора часа. Что ж, уже прогресс. Пушистый трехцветный кот Тэйлор ласково потерся о ногу хозяина и требовательно мяукнул — просил есть. Гэвин почесал кота за ушком и вздохнул. Кот, нереально довольный тем, что ему уделили внимание, подставил пузико и стал оглушительно мурчать. — Вот скажи мне, Тэй, что делать? Мне снится подобная херня с тех пор, как я взялся за это дело, и самое дерьмовое, что я ничего не могу с собой поделать. Я работаю в полиции гребаные тринадцать лет, я видел много жесткого пиздеца, но у меня никогда не было блядских ночных кошмаров... Тэйлор довольно мурчал, подставляя под почесушки то один бок, то другой. — Ну все, дружище, хватит с тебя. Мне пора на работу, слышишь? — Гэвин еще раз потрепал кота за ухом и пошел на кухню сделать себе кофе. Растворимое дерьмо привычно обожгло горло. Гэвин уже давно забил на вкусовые качества кофе и пил его, только чтобы не уснуть прямо на работе. Вообще, он подумывал перейти на кофеин в таблетках — эффект сильнее, да и принимать гораздо удобнее, но вкус горького кофе был гораздо роднее. Дело, над которым он работал сейчас, было одним из самых сложных в его карьере. Какой-то сумасшедший маньяк убивал людей одного за другим, притом убивал очень жестоко и безо всяких на то предпосылок. Вырванные глаза, отрубленные языки, отрезанные конечности... Гэвин успел насмотреться достаточно. Но самое странное, что маньяк был будто бы всегда на шаг впереди полиции: количество изуродованных трупов уже перевалило за десяток, а никто даже не знал, кто совершает преступления — человек или андроид. Над этим делом Гэвин сидел ночами, искал связь между жертвами и местами убийств, но казалось, что маньяк абсолютно спонтанен. Каждая новая жертва была ничем не связана с предыдущей... Идей не было даже у Коннора, а Коннор почти всегда с легкостью распутывал дела. Гэвин все так же на автомате принял холодный душ, чтобы смыть остатки ночного кошмара, оделся и спустился к машине. Улица встретила его прохладой и туманом, капельки которого оседали на лице. Мысли о деле не покидали его ни на минуту — он постоянно думал, по какому принципу выбирается место и время убийства, и самое главное, у кого может хватить духу на подобное. Звук мотора нарушил тишину спящего города. Окно Гэвин не закрывает — свежий ветер приятно треплет волосы и не дает расслабляться за рулем. Часы показывали 05:12, но двери участка открыты в любое время. А самое главное, что в любое время там можно найти Коннора, который с момента получения дела даже ночует в Департаменте.

***

      Коннор уже привык, что Гэвин стал приезжать на работу очень рано, а уезжать только где-то в районе полуночи, поэтому он даже не удивился, в очередной раз увидев Гэвина в такое время. — Доброе утро, детектив Рид. Вам удалось найти что-нибудь новое? — Здорово, жестянка. Знаешь что я обнаружил? Правильно, ни-ху-я. Совершенно нихуя. Я изучил эти ебучие фотографии трупов в стотысячный раз, просмотрел инфу по жертвам, и ничего! Такое чувство, что маньяк реально выбирает жертв и места рандомно. У тебя есть прогресс? — Совершенно никакого... — Коннор мигнул желтым, — Детектив? — Чего тебе? — Было видно, что очередная неудача очень сильно повлияла на и без того неидеальное настроение Гэвина. — Дело в том, что я чувствую себя абсолютно бесполезным... Я ничего не могу сделать, я бессилен перед убийцей, хоть я и самая передовая модель... Я должен делать все, чтобы поймать его... — Но ты и так делаешь все, что можешь, разве нет? — Результатов ноль, трупов одиннадцать, и вы хотите сказать, что от меня есть польза? — Есть, еще какая, — Гэвин присел рядом и положил руку Коннору на плечо, — солнышко, не заебывай себя так. Ты раскрыл кучу опасных дел, и дело этого ублюдка мы тоже раскроем. Должен же он рано или поздно проебаться? Коннор доверчиво уткнулся в чужое плечо. — Сколько еще людей погибнет перед тем, как он допустит ошибку? Вы готовы пожертвовать ими ради раскрытия дела? — А у нас есть другой выход..? Ответа не последовало. Головная боль начала усиливаться. Гэвин потер лоб. — Кон, у нас есть обезбол в участке? — Да... А зачем? Вам плохо? — Просто голова болит, ерунда. От работы отвлекает, не могу сосредоточиться на важных мыслях из-за этой хуйни. Коннор нежно коснулся губами лба Рида. — Неудивительно, что у вас болит голова. У вас повышенная температура тела, да и в принципе налицо симптомы переутомления... Вам стоит хотя бы немного поспать. — Похуй. — Гэвин встал с дивана, — Я сплю столько, сколько нужно, и мне хватает. А температура... Продуло где-нибудь, наверное, само пройдет. Ебал я всякую подобную хрень, обезбол и аспирин какой-нибудь выпью и заебись. Лучше пойду в архив и гляну подобные дела, может, найду что-нибудь. Тот факт, что с самого утра его немного подташнивало и шатало из стороны в сторону, Гэвин решительно игнорировал. Головная боль стала просто невыносимой: казалось, череп вот-вот разлетится на кусочки. Температура тоже давала о себе знать: мышцы неприятно ныли и хотелось завернуться во что-нибудь потеплее. Вдобавок ко всему было больно двигать глазами. Из зеркала в туалете, куда он пошел, чтобы умыться холодной водой, на него смотрело нечто с неестественно-сероватым оттенком кожи и красными воспаленными глазами, под которыми чернели мешки. Гэвин мысленно выругался: «Долбаеб, подцепил где-то ебучую простуду. Молодец, че еще сказать». Хотелось просто лечь на холодный кафель и лежать, пока не станет лучше. Лежать, пока разгадка дела не найдется сама, пока разрывающая голову боль не уйдет и пока не получится уснуть без кошмаров. Гэвин плеснул горсть ледяной воды себе в лицо, при этом замочив футболку — об этом он мог лишь мечтать, тем более сейчас.

***

      Часов в 12 Фаулер вызвал Коннора и Гэвина к себе, чтобы сообщить об еще одном найденном трупе. — Почерк вашего убийцы налицо. Перерезано горло, вырезаны щеки и все вокруг измазано кровью. Координаты я скинул Коннору, так что давайте там пошустрее. И да, Гэвин... Поспи что ли, пока на место едете, а то выглядишь ужасно. Коннор, проследи. Задание поняли? Работаем. Вслед за напарником Гэвин вывалился из кабинета. Он чувствовал себя просто отвратительно, несмотря на то, что таблетка обезболивающего избавила от головной боли на некоторое время. Его неприятно трясло, тошнило, и еще бог знает что. Сосредоточиться на собственных ощущениях ему помешал Коннор, который незаметно погладил Рида по руке и спросил о самочувствии. — Какая тебе нахуй разница, железка? Даже если я болею, тебя это ебать не должно. У нас есть дела поважнее, чем мое здоровье, тебе не кажется? Например трупак еще один, блять, с кишками наружу. Ему твое внимание точно нужнее, чем мне, так что иди пожалуйста в жопу. Заебал. — Гэвин сел на пассажирское (сил вести машину просто не было) и хлопнул дверью, — Ты конечно заботишься о том, как я себя чувствую, но блять, не трогай меня пожалуйста. Вместо ответа Гэвин получил достаточно красноречивый хлопок двери. — Хорошо, я вообще больше не буду к вам лезть. Понял. — Резко вжатая в пол педаль газа, и машина, набирая скорость, выехала с парковки и понеслась по шоссе.

***

      Труп выглядел просто отвратительно. У того, что когда-то было человеком, отсутствовали глаза, язык, кисти рук и частично кожа, обнажая уже успевшее заветриться мясо. Крови было очень много — буквально весь пол был покрыт липкой красной жидкостью, и понятно, что запах в помещении стоял соответствующий. Гэвин сдавленно охнул. — Детектив Рид? Все нормально? — Отъебись. Лучше блять не бывает. Давай к делу, жестянка, — кровь там проанализируй, или еще какой-нибудь хуйней займись, а меня не трогай. — Сев на корточки возле изуродованного трупа, Гэвин принялся за осмотр тела. Коннор кинул на него полный беспокойства взгляд и отошел поговорить с мужчиной, который и обнаружил труп во время прогулки с собакой. В одежде трупа, вернее, в том, что от нее осталось, обнаружилась банка какого-то лекарства и заляпанный кровью кошелек. Убийца не взял деньги — значит, целью убийства было вовсе не ограбление. Религиозные мотивы? Гэвин подумал, что было бы неплохо узнать, какую веру исповедовали все жертвы и могли ли они пересекаться в какой-нибудь церкви. Что дальше? Поборов рвотные позывы, он аккуратно осмотрел отрубленную кисть. Татуировка... Или нет? Череп и грудную клетку внезапно будто бы сдавило стальным обручем и стало тяжело дышать. Все вокруг в один момент будто бы приобрело размытые очертания и куда-то поплыло. К горлу подкатил ком. Гэвин хотел выставить руку, чувствуя, что падает, но все конечности стали будто бы ватными и потеряли способность двигаться. В глазах резко потемнело. Будто сквозь шум он услышал взволнованный голос Коннора... Слабое ощущение, что его тело куда-то несут... После этого он окончательно провалился в темноту. Гэвин пришел в себя спустя полчаса на заднем сиденье машины, и тут же увидел перед собой обеспокоенное лицо Коннора. — Тебе... То есть вам... Вам стало плохо, и я отнес вас в машину. Как вы себя чувствуете?! — Для начала перестань светить мне в морду красным, ошибка кибернетики, — Рид сел и поморщился, — и расскажи, что именно произошло. Я типо в обморок ебнулся, или что? Сколько я провалялся в отключке? И давай на ты. — На ты... Хорошо. Ты был без сознания около получаса. А знаешь почему ты упал в обморок? Потому что ты, прости, конченый идиот. Ты вообще знаешь, что для нормального функционирования организма нужно спать не меньше 6 часов в день? 6 часов, Гэвин! А ты хорошо, если два-три поспишь! Думаешь, я не замечаю, что тебя уже несколько дней шатает от недосыпа? Одним из симптомов переутомления является раздражительность, поэтому я старался относиться спокойно даже к твоим вывертам! Трудоголик гребаный, ты в зеркало давно смотрел? На кофе твой организм долго не протянет, тем более в таких колоссальных количествах, в каких его пьешь ты. Давай ты хотя бы сегодня поедешь домой пораньше и ляжешь спать нормально? Я скажу Фаулеру, что тебе стало плохо и ты взял выходной, идет? — Нет. Стой, — Гэвин предупредительно поднял руку, — не надо опять начинать свои ебучие лекции. Я и без тебя знаю, что падать в обмороки это ненормально. Просто... Я не могу спать. — Не можешь?! Но почему? — Мне снятся кошмары. Каждую, сука, ночь я вижу окровавленные трупы с выпущенными кишками или что похуже. Стоит мне закрыть глаза хотя бы на секунду, и эта хуйня тут же появляется. Я пробовал кучу сраных снотворных, и нихуя. Я тупо не могу спать. — Гэвин... Давай я отвезу тебя домой сейчас? И, если хочешь, могу остаться с тобой. — Коннор обнял его и прижал к себе. Гэвин не возражал: — Хочу.