Body moves

Джонни с детства знал, что будет актером. Буквально с младенчества он варился в котле из кино и прочих элементов поп-культуры, и это ему нравилось. Родители, к счастью, одобряли его увлечение и присутствовали почти на каждом его выступлении в рамках школы: Джонни принимал участие в любой театральной постановке, соглашался играть даже говорящее дерево и искренне гордился собой, когда его брали на главные роли. А еще он обожал снимать. Везде таскал с собой видеокамеру, подаренную на Рождество, писал сценарии на последних листах школьных тетрадей и вовлекал в действо школьных друзей, которые наивно полагали, что сериал, снятый и придуманный лично Джонни Карлтоном, возымеет успех и обретет такую бешеную популярность, что их всех непременно позовут сниматься куда-нибудь на «Дисней». В итоге туда попал только сам Джонни, да и то в качестве актера второго плана, после чего благодаря своей харизме и невероятной мимике перебрался сниматься в более серьезных проектах. Даже в годы учебы в средней школе маленькому Джонни больше нравились боевики, чем истории про обычных старшеклассниц, которые днем ходят на уроки, а по ночам — зажигают на собственных концертах. С годами Джонни перестал писать сценарии и брать камеру в руки — максимум, он мог влезть и подправить режиссера, посоветовав, как снять ту или иную сцену, — а так он сконцентрировался на том, ради чего заканчивал престижную школу искусств и университет. Он с головой окунулся в актерство, хотя после турнира Смертельной битвы и последующего пиздеца планировал продать виллу, без скандалов развестись да сидеть вместе с Кенши у психолога. Нет, в принципе, так Джонни и сделал: с бывшей конфликт улажен, куплен домишко поменьше и поскромнее, без витиеватых лестниц, чтобы слепой сожитель не ударялся лишний раз, и… у психолога они оба были. Пару раз. После кровавого месива подлечить нервы стоило, но на Джонни неожиданно свалился с десяток вкусных предложений сняться в не менее интересных картинах. И вот, спустя какое-то время, Джонни осенило. За первым и последним стаканом коньяка он вдруг вспомнил, как купил по дешевке видеокамеру на «Амазоне» еще с год назад и даже перевез ее в новый дом. Он нашел ее в гардеробной, подзарядил и… — Ах! Громкий выдох-стон на мгновение заглушил звук монотонной болтовни из телевизора на стене позади, когда Кенши выгнулся и едва не упал лицом в подушку. Пальцы он сжал на ткани простыни и выругался на японском, когда Джонни поцеловал его раза три между лопаток, медленно касаясь губами чуть влажной от пота кожи. Вид сзади был великолепен. То, как перекатывались крепкие мышцы под испещренной шрамами кожей, то, как тату будто оживали, когда тот, на ком их набили, содрогался от каждого шлепка — завораживающее зрелище, которое Джонни не мог не заснять. О, да, он использовал ту камеру по назначению. Идея снять хоум-видео пришла ему в тот же вечер распития коньяка. Публиковать его нигде он не собирался, он ведь звезда, а его до-безумия-красивый-партнер-боже-детка-я-так-тебя-люблю-ладно-я-больше-не-буду-тебя-так-называть — бывший член якудза, которому лучше не светиться. Особенно на разных интересных сайтах. Но Джонни хотел посмотреть, как со стороны выглядит их секс, который можно описать как «редко, но метко»: обычно они ограничивались петтингом, но если собирались… играть по-крупному… то тщательно готовились. Особенно помощь требовалась Кенши, если он соглашался быть снизу — он часто просил Джонни подсобить ему, и тот мыл его да буквально вытаскивал из громадной ванны. Сейчас тоже так было. Джонни перехватил камеру поудобнее, чтобы не мотылялась, когда лег на спину. Простыню придется сменить — она вся промокла от смазки, но им обоим, в общем-то, все равно: Джонни снимает, а Кенши медленно насаживается сверху. Жаль, что он не сможет оценить видео. Джонни уже сейчас мог сказать, что выходило оно ну очень горячим. Он предлагал использовать для этой цели Сенто, но получил в ответ легкий удар по лбу и категоричное «нет». Ну и ладно, сам полюбуется, а глазеть правда было на что. Спальня, не такая громадная, как в проданной вилле, была освещена только желтым светом лампы на тумбочке да огнями с экрана телевизора; коричневый комплект постельного белья, похожий по оттенку на темный шоколад, классно контрастировал с желтоватой кожей Кенши, покрытой где-то тату, где-то — розоватыми следами от укусов и засосов. Совсем легких, это так, едва ощутимые касания. Кенши судорожно выдохнул, привыкая. Он был таким отзывчивым в постели, шумным, и еле успевал поправлять дрожащими пальцами повязку, что при каждом резком толчке постоянно сползала вниз. Ему очень нравилось, когда Джонни брал его вот так: резво, быстро, даже грубовато, после издевательски медленных, как мед с ложки, прелюдий, которые распаляли и жгли похлеще Царства Небытия, о котором рассказывал Лю Кан. Он добавил как-то раз, что там ужасно жарко, но уж явно не жарче, чем здесь. В постели. — Снимаешь? — Да. — Как я выгляжу? — Лучше всех. Кенши проглотил смешок, когда Джонни толкнулся в первый раз. Глубоко, очень глубоко — в таком положении Кенши ощущал странно-приятную наполненность, непривычную поначалу, и чувствовал, как отнюдь не маленький член Джонни доставал ему буквально до души. Штатива у того не было, приходилось одной рукой гладить поясницу и ягодицы, а второй — держать камеру. За этот фильм он не получит ни одной статуэтки, зато тот, кого он старался запечатлеть с самых роскошных ракурсов, подарит ему нечто другое, кое-что намного лучше золотых наград, которые лежали в двух коробках в шкафу, дожидаясь приезда новой полки из «Икеи». Джонни толкнулся бедрами, заставив негромко промычать. Кенши старался подмахивать, вслепую пытался нашарить хоть что-то, за что можно взяться и — Боги, как же охуенно он сжимается. Смазки он никогда не жалел, внутрь выдавливал чуть ли не половину тюбика, и его это особенно заводило. Ровно как и- — Ах! Джонни едва не уронил камеру на скомканное рядом одеяло и вжал голову в подушку с протяжным стоном. Он шлепнул Кенши по левой ягодице, погладил покрасневшую кожу, и его пальцы поползли в сторону растянутого входа, чтобы обласкать влажные мышцы. — Бля-я… Кенши стал двигаться. Потихоньку, как обычно начинал, но дальше разгонялся. Если довести его, зацеловать везде-везде, измучить нерасторопными касаниями — довести до нужного состояния, в общем, он менялся. В лучшую сторону. Перехватывал инициативу, ярче реагировал на — Джонни шлепнул его снова с хитрой ухмылкой на губах — все-все. Лишившись зрения, теперь он полагался на слух и осязание, и Джонни это играло на руку. Он прикусил губу, бросил игривый взгляд из-под опущенных ресниц и помотал камерой снизу вверх. Запечатлел низ живота Кенши, его твердый член, дорожку из множества темных волосков, восхитительный пресс… крепкую грудь и лицо. Тот в очередной раз поправил ленту, затянул ее узелок на затылке потуже и запустил пятерню в растрепанные черные волосы, подсвеченные на кончиках синим светом телевизора. Там крутили какой-то музыкальный канал — Джонни случайно переключил, задев кнопку на пульте локтем, — и толкаться глубже в желанную тесноту под веселый энергичный бит песни оказалось интересным занятием. Песня была такой… быстрой, как и полагает попсе, похожей на один из треков, которые были популярны лет семь назад и звучали из каждого радио. Джонни больше слушал какое-то старье из восьмидесятых-девяностых по типу евродэнса, а еще у него был проигрыватель и целая куча пластинок. Кенши же тащился по каким-то своим певцам-соотечественникам и как-то раз рассказал, что по поручению начальства, когда ему только начали забивать спину, прирезал кого-то из менеджеров айдол группы с дюжиной миловидных барышень в составе. — Можешь быстрее? Джонни заснял реакцию Кенши на заданный хриплым голосом вопрос. Тот сжался опять, приподнялся и опустился вновь, загнанно дыша через рот и хмуря брови. Его лицо покраснело, в комнате сделалось невыносимо душно, но никто из них и не думал прерваться, чтобы открыть окно. Не до того, не тогда, когда оргазм близко. Он подступал, собирался внизу живота, как будто натягивал внутри какую-то горячую струну, но Джонни этого недостаточно, чтобы излиться. — Стараюсь. Джонни отложил камеру в сторону, на тумбочку, и развернул ее, чтобы она записывала процесс дальше. Привстал. Повалил. Вжался своим ртом в рот Кенши, сминая губы, и толкнулся языком в послушно открытый рот. Поймал низкий стон, двинул бедрами, вызвав волну дрожи по телу, и зарылся пальцами в волосы, оттянув их. Какой же кайф. Музыка на фоне, сбитое дыхание, сладостные стоны, хлюпанье смазки и близость любимого тела, каждый миллиметр которого выучен почти наизусть — и все это останется в памяти видеокамеры. Джонни будет пересматривать этот фильм, когда смонтирует его и вырежет ненужные моменты, будет любоваться, если его выдернут на съемки в другой штат; совсем немножко будет скучать по тому, кому из-за Сенто набил морду, но все прочие ощущения будет перебивать стойкое возбуждение. Пьянящее, вкупе с желанием оказаться рядом, над или под. Выдохнув-простонав «Кенши», Джонни поцеловал того в уголок рта и губами коснулся подбородка, что совсем немного кололся. Влажно чмокнул скулу, под носом и около; дотронулся ими до повязки и, наклонив ему голову, отпустил волосы. Провел кончиком носа по длинной шее, почувствовал, как Кенши сглотнул с очередным глубоким толчком, и клацнул зубами над солоноватой кожей. Ухмыльнулся, протянул руку вниз и стиснул ладонью член. Бесцеремонно размазал по головке предэякулят, поводил кулаком вверх вниз и сжал кольцом из пальцев у основания, оставив на шее почти незаметный засос. Кенши всхлипнул — он близко. Джонни выучил, знал язык тела и понимал, когда стоит поднажать, сделать что-то из ряда вон, что станет последней каплей, и помочь излиться, не забывая при этом шептать какую-то несусветную, но влюбленную чушь на ухо, покрасневшее от горячего дыхания. — Быстро ты, да-ах? — спросил он и в ответ получил сказанное не без усилий «иди-ка ты нахуй, Джонни». Туда он сходит в следующий раз и уже не на камеру. Наверное. Они кончили почти одновременно, когда целовались. Снова. С упоением, кусаясь, смакуя вкус губ друг друга — до одури манящий, слаще самых вкусных фруктов из Внешнего мира, что довелось съесть на ужине в честь турнира. Кенши сам по себе — как что-то такое приятное для глаз, завлекающее, словно спелый виноград, удобно растущий на соседском участке: так хочется попробовать! И Джонни пробовал. Где-то перебарщивал, но извинялся, чмокал места укусов и зализывал их. Он поводил рукой по члену Кенши, размазав по стволу сперму, чтобы поиздеваться напоследок, и медленно вышел. Стянул презерватив и нажал на кнопку «стоп» на камере. Фильм готов.