Больше жизни люблю

      Ребята из maneskin совсем не надеялись победить в мировом конкурсе, а просто показать себя миру, но сейчас они стоят под светом сафитов, а Итан держит статуэтку, говорящую о том, что они стали победителями. Правда, они в это не верят — прыгают, плачут и чертовски радуются, но не могут поверить, что это — не сон       Только вот Итан будто не с ними. Безусловно, он неимоверно счастлив победе, но в ходе выступления случилось кое-что странное: его поцеловал солист группы — Дамиано. Все восприняли это как дружеский жест, но Торкио был влюблен в Давида. Он лично подписал эту «смертную казнь», ведь последующие шесть лет мучился от невзаимной любви, да и сейчас это продолжается.       После награждения победителей повели на пресс-конференцию, где они давали интервью. Проходила она непримечательно для самих друзей — Дамиано пил шампанское и вёл себя вызывающе, а мамочка-Итан пытался его успокоить его хоть на миллисекунду своим взглядом. Впрочем, все как обычно, но Торкио, невзирая на то, что страдал от своей тревожности, был спокоен до определённого момента. — Дамиано, а как у вас на личном фронте? — спросила одна из журналисток. — Прекрасно. У меня есть девушка, которую я очень люблю, — и все, для Итана рухнул мир. Он, конечно, знал, что у Дами есть вторая половинка, но не думал, что все настолько серьёзно, и Дамиано будет афишировать отношения. — А вы можете назвать её личность? — не унималась незнакомая девушка. — Да, конечно. Это Джорджия Солери — как-то без особой нежности произнёс её имя солист. — А ваш поцелуй с Итаном Торкио во время выступления? Это какой-то жест или проявление ваших чувств? — Нет никаких чувств в любовном плане. Это был всего лишь дружеский жест от переполнения адреналина. В общем, это — простые эмоции. Итан больше не слышит. Итан больше не видит. Итан больше не чувствует. — *ну а чего ты ждал, Итан?! Ты такой придурок, раз надеялся на что-то большее, чем дружба. Зачем было вообще влюбляться в него?! Он — какой-то ужас ходячий, но чертовски привлекательный… * — мысленно корил себя барабанщик. И такое его состояние заметила только Виктория, единственная знающая о чувствах Итана к старшему. — Итан, а у вас как на личном? — и только упоминание его имени вывело барабанщика из своих мыслей. — А? — растерянно переспросил Торкио, а после повторения вопроса ответил честно, чего уж скрывать — влюблен в человека, который не воспринимает меня как партнёра или что-то типа того — на эти слова Дамиано лишь покосился, но старался не подавать виду, что что-то не так.       После пресс-конференции музыканты решили отпраздновать в баре отеля, в котором они поселились, но Итан тактично отказался. — Ну Ита-а-ан, — тянул Томас, пытаясь уговорить юношу с разбитым сердцем все же пойти с ними — что случилось? Все же хорошо было? — Всё хорошо. Просто я устал. Хочу отоспаться в номере, — после чего посыпались недовольства двух парней, а Вик все поняла. — Ребят, всё, человек устал. Пусть Итан отдохнёт, а завтра продолжим всей четверкой. Вы пока идите в бар, я вас догоню, — парни сделали так, как сказала девушка, немного побурчав перед этим. Итан же в свою очередь поблагодарил подругу одним лишь взглядом. Торкио поднялся к себе в номер, после чего разделся, включил торшер с его мягким светом и принял удобную позу в кровати, достав пачку сигарет, но его страдания прервал стук в дверь. — Итан, я все понимаю, но постарайся, пожалуйста, не раскисать. Я более чем уверена, что все наладится, — проходила в помещение девушка, пытаясь успокоить друга, — Слышишь?! — Да, но совершенно не верю в это. Вик, ты иди, я справлюсь, а тебя ребята заждались. Наслаждайся вкусом победы. — Тогда мы с тобой обязательно поговорим завтра, — улыбается так ободряюще, как только может и протягивает бутылку красного полу-сладкого, — моё любимое. — Спасибо, малышка — благодарит длинноволосый и снова остаётся один в своём номере.       Веет тёплый ночной ветерок из только что открытого окна, и Итан поджигает сигарету, размышляя, пока его друзья веселятся, а возможно, и не совсем… — *Господи, да чем же я хуже этой ёбаной Джорджии или как её там?! Я бы всё отдал за Дамиано, если бы потребовалось. Абсолютно всё.* За первой сигаретой идёт вторая, третья, смешиваясь с алкоголем, который юноша пьёт прямо из горла. Атмосфера в номере потрясающая: темно, свет исходит от одного лишь торшера, пахнет сигаретным дымом, а Итану становится легче. Конечно, сердце так быстро не залатать, но притупить боль можно благодаря сигаретам и алкоголю. — Итан! — резко распахивается дверь, а Торкио слышит громкий, знакомый до жути голос и чуть не падает в окно, роняя только что начатую сигарету. Помутневший разум парня не придумывает ничего лучше, чем повернуться и встать с немым вопросом на лице — Господи, прости меня, я такой мудак! Дамиано подходит к младшему, пока тот вообще ни черта не соображает, и целует настолько нежно, что у обоих ноги подкашиваются. На его поцелуй отвечают без промедления, и языки парней сливаются в бурном танце, а возбуждение растёт с каждой секундой. — Ита-а-ан — тянет резко осипшим голосом — трахни меня! — а младший вообще перестаёт что-либо понимать. — Что? Дами, ты пьян. Иди к себ…- солист вновь целует его, затыкая, но уже более страстно и жарко. — Я выпил лишь для храбрости. Пожалуйста, я хочу этого. — Уверен? — Дамиано кивает. Тогда Итан подхватывает колени старшего, цепляя ноги за своей поясницей, поднимает на руки, неся в кровать и попутно целуя. Старший падает на мягкий матрас спиной, а Торкио устраивается между его бёдрами. Они вновь целуются нежно, но одновременно страстно, обнажая друг перед другом свои чувства. Итан кусает нижнюю губу друга (или уже нет), а тот простанывает в поцелуй. Торкио блуждает по голому торсу Давида, целуя каждый миллиметр, заостряя своё внимание на напряжённых сосках и оттягивает колечки в них. Параллельно он спускается руками по напряжённым мышцам к паху, стягивая с него кожаные штаны вместе с боксерами. — Ты нереальный — шепчет ударник, оторвавшись от столь божественного тела под собой и наклоняясь к уху. У самого уже тесно в штанах, и он решает снять ненужную тряпку. — Ну же, — полуоткрывает глаза и нетерпеливо умоляет взглядом Дамиано, — давай. Торкио дважды повторять не приходится, и он подставляет к тугому колечку мышц палец, после чего входит. Дамиано не реагирует, и Итан добавляет второй, давая привыкнуть, заметив, что старший сжался. Когда Дамиано сам насаживается на пальцы, Итан добавляет третий и ищет простату, чтобы увеличить наслаждение в несколько раз. Следует ещё один вязкий поцелуй, и Дамиано буквально вскрикивает в губы Торкио, ведь тот проскользил по комочку нервов. Итан мгновенно прицеливается, под каким углом ему действовать, тем самым предоставляя возлюбленному неимоверно наслаждение. — А-ах — испускает громкий стон Давид, — пожалуйста… я не знаю… сколько ещё выдержу… — с трудом пытается адекватно произнести свою просьбу Итан видит, что подготовка окончена, и вынимает пальцы с характерным звуком, придвигаясь членом к растянутому отверстию. Следом он входит лишь на половину, и слышит хриплый стон. — О-ох, черт… Давай же Торкио делает первый толчок и одновременно стонет с Дамиано. — Двигайся, — всхлипывает солист, после чего откидывает голову на подушку. И Итан покорно начинает двигаться, постепенно ускоряя темп. Барабанщику невероятно комфортно внутри солиста. Он обнимает парня под собой, придвигая ближе, целует, куда дотягивается, а сам парень вжимается в плечо Торкио и сцепляет ноги за его поясницей. Длинноволосый буквально втрахивает Дамиано в кровать и вновь находит ту самую точку. — О-ох чё-ё-ёрт! — вскрикивает старший, двигаясь навстречу члену и царапая спину ударника до крови, отчего тот тоже стонет. — Пожалуйста… пожалуйста… быст… — тонет в своих же стонах старший, — Итан, боже, ты охуенен блять! И Торкио подмечает для себя то, что стоны Дами под ним куда лучше, чем в треках и на выступлениях. — Я не знаю, сколько ещё… блять…выдержу — горланно стонет Дамиано и бормочет в темпе толчков. — Давай же, кончи для меня, милый — Итан шепчет на ухо Давиду, и у него крышу сносит от такого возбуждающего шёпота. Дами обильно изливается на живот и часть простыни, так и не прикоснувшись к себе. Перед глазами летают искры, а импульсы бегают по всему телу. Торкио ещё пару раз толкается в податое после оргазма тело и изливается в него. Барабанщик падает на возлюбленного, и они нежно целуют друг друга, благодаря за такой невероятный секс. Длинноволосый через время все же спускается на простынь, прижимая к себе старшего сбоку и укладывая его голову на свое важное от пота плечо. — Итан, — уже более спокойно произносит парень, — правда, прости меня. Я такой моральный урод. — За что ты извиняешься? — Торкио действительно пока ничего не понимает. — Мне Вик все рассказала. Почему ты не сказал мне о своих чувствах раньше? — Я не видел и не вижу смысла. У тебя есть любимая девушка, поэтому шансов у меня нет, — Итан старается не заплакать, ведь сейчас он чувствует себя… Использованным. — Да нет у меня никакой девушки. Джорджия — это отмазка для камер. Я тебя люблю, и никто мне больше не нужен. Я боялся признаваться, потому что мне казалось, что ты не испытываешь ничего кроме дружеских чувств и боялся потерять всё, а оказалось, что я — слепой уебок, принесший тебе лишь боль, — Дамиано смотрит в родные глаза и повторяет самые главные слова, — Итан Торкио, я официально извиняюсь за всё и с чистой совестью произношу: «Я тебя люблю. Больше жизни» — Дамиано Давид, я тебя тоже люблю. Больше жизни — заливисто хохочет и буквально плачет от счастья.       Парни вновь целуются. Нежно, как только могут. Теперь они вместе. Теперь они чертовски счастливы, несмотря ни на что.