Спокойной ночи, Вуди

      — Как ты мог за столько лет не научиться пить? — подталкивая пьяного Вуда в сторону их апартаментов, ругался Флинт. Он тоже был далеко не трезв, но чудом сохранил способность мыслить.       Вечеринка удалась на славу: только особо крепкие ребята расползлись по собственным комнатам, остальные — более слабые телом — отрубились прямо посреди гостиной лидера и проснуться обещали, молитвами Мерлину, не раньше полудня. Именно из-за столь разрушительных последствий для режима спортсменов масштабные попойки в рядах «Паддлмира» устраивались нечасто.       Обители помощника капитана и запасного охотника, к огромному неудовольствию Маркуса, располагались в противоположном конце здания, ещё и на другом этаже.       К рассвету они уже перестали считать количество выпитого, но даже его не хватило, чтобы заткнуть Оливера, который под градусом болтал и сквернословил похлеще джарви.       — Вайлда, милая, — протянул Вуд несколькими часами ранее, настойчиво хлопая по плечу охотницу, пылко убеждавшую Флинта в преимуществах Головы ястреба против Двойной восьмёрки. Хотя последний приём и касался напрямую оборонной тактики, сам вратарь давно уже не улавливал нить разговора, а потому совершенно беспардонно заявил: — Иди поприставай к Барнсу, а то он, похоже, снова тайком протащил сок.       Гриффитс приподняла брови, переваривая неделикатное вмешательство Оливера, но с большим удовольствием отправилась прививать юному ловцу любовь к алкоголю.       Маркус, слегка разочарованный таким окончанием беседы, от души плеснул в стакан рома и обозвал Вуда чередой непечатных слов, часть из которых тот услышал впервые.       Они немного помолчали, потягивая напитки, пока Оливер не созрел до откровенных речей.       — Какая же ты сволочь, — усмехнулся он, опрокидывая в себя очередную стопку.       — Почему же? — поинтересовался охотник, стиснув полупустой стакан, и наклонил голову. Пусть годы и добавили ему манер и терпеливости, качеств главного говнюка Змеиного Дома он не растерял. — Я, конечно, не отрицаю.       — На хер ты мне снишься снова и снова? — Подёрнутые дымкой карие глаза яростно блеснули и, если бы могли, то давно бы просверлили во лбу Флинта дыру.       — Я где-то читал, — Маркус наклонился вперёд, открыто встречая мутный взгляд зама, — что по ночам раскрываются наши самые больные желания и страхи.       — Охренеть, ты что, умеешь читать?       Вуд с издевательской улыбкой следил за движением губ охотника, впитывая грубый, слегка охрипший от выпивки голос. Впервые за неделю он видел перед собой старого доброго — вернее, злого — слизеринского моржа, а не какого-то незнакомого и до противного вежливого нового члена команды, который скабрёзничал только на поле. Перед Оливером сидел привычный ему похабник и матерщинник Флинт.       — Я умею много чего, Вуди, — нарочито важным тоном заявил он. — Скажи мне, я — твой блядский кошмар или мокрый сон?       Маркус готов был к типично гриффиндорской реакции. Ему не хотелось признавать это, но он очень скучал по их вечным перепалкам и дракам, безудержной и неуёмной энергии, которую они выпускали друг на друга и во время матчей, и в коридорах школы, по адреналину, стучавшему в крови при каждой их встрече.       И последнее их столкновение трёхлетней давности побило все рекорды.       Флинт прекрасно помнил каждую секунду, проведённую с Вудом в стенах Хогвартса. И, судя по оговоркам и слишком очевидным попыткам помощника не оставаться наедине, тот тоже не забыл тот день. Вопрос был только в том, что именно отложилось в его памяти.       — Знаешь, — к удивлению Маркуса, Оливер ответил сдержанно и как-то чрезмерно осознанно для того, кто поглотил дюжину крепких шотов, — это звучит как охуенно жуткий кошмар. То, что ты — мой мокрый сон.       На мгновение Флинт утратил способность дышать. Вернув себе нарочито спокойное выражение, он откинулся на спинку кресла и раздельно проговорил:       — И как прикажешь это понимать?       — Вот и я не могу догнать, — пожал плечами Вуд, окончательно запутав своей долбанутой логикой собеседника.       Продолжить странную тему не дал выросший на горизонте Харди. Он надвигался на них, словно айсберг, суровый и неостановимый.       — Оставшиеся на борту играют в «Правду или команду», — объявил капитан, отсалютовав парням бокалом. — Возражения не принимаются. Восход скоро, но пару кругов мы точно успеем.       Вуд, хохотнув, закатил глаза, а потом как ни в чём не бывало обратился к Флинту:       — Поверь, от него не отвяжешься, пока мы не выполним «команду» хотя бы раз.       Харди с инфантильным энтузиазмом подгонял Оливера и Маркуса к собравшимся вокруг большого стола шести самым стойким «рогозам». Остальные клевали носами, рассредоточившись по гостиной.       Вратарь и новый охотник заняли двухместный диванчик, от цвета которого кружилась голова даже у привыкших к финтам квиддичных игроков, и приготовились свалить при первой возможности.       Очередь Вуда наступила после застенчивого, ещё слабо набравшегося на фоне остальных Барнса, которого со свойственным ему любопытством поставил в тупик Харди. Когда пытки ловца закончились, всеобщее внимание переключилось на Оливера.       После бесконечно долгого и полного препятствий в виде пуфов и чьих-то ног пути, проделанного от своего дальнего столика до текущего местоположения, ему хотелось только дать головокружению время успокоиться. Боясь пошевелить даже рукой, бравый помощник капитана выбрал «правду».       Его партнёром, к счастью или же нет, стал тихоня-ловец — игра шла по цепочке.       — Как вы с Марком познакомились? — совершенно без дурного умысла задал вопрос он.       Вуд, деланно вздыхая, чуть сполз, уместив голову на низкой спинке, а Флинт, ухмыляясь, приложился к рому.       Магическая игра «Правда или команда», хоть и имела магловские корни, связывала участников своеобразным контрактом, и уклониться от ответа или исполнения заданий они не могли. Хотя, к облегчению Оливера, это был далеко не худший вопрос о его отношениях с дракловым моржом.       — На втором курсе я попал в школьную сборную на позицию вратаря, — смотря куда-то в потолок, начал рассказывать Вуд, — и наш первый матч в том году был против его факультета.       — О, так вы играли в разных командах, — удивилась Гриффитс, — а по вам и не скажешь. В воздухе с полуслова друг друга понимаете.       — И что дальше? — поторопил помощника капитан.       — Дальше… — Оливер прикрыл глаза, вспоминая свой позор, — я поймал его квоффл, но упал с метлы. Бладжер выбил мне челюсть. Приземлился, — он издал нервный смешок, — на ноги. Так я познакомился и с Флинтом, и с Костеростом. Незабываемые ощущения.