You touch my Ah-Xue

Всю дорогу до поместья Чжоу Цзышу держался и не выказывал слабости перед вновь обретенными учениками Школы Четырех сезонов. Свободная накидка скрывала пропитанную кровью рубаху, а незаметная постороннему взгляду, но надежная опора в виде руки Вэнь Кэсина давала возможность преодолеть предательскую слабость и шагать уверенно. Чжоу Цзышу всматривался в такое непривычно серьезное, такое дорогое лицо, в плотно сжатые губы, колко блестящие глаза, так, словно видел впервые. Лао Вэнь… он пришел, он спас, он стал частью Школы Четырех сезонов, его шиди… За какие заслуги Небеса наградили его этим бесценным даром — родной душой… Однако, как только за спиной закрылись двери, ослабленный гвоздями организм жестко отомстил за все мучения, причиненные побоями и крючьями, проткнувшими живую плоть. Чжоу Цзышу тяжело опустился на кровать, вверяя себя заботам Великого шамана и сознание милостиво покинуло израненное тело, оставляя его в надежных руках. Следующие сутки бывшего главу ТяньЧуана лихорадило, накатывающее беспамятство было наполнено обрывками тревожных образов: он то словно тонул в вязкой, мутной жидкости с кровавым привкусом, лишавшей сил и не дающей подняться к поверхности, то старался нагнать что-то, мелькающее на краю поля зрения, что невозможно рассмотреть, но жизненно важно поймать. Но в один момент сквозь забытье он почувствовал, как озноб отступает, тело окутывает приятное тепло, а по истерзанным меридианам пробивается тонким ручейком живительная энергия. Ци только одного человека ощущалась им как своя собственная, только лучше… — Лао Вэнь… — пересохшее горло подвело и слова прозвучали не громче шелеста осенней листвы. — Я рядом — тихий голос раздался над самым ухом. Вэнь Кэсин сидел, опершись о изголовье кровати, а Чжоу Цзышу осознал себя полулежащим на его груди — одной рукой тот обнимал его за плечо, удерживая на месте, ладонь другой лежала на солнечном сплетении, вливая поток жизненной силы. Прикосновение дарило восхитительное чувство тепла, уюта, защиты. Ощущение дома в руках другого человека. — Я рядом, — повторил Вэнь Кэсин. — И всегда буду. Чжоу Цзышу глубоко и расслабленно вздохнул. Тонкие пальцы невесомо огладили его впалую щеку. Больше ни один звук не нарушил магию момента, кроме тихого: — Хорошо… — целительный сон без сновидений накрыл мягкой волной. *** На утро Чжоу Цзышу проснулся от еле слышного скрипа двери — У Си осторожно вошел в комнату, стараясь не нарушить покой пациента. Пациент чувствовал себя не в пример лучше вчерашнего, хотя покидать постель желания пока не проявлял. — Где Лао Вэнь? — осмотревшись и опуская полагающееся приветствие и благодарность за заботу, Чжоу Цзышу задал единственный, интересующий его сейчас вопрос. Великий шаман сдержанно улыбнулся, но не счел необходимым лукавить: — Вчера на закате он покинул поместье. О том, куда направляется, сообщить не соизволил. Беспокойство кольнуло тонкой иглой, но на лице Чжоу Цзышу ничего не отразилось. «Что задумал этот неугомонный? Пусть только явится!» В том, что Вэнь Кэсин что-то задумал, он ни минуты не сомневался, при этом всем сердцем желая, чтобы тот поскорее объявился и больше никогда никуда не пропадал. Интересно, в какой момент он начал так остро ощущать нехватку своего, поначалу такого раздражающего, спутника? Сначала привык к потоку пустой болтовни пополам с поэтическими строчками, потом — к лукавому, мягкому взгляду темных глаз, проникающему в самое сердце, следом - к прикосновениям сильных, но таких ласковых рук… К чувству уверенности в другом как в самом себе. И вот этот другой исчезает так, словно уносит с собой частичку его, Чжоу Цзышу, души. Мысли увели его в глубину собственных переживаний — он даже не заметил, как У Си вышел из комнаты, оставив принесенное снадобье на прикроватном столике. *** Когда предрассветный туман только начал рассеиваться, а роса все еще украшала травы и цветы искрящимся бисером, легкий поток по-утреннему свежего воздуха вместе с шелестом одежд проник в комнату . Вэнь Кэсин опустился на краешек кровати и осторожно положил прохладные пальцы на запястье Чжоу Цзышу. Удовлетворенно вздохнув, он было собрался подняться и так же незаметно покинуть спальню, но… — Вэнь. Кэсин. Вэнь Кэсин хмыкнул — полным именем А-Сю называл его только тогда, когда был очень, очень сильно раздражен.Чжоу Цзышу тем временем подцепил широкий рукав пао Вэнь Кэсина и потянул на себя. — Где ты был? — А-Сю… Обоняние все чаще подводило Чжоу Цзышу, но сейчас он отчетливо почувствовал запах… гари? — Видишь ли, мой дорогой А-Сю, — в голосе Вэнь Кэсина послышались узнаваемые интонации Владыки Долины призраков, — с некоторыми долгами не так-то просто рассчитаться. А также погасить проценты. И эти проценты они точно нескоро погасят! Раздражение стремительно сменилось озадаченностью.Чжоу Цзышу застыл с рукавом Кэсина, зажатым в кулаке. Озадаченность так же стремительно уступила место осознанию. — Лао Вэнь, от тебя пахнет… процентами? — Прости. — Вэнь Кэсин потянул рукав на себя и отступил от кровати. — Пожалуйста… — прозвучало неожиданно для них обоих — не уходи… — Нет, мой дорогой А-Сю, я никуда больше не уйду, — мягкий голос, наполненный улыбкой, определенно принадлежал Лао Вэню. Он развязал пояс и сбросил верхние одежды на пол, подальше от кровати, оставшись в нижнем, белом пао. — Но ведь ты же не позволишь этому недостойному шиди замерзнуть в предрассветный час, оставшись без одежд? — Пройдоха…- Чжоу Цзышу подвинулся ближе к стене. Настил кровати прогнулся под дополнительным весом. Вэнь Кэсин без стеснения растянулся в полный рост подле Чжоу Цзышу, отвоевывая одеяло. Осторожно заключил его в кольцо рук и притянул вплотную, словно укрывая от всего мира: — Не отпущу, даже не проси. «Не дождешься». И пусть им отведено не так много времени, Чжоу Цзышу чувствовал себя так, словно украл у судьбы счастливую монетку. Он не помнил, кто сказал: «за всю жизнь встретить одну-единственную родную душу — этого вполне достаточно», но был полностью с ним согласен*. *имя сего великого философа — Вэй Усянь, старейшина Илин, повелитель Чэньцин.