Take me to church

Дни сменялись днями. Жизнь шла привычным чередом. Сегодня было Воскресенье, Киришима успел закончить свою проповедь, поговорить с несколькими прихожанами и вернуться к своим другим делам. Бакуго он так и не позвонил, хотя его визитка лежала у Эйджиро в кошельке. Он сам не знал, зачем положил её туда, но теперь она занимала там своё место, будто так и было задумано. Киришима подавил зевок и хотел было отлучиться ненадолго, чтобы перекусить, но тут в церковь зашла женщина. Замерев у порога, она растерянно переводила взгляд с лавочек на иконостас, как будто впервые в жизни это всё видела. Еда сразу отошла на второй план. Эйджиро подошёл к ней, тепло улыбаясь, словно самый добрый и самый понимающий в мире отец. Впрочем, в этом и была вся суть.       — Сестра моя, нужна ли тебе помощь? — спросил он. Эта фраза на секунду вернула Эйджиро в его первую встречу с Бакуго, но сейчас совершенно не время о нём думать. Женщина уставилась на Эйджиро, оглядела его чёрную рясу и кипельно-белую колоратку*.       — Я даже не знаю, можно ли мне здесь быть, — тихо сказала она.       — В церкви каждый может найти своё место. Давайте вы присядете и расскажете, что лежит у вас на душе, — Киришима усадил женщину на лавочку, а сам встал рядом, чуть наклонившись к ней. Она нервно заламывала пальцы и кусала нижнюю губу.       — На самом деле моя дочь больна. У неё рак, и врачи совсем не обнадёживают. Я хотела быть с ней в больнице, но меня не пустили сегодня, сказали, что предстоят какие-то анализы и процедуры. Я пошла в храм, сделала крупное пожертвование Богам, молясь о здоровье моей девочки. А потом просто бродила, словно лунатик. Так и наткнулась на вашу церковь. Подумала, вдруг смогу сделать пожертвование ещё и здесь. Но ведь у вас другой Бог, услышит ли он меня? Киришима мягко коснулся дрожащих рук этой женщины.       — Могу я узнать, как зовут Вас и Вашу дочь?       — Онодера Савако, а мою девочку — Комико. Ей всего восемь лет.       — Онодера-сан, вы большая молодец, раз решили зайти сюда, — Киришима постарался ободряюще ей улыбнуться, — в моей религии не нужно делать жертвы, можно обратиться с помощью молитв к Господу, попросить его.       — И что, он услышит мои просьбы без денег? И даже если я другой веры, он поможет? — она недоверчиво посмотрела на Крест.       — Конечно. Иисус Христос — это спаситель мира. Он был распят и висел на Кресте за грехи всех людей, из большой любви к ним. И даже умирая, он не озлобился, продолжая любить каждого человека, даже тех, кто его предал. Если вы, Онодера-сан, искренне попросите его о чём-то, он обязательно услышит и поможет Вам, — Киришима не сомневался ни в одном своём слове.       — Но я ведь даже не знаю, как это делать, — в глазах Онодера-сан мелькнула призрачная надежда.       — Если вы помолитесь, так, как умеете, как сможете, но от чистого сердца, этого будет достаточно. Эйджиро подвёл её к иконе «Сердце Иисуса Христа», дал свечу в руки и немного объяснил, как нужно начать и закончить молитву, после чего отошёл в сторону. В такие моменты следует оставить человека одного. Онодера-сан долго стояла там, разглядывая изображённого на иконе Господа, потом сложила руки в молитвенном жесте и что-то тихо забормотала. Она стояла там несколько минут, пока по ещё щекам не начали катиться крупные слёзы. По движению губ Киришима понял, что она сказала «Аминь» и только тогда решил подойти.       — Онодера-сан, с вами всё хорошо? — спросил он участливо. Савако торопливо утёрла слёзы с щёк и кивнула.       — Знаете, у него такой взгляд, словно в самую душу смотрит. Как будто всё про тебя знает.       — Понимаю.       — Но мне показалось, что он услышал меня, — она прижала руку к груди и слабо улыбнулась. После этого она собралась уходить. Уже перед самыми дверьми она вновь посмотрела на Киришиму.       — Можно я буду иногда приходить?       — Конечно, двери церкви открыты для всех. Я буду рад поговорить.       — Можно узнать ваше имя?       — Отец Петр. Онодера-сан задумалась, пытаясь понять незнакомое ей имя.       — Хорошо, отец Петр, до свидания, — она глубоко поклонилась и вышла во двор.       — До свидания, я буду молиться за Вас, — ответил Эйджиро уже в след уходящей женщине.

***

Когда Эйджиро уже шёл домой, мысли его всё ещё крутились вокруг Савако. Этой хрупкой женщине хватило мужества обратиться к Богу, несмотря на чуждую ей религию. А сам Киришима всё продолжает топтаться на месте в попытках избежать трудностей. Эйджиро глубоко вздохнул, словно собрался нырять на большую глубину, и полез в свой бумажник. Визитка Бакуго, казалось, жгла ему пальцы. Неужели он реально собирается звонить ему? Только сейчас он обратил внимание, что номер Бакуго оканчивался на цифры 1610, прямо как день и месяц рождения Киришимы. Судьба словно смеялась над несчастным Эйджиро. Он быстро, не давая себе времени на лишние сомнения, набрал номер и стал слушать гудки в трубке.       — Алло? — голос был таким уставшим, словно Бакуго не спал несколько суток.       — Это… это Киришима. Не отвлекаю? — Из-за волнения голос предательски запнулся. Вот ведь засада. Бакуго молчал. Эйджиро ожидал порцию насмешек в свой адрес, но их почему-то не было.       — В общем, я согласен на твоё предложение, — не вытерпел он. Слушать это молчание в трубке очень напрягало.       — Я пришлю тебе геолокацию. Завтра в два часа будь там, без опозданий.       — А в выходной никак нельзя?       — У меня слишком загруженная неделя, так что нет, — отрезал Катсуки.       — Хорошо, — решил сдаться Киришима. Благо, завтра у него как раз выходной. Бакуго без прощаний повесил трубку. Совсем невоспитанный. Явный недосмотр его родителей. Эйджиро вздохнул и пошёл домой. Следовало выспаться получше. Терпеть общество этого нахала в сонном состоянии будет едва ли возможно.

***

На следующий день, ровно в два часа дня Киришима подошёл в указанное место. Это оказалась больница. Киришима, удивился, конечно. Хотя этого следовало ожидать, идти домой к Бакуго он не собирался изначально, так что пусть лучше так. Бакуго уже ждал его на ступеньках. Он был одет в строгие чёрные брюки, белую рубашку и тёмно-зелёный джемпер. На плечи был наброшен идеально выглаженный больничный халат. Эйджиро совсем не ожидал увидеть его в подобном образе. Почему-то ему казалось, что Бакуго и по своей работе ходит в кожаной куртке и громко ругается. Когда Эйджиро подошёл к Катсуки, тот без слов направился к дверям, а Киришима поспешил следом. Они подошли к стойке регистрации, там сидела милая девушка в розовом халате. Увидев Бакуго, она сразу расплылась в широкой улыбке.       — Доктор Бакуго, вы уже вернулись?       — Да, Ивасе-чан, — ответил он холодно. Девушку это ничуть не смутило. Только сейчас она обратила внимание на Киришиму, который топтался позади Катсуки.       — Доктор, а кто с вами?       — Это ещё один практикант. Кавагучи Мацумото.       — Ах, как славно, — Ивасе улыбнулась ещё шире, — можно твои документы, Кавагучи-кун? Киришима удивлённо хлопал глазами. Какой ещё Кавагучи Мацумото? Что происходит?       — Ты что, забыл свой студенческий? Удостоверение хотя бы взял? — Бакуго цокнул языком, словно перед ним и правда стоял нерадивый студент. Эйджиро хотел было заявить, что это всё какая-то ошибка, но Катсуки зыркнул на него так, что слова застряли где-то в горле.       — Ивасе-чан, пропусти под мою ответственность, — обратился к медсестре Бакуго. Она замялась и опустила взгляд.       — Доктор, но ведь без документов никак нельзя.       — Если заведующий будет спрашивать, я сам всё объясню, не переживай, хорошо? Она поколебалась ещё чуть-чуть, но, видимо, Бакуго тут был на хорошем счету.       — Хорошо, но только в следующий раз всё оформим по правилам, — сказала она уже Эйджиро и шутливо погрозила ему пальцем.       — Конечно, Ивасе-чан.       — Сейчас я пробью бейджик и выдам халат, подождите секунду, — она снова улыбнулась и удалилась в неприметную дверь за стойкой. Киришима зло посмотрел на Катсуки.       — Что это ещё за выходки?       — Молчи, она может услышать, — прошипел блондин, не глядя на Киришиму. Ивасе-чан вернулась буквально через минуту со сложенным халатом в руках и простым прозрачным бейджиком. Она протянула их «Кавагучи», и тот с неуверенностью их взял. Бакуго не стал больше ничего говорить, схватил Киришиму под локоть и потащил куда-то в коридор. Бакуго завёл его в кабинет и только после этого, казалось, выдохнул. Эйджиро тут же выдернул руку из его пальцев.       — Зачем ты её обманул?       — Тебе нельзя здесь находиться. Тут никто не лежит из твоей родни, тебя бы не пустили, — Бакуго сжал пальцами переносицу.       — Обязательно было тащить меня в больницу? А вдруг меня кто-то о чём-то спросит? Я же ничего не знаю! — всё больше сердился Киришима.       — Ты же хотел учиться, а я не смогу в другое время, так что не действуй мне на нервы, — огрызнулся Бакуго и плюхнулся в кресло. Киришима сейчас походил на очень злого ежа. Как можно быть таким безответственным, так ещё и лгать в глаза людям?       — Мало того, что ты наврал этой милой девушке, так ещё и меня в это втянул! Так же нельзя!       — Оставь свои нравоучения на воскресенье, святоша, у меня была тяжёлая неделя, — Бакуго, казалось, сейчас уснёт прямо так, сидя в кресле. Всё еще сердитый, Киришима опустился на стул. Очень мягкий и удобный, кстати говоря. Вот и что ему теперь делать?       — Сколько я должен платить тебе за уроки? — спросил он, потому что просто молчать не хотелось. Если сейчас Бакуго заломит какую-то непомерную цену, то можно будет поругаться ещё, выпустить пар. А потом гордо уйти и никого больше не обманывать.       — Нисколько, я же не репетитор, — Катсуки достал из кармана халата электронную сигарету и закурил. Вот ведь облом. Теперь даже нельзя будет заявить, что Катсуки не только нахал и врун, но и спекулянт.       — Ладно уж. Давай попробуем. Но если мне не понравится, я больше не приду, — вся злость куда-то испарилась. Киришима достал из рюкзака тетрадку со своими записями. Бакуго достал из футляра очки в тонкой металлической оправе и нацепил на нос, чем очень сильно удивил Киришиму. Теперь блондин действительно походил на доктора. Катсуки взял в руки тетрадь и открыл на чистой странице.       — Для начала повторим структуру языка. Правила построения предложений.       — А разве надо не с алфавита начинать? — не понял Эйджиро.       — Слушайся меня, — строго сказал блондин, — у нас нет времени на препирательства. Хотя, ну-ка скажи мне, как ты произнесёшь слово тайник?       — Э-э-э… это, вроде бы ратентемус?       — Ты что, до сих пор не научился говорить букву л? — поджал губы Бакуго, как строгий преподаватель на экзамене.       — А это разве обязательно? — потупился Эйджиро. Ну не получалось у него выговорить эту проклятую букву!       — Мы тут с тобой что, шутки шутить пришли? Ты священник или где? Если уж согласился учиться у меня, будь добр делать всё, как следует. Киришима тяжело вздохнул. Он уже успел десять раз пожалеть, что вообще на это согласился.       — Ладно, я попробую. Р-р-р-р-р.       — Хватит. Ты неправильно ставишь язык. Ты упираешь его в нёбо, а надо — в передние зубы. Л-л-л-л. Чувствуешь разницу? Если честно, Киришима слабо представлял, что делать. Он постарался сделать так, как сказал Катсуки, но вышло какое-то невнятное мычание. Бакуго закатил глаза так, словно хотел посмотреть на обратную сторону своего черепа. Он явно бы наговорил кучу насмешек, но тут дверь отворилась. На пороге стоял мужчина в летах, с острой бородкой и аккуратными усами.       — Я невовремя? — спросил он.       — Нет, что Вы, Незу-сенсей, — слишком вежливо ответил Катсуки. Видно, этот дядька заведующий отделением или вообще главный врач.       — Ты не представишь нас, Катсуки-кун? — хитро улыбнулся мужчина.       — Конечно, Незу-сенсей, это Кавагучи Мацумото, пришёл на практику. Я ему объясняю, в чём будет заключаться его работа. Кавагучи-кун, это Незу-сенсей, заведующий отделением.       — Здравствуйте, — Киришима, казалось, сейчас сгорит со стыда. Столько вранья крутилось вокруг сейчас.       — Лишние руки нам всегда пригодятся, — кивнул заведующий, — Катсуки-кун, я уеду сейчас на конференцию, так что тебе придётся сделать обход пациентов. Прости, что взваливаю на тебя дополнительную работу, — он сокрушённо покачал головой.       — Всё хорошо, я как раз собирался показать Кавагучи-куну отделение.       — Что ж, тогда до свидания, Катсуки-кун, Кавагучи-кун, — Незу-сенсей кивнул и вышел из кабинета.       — Почему сенсей? — спросил Эйджиро.       — Он был моим преподавателем в университете. Потрясающий специалист. Ладно, раз уж так вышло, пошли делать обход, — Катсуки встал из-за стола и взял в руки планшет с какими-то бумагами.       — А как же урок?       — Если уж я буду учить тебя бесплатно, то с тебя причитается помощь, — с ухмылкой ответил Катсуки.       — Да это же эксплуатация! — возмутился Киришима.       — Ну тогда пять тысяч йен в час за частные уроки латыни, — улыбка Бакуго стала ещё шире.       — Да ты… ты… — Эйджиро даже слов не нашёл.       — Надевай халат и пошли, пациенты не ждут, — Бакуго уже пошёл к двери. Всё ещё злой Киришима тяжело вздохнул и засопел, но халат всё-таки надел. Если уж больным нужна помощь, Эйджиро обязательно сделает всё, что в его силах. Они вышли в просторный светлый коридор и подошли к первой палате. В ней Киришима увидел детишек, которые лежали под капельницами и смотрели какой-то мультфильм.       — Это что, детская больница?       — Что тебя удивляет? — Бакуго скосил на него взгляд.       — Чем они болеют?       — У них у всех рак.       — Но… они же не лысые       — Киришима, ты что, кроме своей церкви ничего в жизни не видишь? — Бакуго закатил глаза и вошёл в палату. Киришима поджал губы. Бакуго задирает нос, только потому что он врач. Вечно он всем недоволен, ходит с надменным выражением лица, как будто весь мир ему чем-то обязан. Киришиме совсем не нравилось подобное поведение. Через окошко в двери было видно, как Катсуки переходил от койки к койке, разговаривал с маленькими пациентами, записывал что-то в планшете. Он был так сосредоточен на этом и очень органично вписывался в эту обстановку, что было очень удивительно, ведь Катсуки так же органично смотрелся на своём байке. Если бы Киришима не знал о его хобби, то никогда бы не подумал, что такой аккуратный человек может заниматься мотофристайлом. Обход, в общей сложности, занял почти два часа. Некоторые дети действительно были лысыми и какими-то странно вялыми. Они старались лишний раз не двигаться, не вертеть головой, словно им было больно даже просто существовать. Присутствие здесь угнетало, даже несмотря на яркие рисунки на стенах в общих палатах. Здесь пахло чистящими средствами и лекарствами, и никто бы не смог сказать, что тут возможна радостная атмосфера. Когда они снова вошли в кабинет Катсуки, Киришима чувствовал себя выжатым как лимон, хотя он, по сути, ничего и не сделал. Просто ходил с Бакуго и иногда задавал вопросы. Судя по тому, что блондин на каждый закатывал глаза, вопросы были не самыми удачными. Бакуго сел в своё кресло, отложил планшет. Он опустил голову на сцепленные кисти рук и, казалось, о чём-то глубоко задумался. Эйджиро пару минут помолчал. Впервые у него была возможность как следует рассмотреть Катсуки. И только сейчас до черноволосого дошло, что Катсуки не выглядит как гей. Точнее, как те геи, которых иногда показывали по телевизору. Никакого макияжа, ярких ногтей, вульгарной одежды и длинных волос. Бакуго выглядел совершенно обычно. Может, в тот разговор Катсуки просто подшутил над Киришимой, чтобы позлить его? Вполне в его духе, как казалось самому Киришиме. Раздумье Катсуки подозрительно затягивалось. Он всё продолжал смотреть в одну точку, не меняя позы. — Может, продолжим урок? — не выдержал наконец он. Катсуки никак не отреагировал. — Эй, Бакуго-кун, ты слышишь? — попытался Киришима ещё раз, а потом услышал очень тихое сопение. Катсуки уснул прямо так, с открытыми глазами, как только сел за стол. Насколько же сильной должна быть усталость у человека, чтобы отрубаться за считанные секунды? Что же теперь делать самому Киришиме? Просто вот так уйти? Но это будет не очень хорошо, наверное. Но просто сидеть и ждать, Когда Бакуго проснётся, тоже не вариант. Всё-таки, лучше уйти. Эйджиро взял свою тетрадь и хотел положить обратно в рюкзак, но тут взгляд зацепился за его бенто. Точно, он же взял с собой поесть на всякий случай. Интересно, а Бакуго вообще успел поесть сегодня? Киришима ещё чуть-чуть посомневался, но всё же достал из рюкзака бенто и термос со всё ещё теплым чаем и тихонько поставил на стол. Обед, конечно, не как мама в школу собирала, совсем простенький, но ведь вкусно и сытно, а это главное. Он вырвал небольшой кусочек из последнего листика в тетради, быстренько написал, что Катсуки может вернуть ему посуду, когда получится. Снял с себя халат и тихо пошёл к двери. В углу он увидел урну, доверху забитую банками из-под энергетиков и пустыми упаковками онигири и сэндвичей, и недовольно покачал головой. Так ведь и желудок посадить можно. Врач, а как будто не понимает. Но это не его, Киришимы, дело. Бакуго должен сам со всем этим разбираться. На выходе из больницы он отдал халат и бейджик Ивасе-чан, коротко попрощался и поспешил домой. Сегодня был очень выматывающий день.