Вечность

      Издалека они вполне могли бы сойти за пару призраков. Одинокие, в светлых одеждах, посреди тёмного осеннего парка. Заброшенного участка вокруг старого особняка. Здесь пахло прелыми листьями, сырой землёй и розами — большим количеством поздних цветов. Их почти чёрные бутоны норовили превратить сад в сплошное бархатное полотно, теснясь друг с другом, конкурируя, скрывая куда более мелких алых, оранжевых, белых собратьев. Когда-то это место было образчиком изящного паркового искусства. Теперь же, запущенный, сад высвободил на свет гораздо большую красоту — настоящую природную силу. Мие нравилось наблюдать за ним. За изменениями, что происходили в мире, когда его вдруг оставляешь без присмотра. К удивлению и огромной радости, он, оказывается, никуда не девался без бдительного человеческого надзора. Только становился другим. Взрослее, сильнее, свободнее. Мия хотела верить, что с её делом жизни тоже так будет. После того, как она…       — Мия…       Под тонкой тканью пронёсся приятный холодок — голос Виктора никогда не переставал её завораживать. Она медленно улыбнулась и прислонилась виском к знакомому плечу, позволив воспоминаниям закружить голову. Столько лет, проведённых вместе. Продлённый Даром срок жизни позволил Мие изучить вампира лучше всех, кто когда-либо его знал, но даже так ей казалось безумно мало. Словно бы легко зачерпнула поверхность океана, но никак не достала до дна. Таким был Виктор. Даже среди сородичей всегда стоял особняком. Князем. С твёрдой рукой, холодным нравом и особенным чувством справедливости. Малочисленные бунты подавлялись жестоко и быстро. Развивались связи с другими кланами. Оборотнями. И, конечно, всем была известна его тесная связь с ныне медленно таящей Рождённой Луной.       По крайней мере, она была благодарна судьбе, что избавила её от старения. Ей предстояло уйти невестой. Мия протянула руку и заправила волосы Виктора за ухо, влюблённо рассматривая давно уже выученные черты. Она никак не могла насмотреться. Рядом с ним безумно мало человеческой жизни и, как оказалось, того существа, кем стала Мия, тоже. Это горько. Но таков закон. Пару десятилетий назад её ещё посещали мысли, что всё бы было по-другому, стань она обычным вампиром. Повернись превращение нормально. Но теперь, на сто восемьдесят пятом году, Мия, наконец, смирилась. И это было терпкое, тянущее в области сердца, тоскливое чувство. Она скорбела, чувствуя, как смерть медленно тянет к ней свои добрые ледяные руки. И ждала. Снова накатили слёзы, которые она не стала задерживать. Мия плакала не о себе.       Виктор обнял её крепче, но она отстранилась, чтобы заглянуть вампиру в глаза более осознанно. Слёзы мешали смотреть, но не настолько, чтобы унять желание высказать последнюю просьбу. Она слишком много об этом думала, чтобы струсить. Говорить о собственной гибели страшно, но необходимо.       — Я не хочу, чтобы они знали, где я буду лежать, Вик, — сказала она твёрдо. — Пожалуйста, не дай им сделать из меня…       — Культ?       — То, чем я не являюсь.       Виктор откинулся назад на садовую скамейку, чтобы лучше видеть чёрное небо с серыми тучами-лезвиями. Несмотря на темноту, он чувствовал, что скоро рассвет. Ему не хотелось принимать реальность. С каждой новой ночью Мия слабела. Мир забирал от него самое важное, что вампир сумел обрести за свою вечность, и такие разговоры причиняли ему невыносимую физическую боль.       — Они могут сказать, что я превышаю свои полномочия. Нарушаю равновесие. Пользуюсь тем, что мы близки, и ворую тебя у них…       — Вик…       В голосе Мии послышалось отчаяние. Она устала от всеобщего внимания. Её просьба — то, чтобы последнее пристанище Рождённой Луной было известно только тому, кому она всецело доверяет. Её вампиру. Слишком много грязных ритуалов и проповедей она видела у могил прежних лидеров. Виктор, тем временем, закончил мысль:       — Но они меня не волнуют. Я не отказываюсь от своих слов. И сделаю всё, что ты попросишь. Даже, если мысль об этом разбивает мне сердце. Даже это.       Мия потянулась к его рукам и поцеловала их в основание ладоней. Даже если она не в силах быть с ним в будущем, верила, что всегда может на него положиться. И в этой жизни, и в следующей.       — Я люблю тебя, Виктор Ван Арт. И всегда буду. Надеюсь, ты это знаешь.       — Знаю. Но моя любовь к тебе сильнее с каждым днём. Я не знаю, смогу ли жить…       — Обещай, что будешь, — в голосе Мие строгость и страх. — Если не вопреки, то хотя бы ради меня.       Тишина. Она продолжила:       — Я ни о чём не жалею. Никогда не жалела. У меня была прекрасная жизнь, и я повторила бы её вновь, вместе с тобой — всегда. Так что единственное, я хочу знать, чтобы уйти спокойно. Обещай мне, Вик. Ты будешь жить.       — Обещаю…       Мия смотрела на розовеющие облака, и чувствовала облегчение. Она пережила ещё одну ночь. У них ещё есть время. Отсрочка. Но надолго ли?       — Аeterno te amabo, — прошептала она тихо. Прохладный ветер подхватил её слова, запрятав среди алеющих в утренних лучах розах. Виктор повторил их эхом, нежно поцеловал её в макушку.       И он, и она знали, что эта клятва для него болезненнее любой другой смерти. В отличие от милосердной, она будет длиться вечность.