одуряюще хорош

— Разумовский, ты готов? Игорь, на ходу ловя плечом край куртки и промазывая мимо рукава, сует голову в дверной проем — раз в третий. Сережа педантично застегивает рубашку — тоже вроде бы третью — и ест взглядом зеркало. Снова ищет в отражении недостатки и уплотняет шелуху из комплексов, не позволяя никому ее сдуть. Игорь закатывает глаза. — Ты еще долго возиться будешь? Скажи сразу — хоть кофе попью. — Дай мне минуту. Минуту Сереже, конечно, дают (и одну, и две, и десять); Игорь прохаживается по комнате, разминает руки, без интереса разглядывает высотки-монолиты в окне — наконец, падает на диван и вытягивается во всю длину, фокусируясь на маячащем впереди рыжем затылке. Сережа хмурится, тихо прищелкивает языком и опять начинает расстегиваться. Игорь, кажется, даже вздыхает басом усталой псины. — Ты издеваешься? — Нет, — Сережа оборачивается и смотрит с таким искренним изумлением, что мигом становится ясно: издеваться он и не думал. — Сколько мы… Ты уже собираешься? — Не знаю, Игорь. Полчаса где-то. — Сорок восемь минут. Игорь делает паузу — не для эффекта, просто думает, как еще подогнать, не упрекая. Теперь тяжелый вздох издает Сережа. На лице — сплошь чувство вины. Оно же рикошетит в Игоря, и тот решает сбавить обороты: поднимается на ноги, подходит близко-близко, обнимает за пояс со спины, наклоняется. Оба пристально изучают зеркало. — И что не так? — спрашивает над ухом, ставя подбородок на чужое (родное) плечо. В который раз Сережей любуется. Звонкий, аккуратный, легкий телом под мешковатой одеждой, с горбинкой на носу и родинкой на щеке. Игорь невольно улыбается, искренне говорит: — Ты одуряюще хорош. Сережа поворачивает к нему голову, смотрит впритык и издает удивленный смешок: я? одуряюще хорош? ты точно обо мне? Нет, ну это невозможно. Игорь ловит его губы своими, целует неглубоко, одновременно застегивая рубашку — ловко, в сверхскоростном режиме. Шепчет в теплый рот: — Знаешь, я тебя укушу. У нас в кои-то веки совпали выходные, и я вытащу тебя на свиданку хоть голым, потому что ты охренителен и в одежде, и без нее. Понятно объясняю? Сережа снова — мягче, доверительнее — посмеивается: «Ну просто супергеройская речь». Он позволяет вернуть пуговицы назад в петельки, осторожно берет под локоть, заглядывает в лицо, которое мигом выражает неловкость: Игорь поддается ей всякий раз, когда пытается рассесться в кресле домашнего психолога. И за эти попытки Сережа чертовски благодарен.