perplexity

рэки просыпается мягко и ненавязчиво; обычно он падает с кровати и прикладывается головой о стоящий рядом скейтборд, но сегодня всё по-другому. сегодня он просыпается из-за непривычного сопения на ухо. рэки лежит с закрытыми глазами, пытаясь осознать, что его разбудило; он чувствует приятную тяжесть на груди и то, как занемели конечности. ему не хочется открывать глаза и сталкиваться с реальностью; киану нравится лежать вот так, не думая ни о чём конкретном. когда рэки открывает глаза спустя несколько минут, он почти не пугается. ланга, кажется, крепко спит: у него даже не сбивается дыхание, когда рэки вдруг дергается под ним. зато дыхание сбивается у киана, потому что лицо у ланги в кои-то веки не хмурое, а расслабленное; уголки губ едва заметно приподняты в намеке на улыбку. рэки успевает отогнать мысль о том, как приятно было бы сцеловать эту улыбку с чужого лица прежде, чем воплощает её в жизнь. ланга неожиданно красивый в рассветных лучах, заливающих комнату ярким светом; рэки долго смотрит на его безмятежное лицо, скользя взглядом от длинных светлых ресниц к тонким приоткрытым губам, а потом ещё ниже, заглядывая под ворот одолженной кианом футболки и останавливаясь на пояснице, выглядывающей из-под задравшейся ткани. рэки вдруг думает о том, какой ланга сексуальный; он спешно старается переключить свое внимание на что-то другое: лежать со стояком в шортах рядом со своим другом было бы слишком неловко. ланга смешно фыркает, но не просыпается, давая рэки возможность рассматривать себя ещё дольше; киан обреченно вздыхает, когда понимает, что хасэгава буквально приклеен к нему: он почти полностью лежит на рэки, его голова мирно покоится на чужой груди, руки крепко обнимают киана поперек живота, предварительно задрав футболку, а одну ногу ланга закинул на рэки, прижимаясь к его бедру своим. не выбраться, думает рэки, но совсем не расстраивается. ланга обычно не тактильный, фыркает на любые прикосновения людей, давая только киану возможность себя трогать. но последний обычно не заходит дальше их фирменного приветствия или недолгих объятий после выигранных гонок. рэки, на самом деле, ужасно любит обниматься, но тактично уважает личное пространство хасэгавы и не настаивает на своём: комфорт ланги ему важнее. поэтому сейчас, когда ланга практически полностью лежит на нем и обнимает руками и ногами, рэки старательно выжигает на подкорке сознания эти моменты: и тихое сопение на ухо, и чуть дрожащие светлые ресницы, и задранную на пояснице футболку, и длинные, натренированные ноги, которые ланга едва смог уместить на маленькой кровати рэки, и мягкие ладони, которые хасэгава собственнически устроил на чужом животе, изредка оглаживая тонкими пальцами загорелое тело рэки, скользя от рёбер к самим тазовым косточкам. рэки жутко хочется сфотографировать такого лангу, но телефон, как назло, лежит на столе, до которого не дотянуться, если не встать с кровати. этого киану совсем не хотелось: никакая фотография не стоит потерянных прикосновений ланги. рэки чуть сползает вниз, удобнее устраиваясь на подушке, и хасэгава вдруг хмурится, а затем скользит пальцами к чужому боку и сжимает его так, будто не хочет, чтобы киан отстранялся. рэки довольно улыбается и устраивает обе ладони на пояснице ланги — разве только старшему можно так откровенно касаться друга? хасэгава больше не хмурится, только расслабляется в чужих объятьях и продолжает тихо сопеть. второй раз рэки просыпается из-за назойливого будильника, звонящего, видимо, не в первый раз. киан нехотя убирает одну ладонь с чужого теплого тела и выключает будильник; ланга, всё ещё лежащий на нем, вдруг двигается в попытке оказаться ближе — куда ещё? — и трется щекой о грудь рэки. киан мгновенно вспыхивает красным, смущается так, что горят даже кончики ушей, а лицо у ланги всё такое же безмятежное, как будто не он ведёт себя так… влюблённо? рэки старается об этом не думать; он только шумно выдыхает, а потом шепотом зовет: — эй, ланга. ноль реакции. тот всё так же умиротворенно сопит, даже не шелохнувшись. киан пытается снова: — ланга, ну, просыпайся. нам в школу пора. рэки, преодолевая жуткое смущение, оглаживает подушечками пальцев поясницу хасэгавы, задирая футболку ещё больше. ланга только улыбается довольно, а потом вдруг потягивается всем телом, выпрямляя длинные ноги; в следующую секунду он вновь закидывает ногу на бёдра рэки, прижимаясь теснее. киан вдруг думает, что умереть от такого не так уж и плохо. — ланга, если ты сейчас не проснешься, то я тебя поцелую, — вдруг говорит шепотом рэки, надеясь, что хасэгава ничего не услышал; но тот вдруг задерживает дыхание, а потом и вовсе открывает глаза. — правда? — спрашивает он с какой-то надеждой в голосе; киану хочется верить, что ему послышалось, но ланга смотрит внимательно, ожидая ответа. — ты уже проснулся, дурачок, — смеется нервно рэки, не предпринимая никаких попыток вылезти из-под приятной тяжести тела ланги. — ради твоих поцелуев готов уснуть снова, — хасэгава улыбается едва заметно и хитро щурится, смотря на стремительно краснеющего рэки снизу-вверх. — не шути так, — серьезно просит киан, продолжая невесомо гладить чужую спину. хасэгава смотрит внимательно, почти не моргая, выискивая в эмоциях рэки намек на иронию, сарказм, что угодно, что позволит ему воспринять это как шутку. но киан, кажется, абсолютно серьезен. непривычно, думает ланга, прежде чем опереться ладонью о бок рэки и подтянуться на сильных руках, чтобы осторожно поцеловать киана в линию челюсти, а затем вновь улечься на чужую твердую грудь, прижимаясь щекой к тому месту, под которым бешено бьется сердце рэки. ланга вслушивается в его частое дыхание, почти засыпая снова, как вдруг чувствует, как киан мягко перебирает его волосы, а потом вдруг целует в макушку невесомо. хасэгава задерживает дыхание, незаметно щипает себя, чтобы убедиться, что это не сон. боль отрезвляет: ланга нехотя убирает ладони с чужого живота и с сожалением ощущает то, как рэки в последний раз оглаживает его поясницу, прежде чем вернуть футболку на её законное место. хасэгава садится в позу лотоса и смотрит внимательно на лежащего на спине рэки: волосы у него растрепанные, пижамные шорты сползли, оголяя тазовые косточки — ланга вдруг понимает, что это его рук дело. хасэгаве отчаянно не хочется терять такого родного рэки — тем более ради какой-то школы — поэтому он вдруг говорит: — нам точно нужно в школу сегодня? он спрашивает одно, а рэки слышит давай полежим так еще немного. киан отзеркаливает позу ланги и садится напротив него вплотную, касаясь своими разбитыми коленками чужих. у хасэгавы чешутся руки — так сильно он хочет огладить колени рэки, а потом залезть на чужие крепкие бёдра, взъерошивая волосы киана ещё сильнее. — если сейчас не встанем, то пролежим тут весь день, — с усмешкой говорит рэки, замечая недовольство ланги. — я не против, — бормочет хасэгава, подмечая внимательный взгляд рэки: футболка немного сползла, давая киану рассмотреть чужие тонкие ключицы и молочную кожу. — у нас вся ночь впереди, — улыбаясь, отвечает рэки, с наслаждением отмечая покрасневшие щеки и уши ланги; тот, кажется, впервые смущается при киане. рэки знает, как это прозвучало; впрочем, он всё так и задумывал. — обещаешь? — тихо спрашивает ланга. — обещаю, — шепчет рэки, вдруг придвигаясь близко-близко и касаясь носа хасэгавы своим; они буквально делят одно дыхание на двоих, и когда ланга пытается оказаться ближе, чтобы наконец поцеловать рэки, киан вдруг отстраняется, хитро улыбаясь. — это на закуску, — ухмыляется он, а затем спрыгивает с кровати и уходит в ванную. ланга провожает его взглядом, засматриваясь на чужие стройные ноги и красивые бёдра и вздыхая обреченно. это будет длинный день. на первый урок они почти не опаздывают: залетают в класс со звонком, устало падая за парты. ланга каждый день думает о том, как же ему повезло, что его посадили рядом с рэки: благодаря этому он может смотреть на киана украдкой хоть целый день, не боясь быть замеченным. но сегодня рэки ловит его взгляд и смотрит в ответ внимательно и настороженно, улыбаясь ярко-ярко; у хасэгавы едва заметно краснеют уши, и он прячет смущение за длинными волосами, отводя взгляд. рэки хихикает. в гляделки они играют вплоть до большой перемены, на которой уже привычно идут на крышу, к которой есть доступ у любого школьника — и лангу это всё ещё удивляет; они с кианом этим активно пользуются, потому что сюда обычно никто, кроме них, и не заглядывает, давая спокойно обсудить и секретные гонки, и новые трюки, и то, какие вкусные бенто делает мама киана. сегодня рэки загадочно молчаливый: смотрит на лангу долго-долго, поправляя вечно растрепанные — «это такая укладка, ланга, ты ничего не понимаешь!» — рыжие волосы. хасэгава глядит в ответ, недовольно хмурясь. — почему нельзя сейчас? — спрашивает он, заставляя рэки поперхнуться онигири. ланга заботливо стучит по спине, а потом оглаживает чужие позвонки, ощутимые даже через ткань школьной формы. — ты о чем? — вопросом на вопрос отвечает киан, хотя явно понимает, чего от него хочет хасэгава. — хочу тебя поцеловать, — выпаливает ланга, даже не пытаясь скрыть смущение. может, на трэке он и уверенный в себе скейтер, но сейчас, рядом с рэки, от которого у хасэгавы перехватывает дыхание и руки чешутся от желания прикоснуться, ланга до невозможного нуждающийся и требовательный. — ты такой нетерпеливый, — вдруг тянет нараспев рэки, ухмыляясь и наблюдая за тем, как смущение на лице хасэгавы сменяется удивлением чужой наглости. — если я тебя сейчас поцелую, то чем мы будем заниматься ночью? киан смешно шевелит бровями, и ланга бы, честное слово, рассмеялся, если бы не краснел так сильно. в сознании моментально рождаются картинки того, как рэки скользит пальцами по его телу, спускаясь ниже, к пояснице, а затем обхватывая ладонями задницу; ланга упорно старается не думать о том, насколько удобно было бы сидеть на коленях и бедрах киана и целовать его напористо, зарываясь пальцами в чужие вечно растрепанные волосы. видимо, это всё отражается на его лице, потому что рэки вдруг смущается тоже и теряет былое бахвальство. — о чем ты подумал? — тихо спрашивает он, подсаживаясь ближе к хасэгаве. тот смотрит из-под длинных волос, пытаясь скрыть покрасневшие щеки. — ни о чем, — шепчет ланга. киан недоверчиво улыбается. — врешь, — говорит он и оглаживает мягкими пальцами чужую скулу, убирая голубые пряди со лба хасэгавы. — расскажешь мне ночью? — просит рэки и двигается ближе, практически не оставляя между ними пространства. ланга кивает; рэки вдруг подается вперед и целует его, порывисто скользя языком по губам хасэгавы. ланга реагирует моментально: целует настойчиво в ответ, открывает рот, давая рэки больше доступа, и тихо стонет, когда чувствует чужой язык на своем. киан целуется напористо, резко и дразняще, переодически кусая лангу за губы и язык, сжимая ладонями талию хасэгавы, то и дело скользя пальцами к спине, задирая пиджак. ланга податливо отвечает, позволяя рэки делать всё, что он хочет: от такого киана ему буквально сносит голову, особенно когда рэки стонет протяжно в поцелуй, стоит хасэгаве сжать чужие рыжие пряди посильнее. — ты невозможный, — шепчет отрывисто ланга в чужие губы, чувствуя, как рэки на секунду перестает дышать; в следующее мгновение киан целует его с таким напором, что хасэгава почти падает спиной на бетонное покрытие школьной крыши, но вовремя удерживает равновесие. рэки касается его так, будто ждал этого очень давно — с каким-то бесконечным голодом в каждом прикосновении, будто ланга сейчас растворится в воздухе. хасэгава вдруг понимает, что не он один страдал несколько недель. что рэки тоже в него влюблен, что между ними всё совсем не по-дружески. что его чувства взаимны. — мы же теперь встречаемся? — спрашивает он, заставляя рэки отвлечься от методичного выцеловывания его шеи. киан смотрит снизу-вверх непонятливо и хмурится. — а ты думаешь, я просто так тут тебя целую? — отвечает рэки, пробегаясь пальцами по молочной коже ключиц и вновь убирая пряди с лица хасэгавы. — не знаю… — ланга отводит взгляд; рэки хихикает где-то внизу, оставляя поцелуй за ухом. — дурилка ты мой, — киан выпрямляется и смотрит на хасэгаву внимательно, ощущая приятное удовольствие где-то внутри от того, как ланга краснеет от этого мой, — я тебя дразню, а ты ведёшься. конечно мы теперь встречаемся. так обнимал меня утром, а теперь сомневаешься? ланга обреченно стонет и утыкается лбом рэки в плечо; тот заботливо и успокаивающе оглаживает его лопатки. — я не сомневаюсь, — отвечает он и, смотря киану в глаза, продолжает: — просто не верится, что это всё взаимно. рэки его понимает, как никто другой. даже сегодня утром, когда хасэгава прижимался к нему всем, чем только можно, киан не до конца был уверен в том, что он нравится ланге. но рэки всегда был рисковым, и еще никогда его собственная авантюрность не подводила. — эй, — зовет его рэки, аккуратно придерживая за подбородок, — у нас ещё есть время, чтобы поверить. целая бесконечность, если захочешь. вместо ответа ланга нежно целует его, борясь с желанием оседлать чужие бёдра. это он покажет рэки ночью.