Охота на лисицу

-Первое, что вы должны запомнить: ваша задача, как и учеников пика Цанцяо, - выжить. И мне плевать, что вы для этого будете делать.       Цинхуа внимательно осмотрел своих юных учеников (все поголовно младше тринадцати лет, старшие навыком уже овладели) и улыбнулся. Он любил подобные занятия и всегда вел их сам. Тем более, это был полезный навык, который не раз его выручал. Теперь он пусть выручит и других.       Сейчас перед учениками лежали их дополнительные нижние и верхние одежды с уже вышитыми ими самими (и проверенными самим Цинхуа) печатями скрытого пространства. -Если вы и ваши товарищи попали в безвыходную ситуацию, когда вам нужно спрятаться и затаиться, очень важно иметь при себе дополнительные одежды, небольшой запас трав, которые вам знакомы, - он поднял указательный палец, акцентируя на этом моменте их внимание. А то знавал он таких умников, которые потом и разобраться не могли в припрятанном. - Циновку, бинты, запас риса и сушеного мяса, неприкасаемый запас денег и хоть какого-то оружия. Если у вас есть такая возможность, можете взять и их также. Но вы должны четко понимать, что самое основное надо помещать в печати на нижних одеждах, – он сделал короткую паузу и резко повернулся к одному из учеников, - Фу Хао, скажи мне, почему именно так? -Эм, - мальчишка замялся, - я не уверен, - Цинхуа ободряюще кивнул, и тот продолжил громче, - но, может, потому что верхние одеяния легче повредить или потерять? -Именно! – Цинхуа радостно хлопнул в ладоши, а затем погладил ученика по голове. Тот зарделся и несмело улыбнулся. – Нижние одежды с большей вероятностью останутся на вас, а значит, именно в них должны быть основные предметы. А теперь задание! – он демонстративно потряс рукавами нижних одежд и оттуда начали сыпаться многочисленные предметы: мешочки, вазы, ковры и даже небольшой чайный столик с полным сервизом. Когда под ноги к отскакнувшему Цинхуа из рукава выпало кресло, дети потрясенно зашептались и посмотрели на него с восхищением. Это было приятно. – Вам нужно все вместе разобрать, что вы поместите в верхние, а что в нижние одежды, а что и вовсе брать не нужно. Тут присутствует несколько наборов первой необходимости, так что не волнуйтесь, если предметы будут повторяться. А потом мы будем учиться вносить их в подпространство.       Дети с опаской подошли к куче и принялись ее рассматривать. Цинхуа же тихонько отошел в тень, достал из рукава небольшую подушечку и столик для чаепития, уселся под деревом, а затем достал из другого рукава горячий чайничек и изящную чашечку. Чай был ароматным, сладости из мешочка у пояса вкусными, а дети очень милыми – чего еще желать? Мей Ву покосился на него и решительно пошел разгребать кучу вещей. Хороший мальчишка, надо его запомнить… ***       У Цинхуа всегда были особые отношения с водой. Все члены его клана, еще не умея ходить, вовсю резвились в маленьких заводях, которых было так много на территории. Поэтому проблем с тем, чтобы доплыть до берега, не было и вовсе. Несмотря на то, что река Ло всегда сохраняла низкую температуру, сейчас вода казалась даже немного горячей, что, откровенно говоря, было не очень хорошим признаком. Но плыть это не сильно мешало, больше мешала боль в боку, онемевшие ноги и рана на лице, из-за которой он не всегда мог рассмотреть, что происходит вокруг. Хвала Богам, хоть руки оставались полными сил для гребли практически против течения. Хватило пары десятков гребков, чтобы достичь берега. Замерзшими пальцами Цинхуа схватился за жесткую траву и буквально затянул себя на сушу. Перевернувшись на спину, он уставился на небо.       Это было так странно: там, наверху, виднелись золотисто-розоватые облака, а небо казалось затянутым серо-голубым шелком, таким нежным и чистым. Несмотря на ледяное дыхание реки Ло, вокруг было все-таки приятно-тепло и дул ветерок. Это все так сильно не соответствовало ситуации Цинхуа, что тот даже на секунду растерялся. Внутри бурлила непонятная злость, он не чувствовал собственные конечности, а внизу живота все переворачивалось раскаленными углями, жаром лавы, а всему остальному миру было все равно. Это, пожалуй, лучше всего демонстрировало всю его жизнь: он мог умирать, мог корчиться от боли или рыдать из-за потери – миру будет наплевать. Впрочем, что-то ему подсказывало, что он не один такой на свете…. И как он только выжил этой ситуации?       Он ведь выжил, правда? Это не сон? Он действительно сейчас вполне себе живой лежит на берегу реки Ло, и об этом никто не знает? Абсолютно никто не в курсе, что он выжил. Никто не пойдет его добивать. Никто не отправится, чтобы найти его и призвать к ответу. Ни Цанцюн, ни Император Ло, ни Мобэй Цзюнь. Он выжил! Он, Шан Цинхуа, не самый сильный и не самый хитрый, смог победить и сбежать ото всех героев этой нелепой пьесы!       От осознания этого факта, стало почему-то очень смешно и радостно. Цинхуа захихикал, сначала тихо, а потом все громче и громче. Постепенно хихиканье переросло в самый настоящий хохот. Он хохотал, не в силах остановиться, и чувствовал, как с этим хохотом и горячими, такими горькими, слезами, выходит то, что копилось все эти чертовы семьдесят с чем-то лет. Пусть только малая часть, пусть ушла только толика боли, но когда он успокоился и растер слезы по лицу, мир показался немного красивее. Ничего, он справится, он что-то придумает. Замаскируется, даже, возможно, в девушку, оправится от ран и отправится куда подальше от этой части континента.… Все-таки, лучшее, что умеет Шан Цинхуа - это выживать. Это было его девизом, его кредо, и он собирался вновь его подтвердить.       Где-то вдалеке неожиданно послышалось кукареканье, из-за чего Цинхуа вздрогнул и заозирался, отвлекаясь от разглядывания неба. Пусть оно и было прекрасным, но проблемы-то были тут, на земле. Сейчас только занимался рассвет, но уже через полчаса в этом месте могли появиться люди, а их реакцию Цинхуа не мог предугадать: где он находится, как люди относятся к заклинателям, что крестьяне знают и думают про договор с демонами и роль Цинхуа в этом – все это было неизвестно. Впрочем, насчет местности он погорячился: он находился на берегу реки Ло, его пальцы все еще нервно сжимали жесткую, синеватую траву, которую иногда собирали его ученики для пика Цянцяо, а в и так болящую спину впивались острые камни, которые были только на одном повороте реки. В остальных местах река Ло имела песчаные или земляные берега, исключая, конечно, Обрыв Самоубийц.       Чтобы подтвердить собственные подозрения, ему пришлось кое-как перевернуться набок и вывернуть голову в сторону небольшой рощицы, что росла позади. Это стало его ошибкой: стоило ему перевернуться на бок, как горло сдавило спазмом и все содержимое желудка попросилось наружу. Цинхуа снова и снова рвало речной водой, которой он наглотался, будучи в не совсем сознательном состоянии, а потом и собственной желчью. Казалось, его тошнило только от самого привкуса во рту. Проходилось снова и снова кое-как вертеться на берегу, чтобы не запачкаться в собственной рвоте и развернуться так, чтобы голова оказалась у кромки воды. Наконец, ему удалось окунуть лицо в ледяную воду и широко раскрыть рот. Зубы тут же свело, словно он укусил кусок льда. Но главной цели достичь удалось: вода полностью вымыла гадкий привкус изо рта, очистила лицо и помогла прочистить сознание. Впрочем, пить ее Цинхуа не стал: он не знал состояние собственной системы ци, чувствовал, что там далеко не все в порядке. В конце концов, пить воду из реки, что появилась благодаря смерти демоницы и рождения демона, что впитала в себя всю боль и ненависть Бога Войны, что в первые столетия была алого цвета и несла в себе многочисленные проклятия – ну, Шан Цинхуа, иногда, конечно, вел себя неразумно, но идиотом и самоубийцей никогда не был. Почти.       Вообще, очень многие заклинатели считали эту легенду сказкой, не имеющей под собой никаких оснований. Но Цинхуа знал правду. Эту правду ему и братьям рассказывал отец, а тому рассказывал его дед, чей отец был свидетелем произошедшей ситуации.       Это случилось в те времена, когда среди облаков сияла Небесная Столица, чертоги Небожителей, обитель Богов, что покровительствовали людям и отвечали на их многочисленные молитвы. Тогда жил Бог Войны, считающийся самым красивым и храбрым мужчиной континента. Он был любимцем всех женщин, но, несмотря на многочисленные любовные успехи, за сотни лет он так и не зачал ни одного ребенка. Кто-то ссылался на божественную природу, кто-то на его мужскую бесполезность, но факт оставался фактом: никто на земле не мог зваться потомком Бога Войны Северных Земель. Ровно до тех пор, пока он не повстречал Призрачную женщину, обернувшуюся непревзойденным демоном…       Тут нужно, пожалуй, сделать отступление. Многие люди делили этот мир на три части, три слоя: Небесный свод, жителями которого считались заклинатели, Мир Людей и Мир Демонов. Три мира, три вида разумных существ, не более. Тем не менее, Цинхуа мог насчитать не менее пяти, а иногда (под настроение) даже и шести, отдельных групп существ: боги и небожители, обитающие в Небесных Чертогах либо путешествующие по земле; заклинатели, что стремятся к бессмертию и живут в благословенных местах, полных духовной энергии; люди, живущие на земле и решающие свои житейские проблемы, демоны, являющиеся жителями Мира Демонов; порождения Бездны и Тартара, имеющие бесчисленное количество форм; и Призраки – духи умерших, что тяготятся местью и болью, сохраняющие свои воспоминания и способные эволюционировать, становиться все сильнее, пока не получат дар вновь даровать жизнь: либо с помощью семени, либо вынашивая ее в своем чреве. Таких призраков называли непревзойденными демонами, но спутать их с настоящими демонами, на самом деле, было практически невозможно. Они были как лед и стекло: внешне, может, и схожи, но абсолютно различны по своей сути.       Правда, дитя Призрака всегда рождалось именно Демоном, и именно это стало причиной появления реки Ло. Бог Войны, бывший генерал, повстречал призрака когда-то любимой наложницы Императора во время своих путешествий по земле. Злые языки говорили, что в этом кратковременном союзе не было места любви, но, тем не менее, только он и принес плоды: призрак когда-то самой прекрасной женщины Империи понесла. Генерал был счастлив и одаривал ее всеми возможными почестями, что стало причиной трагедии: взревновавшая бывшая любовница Бога Войны, заклинательница прославленного ордена, убедила своих собратьев в опасности еще не рожденного ребенка и столь сильного призрака. Ими было решено избавиться от отродья и его матери как можно скорее. Тем более, способность выносить дитя сопровождалась уязвимостью и даже смертностью призрака. Напасть заклинатели решили перед самыми родами, когда молодая женщина была наиболее беззащитна. Они окружили ее талисманами и загоняли как дичь в течение нескольких дней, и даже смогли ранить ее, но в какой-то момент ей удалось от них скрыться, когда ребенок начал появляться на свет. С ней не было никого, кто мог бы ей помочь, поэтому к моменту появления Генерала, она уже умирала, истекая кровью, держа в руках своего сына. Женщина, все равно бывшая сильным духом, не пожелала покидать мир, в котором мог жить ее ребенок, поэтому превратилась в ручей, который в итоге и стал началом реки Ло. Отец говорил, что сначала вода в ручье имела солоновато-горьковатый вкус, так как это были ее невыплаканные слезы. Сам же Бог Войны, увидев гибель своей женщины, в гневе и отчаянии убил всех заклинателей, что устроили облаву, в том числе и влюбленную в него заклинательницу, оставив теперь их истекать кровью, из-за чего вода и окрасилась в красный цвет. Он попытался забрать новорожденного сына в Небесные Чертоги, но не смог: демонам не место на Небесах, даже если у них в крови и есть божественная искра. Поэтому он, по совету Небесного Императора, обратился к старому знакомому, демону Черных Вод, Владыке Подводного мира, чтобы тот воспитал ребенка. Тот, в свою очередь, передал ребенка на воспитание своему названному брату, главе заклинательского Ордена, который жил на островах на юго-востоке Империи. Это был прапрапрадед Цинхуа. Сильный и мудрый, он благоразумно не делал различий между собственным ребенком и воспитанником, и привил тому интерес к людям и их культуре. Когда юный демон подрос, он отправился в Царство Демонов, свергнул Владыку Демонов и довольно быстро захватил его земли, объединив их и превратив в единую Империю, насколько это возможно, учитывая темперамент и характер самих демонов. И имя этого Императора на данный момент не знали только самые невежественные заклинатели: все-таки Тяньлан Цзюнь был личностью воистину выдающейся.       Самым забавным во всей этой истории, как считал Цинхуа, было то, что в итоге и Ло Бинхэ и Тяньлан Цзюнь имели в чем-то схожую судьбу: оба росли без родителей, оба, будучи подростками, попали в Царство Демонов и захватили его, оба создали Демонические Империи и оба были связаны с рекой Ло, чьи воды были ядовиты для заклинателей, и где всегда тонули младенцы, как бы ты ни пытался их спасти. Может, Ло Бинхэ потому и спасся, так как был сыном Священного Императора?       Но между ними были колоссальные различия. Цинхуа не знал, каким был Тяньлан Цзюнь в юношестве, в детстве, но он видел его уже взрослым. Он видел красивого, величественного и благородного мужчину, который даже в простой одежде был Императором и Владыкой с тонким чувством юмора, легким характером и стальной волей. Цинхуа тогда, будучи десятилетним ребенком, впервые за всю жизнь захотел встать перед кем-то на колени и поклясться в верности. Тогда он сдержался, в отличие от следующего раза, когда встретил Мобэй Цзюня...       Ло Бинхэ же он видел еще ребенком. Красивым, но наивным и, откровенно говоря, немного глуповатым мальчишкой, который в первое время с трудом учился читать и смотрел на мир огромными сверкающими глазищами. Он видел его подростком, что с восторгом смотрел на Шень Юаня. Он видел его и изнеможённым, и ослабевшим юношей, и плачущим, и неуверенным. Ло Бинхэ можно было бы назвать разве что молодым принцем, но никак не Императором Демонов, слишком уж… неказистым и молодым он был в сравнении со своим отцом. Не было еще того величия, того острого ума, того благородства, каким славится Тянлань Цзюнь. Плюс ко всему, Цинхуа очень хорошо знал, что Ло Бинхэ умеет, а что нет: он сам, исподтишка, контролировал обучение, пусть и не всегда явное, молодого Императора, следил за его окружением, создавал его досуг. Иногда, в приступах гордыни и тщеславия, Цинхуа в уме называл себя тайным воспитателем Ло Бинхэ. По крайней мере, совет насчет Шень Цинцю уж точно сработал. Пусть он его тогда и ляпнул не подумав. Правда, он быстро возвращался с небес на землю: не дай Бог об этом «воспитании» кто-то бы узнал, его тут же бы лишили жизни. Он не обольщался и не думал о Ло Бинхэ слишком хорошо: тот иногда был скорым на расправу и чересчур поддающийся гневу. Это была еще одна разница между ним и Священным Императором.       Послышался тихий, едва слышимый, звон. Цинхуа раздраженно застонал и посмотрел на полупрозрачный голубой экран, появившийся перед глазами. Бодрый женский голос буквально прорвался в уши, из-за чего голова заболела еще сильнее.             [Дорогой Хост номер один! Эта Система поздравляет Вас с…] -Стоп! – прокричал Цинхуа и тут же раскашлялся.       Из-за прокушенного языка, на губах и подбородке появилась кровь, но он не обратил на это внимание. – Сначала проявись, пожалуйста.       Его всегда раздражал вид Системы – голубое полупрозрачное окно – и ее голос. Учитывая, что он был в курсе ее природы, это раздражало вдвойне. Зачем могущественному призраку принимать облик, который принадлежит другому миру? Зачем ей было надо проникать в воспоминания, считывать стереотипы о «системах» из различных маньхуа, считывать голос ассистента, кажется, системы Гугл (по прошествии семидесяти лет Цинхуа уже мало что помнил из прошлой жизни. Он-то и сленг еле-еле вспомнил для общения с Шень Юанем, хотя ругался всегда с удовольствием) и потом это демонстрировать несчастным перерожденцам? Система не могла ответить на вопрос, почему они с Шень Юанем оказались в этом мире, и зачем она их заставляла себя вести строго определенным образом (и тут тоже Юаню повезло чуть больше – с него хоть ООС сняли), но на вопрос о внешнем облике ответить смогла.       Ради контроля.       Если перед тобой находится сильный дух и что-то требует, ты рано или поздно начнешь искать способ одолеть его, уничтожить его власть над тобой. Если же перед тобой бездушный механизм, способный влиять на окружающий тебя мир, даже мысли не возникает сопротивляться. Ты можешь возмущаться, бухтеть, но в итоге сдашься и сделаешь то, что от тебя требуют. Великолепная в своей эффективности психологическая уловка.       Когда Цинхуа услышал эти объяснения, он тут же упал на колени и прочел благодарственные молитвы отцу, который еще в самом начале мгновенно догадался о природе Системы и рассказал обо всем сыну, тем самым защитив его. Из-за этого знания, он мог иногда сопротивляться решениям Су Люй Сянвей, как он прозвал ее (это было единственное имя, которое пришло ему в голову, когда он ее увидел в истинном виде. Да здравствует маньхуа того мира!), а так же неплохо с ней и общаться. Плюс ко всему, он знал ее настоящий облик. Вот и сейчас пространство вокруг экрана немного поплыло, а само окно превратилось в голубоватую субстанцию, которая начала постепенно обретать человеческие очертания. Несколько секунд – и перед Цинхуа стояла молодая красивая женщина в алых с золотом одеждах. Черные волосы были частично ухвачены изящным золотым головным убором, а губы и кошачьи глаза были подведены алым. -Итак, мастер Шан, - радостно возвестила красавица и хлопнула в ладоши. Голос тоже изменился, став звонким и очень нежным, - поздравляю вас с выходом из игры! Шан Цинхуа мертв для всех, а посему… -А посему актер может уйти в свободное плаванье? – Цинхуа хмыкнул и закинул руки за голову. Тело тут же взбунтовалось, вспыхнув болью, но ему было слишком хорошо, чтобы обращать внимание на подобные мелочи… -Именно, мастер Шан, - Система улыбнулась, - вы можете спокойно уйти в свободное плаванье, и я больше не имею над вами и вашим окружением власти. Вы больше не часть истории пика Цанцюн. Да и в принципе, - она на секунду замялась и опустила глаза, - эта история окончена. -Что? Это еще почему? – он резко поднялся, но тут же заскулил от боли и упал обратно. Ладно, допустим, он не настолько счастлив, чтобы совсем не обращать внимания на свое покалеченное тело. Система вздохнула и резко отвернулась, взмахнув своими волосами. Тихонько зазвенели украшения. -История Шень Цинцю и Ло Бинхэ закончилась вскоре после событий на хребте Майгу. «Они жили долго и счастливо…», счастливый конец, все довольны. Заработанные Шень Цинцю баллы он может использовать в любой момент, хоть их у него не так уж и много. Но Ваша ситуация иная… -Я умер, - Цинхуа хмыкнул и аккуратно стер вновь появившиеся слезы, чтобы они не попали на болящее лицо. Что-то ему подсказывало, что открытым ранам не понравится соль слез. – Точно, как и в новелле, пусть и позже. Убит своими собратьями и подручными Мобэй Цзюня. -Да, - она грустно улыбнулась, - Именно, вы умерли. У вас был несчастливый конец. А вы и Шень Цинцю были главными героями истории… -И она теперь окончена… - задумчиво прошептал Цинхуа и неожиданно для себя снова всхлипнул. Ему было так жаль себя в этот момент. Он же так сильно старался, постоянно работал, крутился, как белка в колесе, а все ради того, чтобы прийти к тем же результатам, что и в оригинале? Он лгал, убивал, самоубивался снова и снова, не спал месяцами, только медитируя, старался сделать хоть что-то, чтобы и самому выжить, и учеников сберечь. А что он получил в ответ? Всеобщее презрение и неодобрение? Ненависть? Постоянные упреки? Побои и яды в еде? А в итоге чертову смерть? Зашибись, он был главным героем в несчастливой истории. Он был тем героем, что пошел на самоубийство, чтобы просто стереть с учеников следы своего предательства. В принципе отвратительно и ничтожно. Нелепый самоубийца…       Стоп. Погодите. -Погоди, - внезапная догадка промелькнула в голове, - Я умер? -Ну…да? – она наклонила голову на бок и посмотрела на него, как на идиота. Честно говоря, он себя таковым и чувствовал. - Вы упали с каменного утеса в ледяную проклятую реку и находились в ней без сознания несколько часов. Будь вы в обычном состоянии, вы, быть может и выжили бы, но при смерти… Вообще без вариантов. -А почему я тогда сейчас живой?       Су Люй Сянвей наклонила голову теперь на другой бок. Он почувствовал себя еще большим недоумком, чем до этого. -Мастер Шан, - сказала она таким тоном, каким он иногда говорил с особо непонимающими учениками, - посмотрите, пожалуйста, на вашу правую руку.       Цинхуа поднял руку вверх и замер: спавший рукав мокрого нижнего одеяния открыл руку с татуировкой виноградной лозы. С татуировкой, которую он сделал себе более семидесяти лет назад на спине с элементами на шее, руке и бедре. И сделал он ее не в этом мире.       Из горла вырвался хрип. Цинхуа аккуратно поддел пальцами вроде бы высохшую от влаги прядь волос и поднес к глазам. Восходящее солнце сверкнуло в золотом локоне… -Твою ж мать… ***       Шень Цинцю при взгляде на Мобэй Цзюня всегда задавался вопросом, как он умудрился проиграть Ло Бинхэ. Когда Цинцю проходил в общий зал Школы, он непроизвольно обращал внимание на тот факт, что он, не самый низкий и хрупкий мужчина, казался откровенно мелким в сравнении с дверной аркой. Бинхэ был где-то на пол головы выше его и совсем немного шире в плечах. Мобэй же выглядел абсолютно соразмерным с ней. Оказывалось, не такая уж эта арка и большая. Высокий, на голову выше Ло Бинхэ, широкоплечий, с сильными руками, он напоминал Цинцю огромный шкаф, меховой плащ на котором добавлял еще больше объема. Он обладал аурой властности и силы, которая немедленно заставляла окружающих склонить головы. Естественно, никто из присутствующих горных лордов и их Старших Учеников давлению не поддался, но Цинцю в голову пришло сравнение с Тянлань Цзюнем, а это было уже показателем. Ощущение ледяной ци, которое аккуратно окутывало Цинхуа тонким шлейфом, сейчас давило на плечи, на голову, на само Золотое Ядро, требуя подчинения. Уши словно забило ватой, а во рту стало сухо… -Хватит, Мобэй, - громкий голос Ло Бинхэ молнией разбил гнетущую атмосферу и ощущение давления. Шень Цинцю облегченно вздохнул под утешающей ладонью мужа и, пока никто не обращал на него внимания, болезненно зажмурился. Прошло каких-то жалких полчаса, солнце еще не успело встать, а голова уже нещадно раскалывалась. Цинхуа мертв, в убийстве обвинялся сам Орден, Мобэй Цзюнь был готов убивать всех без разбору, проблемы и не думали заканчиваться, а день еще толком не начался. Честное слово, если сейчас войдет Цинхуа и скажет, что все это была большая шутка, он его отметелит хорошенько веером, но потом обнимет за то, что спас их всех от разборок.       Цинхуа, естественно, не вошел и не спас. Он всегда был тем еще засранцем.       Старшие Ученики трясли головами, пытаясь прийти в себя после давления Мобэй Цзюня, тогда как сами главы пиков возбужденно переговаривались между собой, создавая в зале шелестящий шум. Глава же пика Аньдин и его сопровождающие продолжали ледяной глыбой в своих светло-голубых одеждах стоять возле Юэ Цинъюаня. Они только синхронно повернули голову при появлении демона и даже не шелохнулись, когда он давил всех своей ци. Цинцю даже восхитился: воспитал же Цинхуа учеников. Сам был не очень силен, но замену после себя оставил стоящую. Интересно, как ему это удалось?... -Вы уверены, что он действительно мертв? – было первое, что спросил Мобэй у Мей Цинву. Тот в ответ презрительно сощурился и сжал кулаки, но тем не менее с достоинством ответил: -К нашему сожалению да, на момент падения с обрыва, Учитель был уже при смерти. А что, - тут же добавил он вызывающим тоном. Его сестра положила свою руку ему на плечо, в надежде успокоить, но тот ее скинул одним движением, – хотите добить? Раз не получилось на поле боя, закончите дело на реке Ло?       В зале немедленно похолодало. Воистину, ученики Шан Цинхуа были ему под стать: имели длинный язык без костей и явно отсутствующий инстинкт самосохранения. -Как ты смеешь, мальчишка, бросаться такими обвинениями? -Смею! – ситуация набирала обороты, - вы еще скажите, что не посылали к нему своих слуг! -Посылал! – рявкнул вконец взбешенный Мобэй Цзюнь, из-за чего вздрогнули почти все. Кроме, естественно, Лю Цинге и Ци Цинци. Их ничего не могло задеть. – Ему в помощь и охрану от моих советников я и посылал своих слуг. Ради его защиты! -А в итоге, они его практически и добили! У Учителя руки были синими с черными венами, когда он попал к нам! Все знают, что это влияние Ледяного Яда! - В ответ рявкнул такой же взбешенный Мей Цинву. Стоило ему закончить последнюю фразу, Мобэй замер, словно попал под парализующие талисманы. Цинву также замер, видя странную реакцию. Гнев словно рекой смыло. И тут нет виноватого. Он злился на Му Цинфана, но тот и поделать ничего не мог. Ненавидел Мобэй Цзюня, но и тот, кажется, был невиновен. Но ведь кто-то же должен ответить за эту откровенную травлю и убийство? И это был кто-то из горных лордов точно, так как отключить систему оповещения могут только они. Также должен был быть кто-то и с пика Аньдин, причем, к огромному ужасу, из Внутренних учеников. Потому что другой не смог бы скоординировать действия нападавших, указать точные маршруты Учителя. И Мей Цинву хотел лично убить предателя. -Синие руки с черными венами? И ногти тоже были черными? – в ответ на кивок Цинву, Мобэй раздраженно выдохнул и принялся сжимать и разжимать кулаки. Потом, видимо, не успокоившись, создал ледяную глыбу и тут же разбил ее на мелкие осколки. Ци Цинци раздраженно вскрикнула, когда один из осколков попал на подол ее одежд, на что, как отметил Цинцю, Цинвэй ехидно улыбнулся, скрывая улыбку за чашкой чая. Он и ранее отмечал, что весь Орден поделен на те или иные фракции, которые иногда и враждовали между собой, но теперь, из-за обрушившийся на них ситуации, все словно на короткий миг сняли свои маски и обнажили настоящие чувства. Даже их расположение в зале изменилось: Му Цинфан теперь сидел ближе к Вей Цинвэю, удерживаемый его крепкой рукой. Поблизости находились также, это было уж очень удивительно, Хан Цинъюй и Хуан Цинсюань. Последняя находилась все-таки чуть поодаль, но все равно одновременно наблюдала происходящие события в зале и приглядывала за подругой. Старшие ученики Цанцяо тихо переговаривались с Мей Юй и Хуа Сюанем. К ним также прибился Ян Исюань. Отдельной группой так же находились главы пиков аскетов и пьяных бессмертных с их учениками.       Ло Бинхэ сделал шаг вперед, привлекая к себе внимание: -Объяснишь? Насчет рук. - Все вокруг навострили уши. Выглядело так, словно стая птиц резко перестала кричать и повернула головы в одну сторону. Мобэй Цзюнь снова сжал и разжал кулаки. -Есть множество способов убить ледяного демона. Отрубить голову, пробить солнечное сплетение мечом, сжечь, в конце концов. Но Небесного Ледяного Демона можно убить лишь двумя способами: ослабить его и сжечь благословенным огнем или, - демон вздохнул и создал в руке ледяную копию настоящего сердца. Казалось, оно бьется в его руках, - Уничтожить его сердце, вырванное из груди. Он резко сжал сердце пальцами с такой силой, что оно осыпалось ледяной крошкой. Цинцю вздрогнул и еле подавил желание схватиться за грудь. Кто-то их Старших Учеников не удержался. Мобэй, словно не заметив (а может и действительно не обратив внимания), продолжил сухим тоном: - У тех, кто смог, руки синеют, их вены и ногти чернеют от Ледяного Яда, что практически мгновенно убивает. Естественно, из-за этого многие предпочитают огонь.       Удивительно, что Цинхуа знал об этом способе. Хотя, может и не очень. Он многое знал. Даже не смотря на то, что этой информации не было в новелле. Цинхуа многое не помнил из самой новеллы, только ключевые моменты, но очень хорошо знал сам мир.       Мобэй замолчал. Он всегда был немногословным, и за него обычно говорил сам Цинхуа. Видимо, сейчас он заставил себя говорить более подробно и обстоятельно, но теперь силы на это закончились. -Это был Линьгуан Цзюнь? – Бинхэ над чем-то работал, приложив пальцы к виску, скорее всего лазил по чужим мыслям и воспоминаниям. Мысли присутствующих заклинателей были для него закрыты еще после его «приглашения» в храм при объявлении о битве с Таньлан Цзюнем, но некоторые знакомые ему демоны закрыться не могли и он, видимо, искал обрывки информации. Но вопросы вслух он задавать мог.       Мобэй в ответ только кивнул. Больше вариантов и не было: на данный момент существовало только два Небесных Ледяных Демона, вошедших в силу: сам Мобэй и его дядя. Был еще двоюродный племянник Мобэя, но тому было лишь двенадцать лет. -Цинхуа убил Ледяную Чуму? – Глава пика аскетов отвлекся от собственного чая и мягко улыбнулся, - Это похвально. Когда-то я столкнулся с ним и вашим отцом, Ваше Высочество, и был впечатлен его силой и хитростью. Я был молод, так что еле смог спастись. -Сбежать… - презрительно фыркнула Ци Цинци, но ее ремарка была заглушена вопросом другого: -Шисюн Шан смог победить столь сильного демона? – Чжань Цинсю скривил свои тонкие губы в подобии улыбки, но это не могло никого обмануть: глаза его оставались пустыми с толикой ехидства. – Это несколько сомнительно, так как Шан Цинхуа не был известен как сильный заклинатель.       Мобэй Цзюнь и Мей Цинву одновременно презрительно хмыкнули: они знали о возможностях Цинхуа явно больше остальных. В этот момент Ло Бинхэ вздохнул и наконец отнял руку от головы и повернулся к Главе Юэ. Тот все еще сидел на своем месте, опершись на локти и схватившись за голову. Губы его беззвучно шевелились. Он уже отправил одного из учеников проверить сигнальные печати Ордена. Пусть они будут нетронутыми. Пусть это у врагов будут слишком сильные барьеры и сигнал не смог дойти, а не кто-то из лордов повредил их. Он знал многие тайны присутствующих. Больше половины, даже его самого, в определенной ситуации можно было назвать предателями, но прежде никто и никогда не опускался до убийства другого горного лорда. Тем более, вовлекая в это весь оставшийся Орден. -Глава Юэ, - мягким, нежным голосом начал Ло Бинхэ, и Цинцю еле сдержался от закатывания глаз. Он знал этот тон мужа, который разжижал мозги всем вокруг и заставлял забыть тот факт, что этот лотос уже давно почернел. – Шишу Шан был важен для Империи, поэтому я прошу вас провести небольшое расследование среди заклинателей. Мы же будем искать информацию в демоническом мире, - Юэ Цинъюань механически кивнул. - А сейчас, - теперь он повернулся к все еще стоящему Цинву, - я прошу новообретенного главу пика Аньдин рассказать, что ему известно. С самого начала и ничего не утаивая. Абсолютно все, – в голосе лязгнул метал.       В зал стремительно забежал ученик Цюндин в черных одеждах Пика и что-то прошептал на ухо Главе. Цинъюань выслушал все с каменным лицом, не шелохнувшись. В зале снова стало откровенно холодно. Но он ничего объяснять не стал, только посмотрел на Цинву и выронил: -Рассказывайте. Действительно, абсолютно все.       Цинву начал рассказывать. Про то, что весь Пик знал о работе Учителя на Мобэй Цзюня, про его загруженный график, про напряжение в Ордене и отсутствие финансирования от Главы после событий на хребте Майгу, из-за чего Цинхуа пришлось доставать собственные сбережения и оплату труда от Мобэя... На этом моменте Цинъюань сжал зубы, но никак не прокомментировал. На отсутствие мечей, хотя бы тренировочных, от пика Ван Цзянь, из-за чего некоторые ученики, разбирающиеся в кузнечном деле, пошли в кузни ближайших городов и выковывали их. Для совсем юных учеников они вырезали бамбуковые мечи. На этом моменте взвился сам Вей Цинвэй, но послушно замолкнул при легком движении руки Юэ. Рассказывал про постоянную загруженность Учителя и про его управление пиком на расстоянии, про постоянное отсутствие сна и кошмары, которые не позволяли ему отдохнуть в короткие моменты беспамятства. Про нападение на пик Аньдин, на которое никто не отреагировал.       Все начали недоуменно переглядываться…       Про его внезапное появление на Пике, а потом такое же внезапное исчезновение на несколько месяцев и все такой же внезапный сигнал о помощи, посланный ученикам. Про найденного Учителя, стоящего на коленях посреди целого поля мертвых демонов и заклинателей. Про найденные бесполезно-использованные талисманы.       Пока Мей Цинву рассказывал обо всем, Хуа Сюань выкладывал на стол нашивки с одежд нападавших и головы некоторых убитых демонов. На последнее некоторые скривились, но промолчали. Говорить было и так очень сложно: на плечи давила ци Цинъюаня, а также и гнев Мобэй Цзюня и Ло Бинхэ. Некоторые Старшие ученики сидели на коленях и даже не пытались встать, тратя все силы на то, чтобы просто оставаться в сознании. Мей Юй продолжала невозмутимо разносить всем чай и отдельно подавать сладости Му Цинфану, который все сильнее и сильнее горбился при перечислении всех ран Цинхуа. Он не спрашивал гневно, почему его не позвали, все понимая из общего рассказа, но весь его вид говорил об отчаянии и даже некоторой обиде, что его все-таки не позвали помочь.       Стоило Мей Цинву окончить рассказ, в зале поднялся гвалт: -Мы не получали просьбу о мечах, я не помню такого абсолютно! – Вей Цинвэй гневно тряс собственным боевым веером, поднимая вихри пыли. Раздраженно что-то рычала Цинци, ей не менее раздраженно отвечала Хуан Цинсюань, снова и снова взмахивая объемными рукавами. Бил по столу кулаком Лю Цинге, пытаясь доказать, что пик Бай Чжань уж точно был не в курсе нападения, а иначе они… Дремлющий при всем этом шуме (и даже слегка похрапывающий) Е Цин Цзю и вовсе казался чем-то инородным. -Хватит! – резкий окрик Цинъюаня снова заставил всех замолчать. Кто-то из учеников упал без сознания. – Я хочу знать только одно. Какая тварь, - он резко выдохнул сквозь сжатые зубы, - посмела влиять на сознание всех двенадцати горных лордов школы Цанцюн? Потому что я очень хорошо помню, что когда стало известно о предательстве, только отдельные личности отреагировали негативно, - он требовательно посмотрел в глаза Лю Цинге. О его забеге у покоев Ло Бинхэ и на тот момент бессознательного Шень Цинцю знали все. - Остальным же было все равно…Так откуда такая ненависть и презрение, учитывая, что все здесь присутствующие не без греха? И что это за тварь такая, что способна влиять на наши воспоминания? -О, - Ло Бинхэ сладко улыбнулся. Радужка его глаз окрасилась в алый, а печать на лбу слегка засветилась. – Я эту тварь очень хорошо знаю. Эта тварь и до этого слишком много на себя брала, но смерть одного из своих советников я ему не прощу… -Он мой, - хмуро отметил Мобэй Цзюнь. Цинцю кинул на него взгляд и вздрогнул: белки глаз были абсолютно черными, из-за чего казалось, что синяя радужка слегка светится. На побледневших до легкой синевы скулах появились черные метки. Вдруг вспомнилось, что Мобэй Цзюнь – чистокровный демон в третьем поколении, что уже перенял силу своих предков… -Ты претендуешь на отрывание головы этой твари? – все так же мягко спросил Бинхэ. Мобэй хмуро кивнул и снова замолк. -Хорошо, - Цинцю бросило в дрожь от предвкушающей улыбки на лице мужа. Именно эта улыбка преследовала его иногда в кошмарах, где Ло Бинхэ отрывал ему руку, - Я его позову сейчас, но нам необходима ловушка и тело, в которое нужно будет эту тварь запереть. Это возможно устроить?       Цинву не успел ответить, когда в зал вошли еще два ученика Аньдин, за руки тащившие третьего. Тот был оплетен вервием бессмертных, и еще в добавок облеплен несколькими сдерживающими печатями. Кто-то позади хмыкнул. Ну да, ученики пика Аньдин всегда были перестраховщиками. Поэтому и выживаемость у них была выше, чем на других пиках. -Пытался сбежать, - пробасил Цин Яо, один из Личных Учеников Цинхуа. Несмотря на пугающую внешность и огромную физическую силу, больше всего на свете он любил работать с книгами, поэтому среди учеников пика его практически не видели: все свободное время он проводил в библиотеке. Когда он узнал о смерти Учителя, то, по наводке Мей Юй, принялся наблюдать за другими Внутренними Учениками. Девушка подозревала, что предатель может не утерпеть и попытаться сбежать под шумок. Цинву инициативу поддержал и предупредил еще пару товарищей. Мастера Пика отправились наблюдать за Внешними Учениками: их было больше, и у них было больше возможностей сбежать.       Стоящий рядом Цзюн Юэ, похожий на девушку своими тонкими чертами лица и лисьими глазами, ехидно пропел: -Но от нашего гостеприимства очень сложно убежать, если мы этого не желаем.       Цинву хмыкнул в ответ на эту провокационную шутку и осмотрел юношу, стоявшего перед ним на коленях. Спутанные каштановые волосы, неаккуратно запахнутые одежды, кокетливая подвеска на поясе и откровенно крысиное личико. Как его не узнать?... -Фу Хао – Внутренний Ученик пика Аньдин, так и не ставший Личным Учеником Учителя. Что же ты так? – он мягко погладил наливающийся синяк на лице, из-за чего юноша зашипел, - Не удержался? А ведь если бы не твоя попытка побега, мы бы тебя далеко не сразу заподозрили. Как неосмотрительно… Ваше Императорское Высочество, - позвал он Ло Бинхэ, на что тот протянул довольное «О!» и кивнул, разрешая высказать просьбу, - мне кажется, это подходящее тело. Но, если возможно, давайте его используем после допроса?       Ло Бинхэ улыбнулся, демонстрируя клыки. Мобэй Цзюнь и Мей Цинву отзеркалили его улыбку… ***       Кап. Кап. Кап… -Агхр! – Цинхуа раздраженно поднял голову и фыркнул от очередной капли, теперь упавшей ему четко на кончик носа. Рядом, буквально в метре от него, шумел водопад, а сверху постоянно падали крупные капли воды. Цинхуа и рад был бы проползти (а иного он и сделать не смог бы, не с его раной на ноге) вглубь пещеры, где было суше и намного теплее, но на волосах и бровях была темная краска, которую он был намерен смывать именно под водопадом. Только бы его не смыло вниз. Второго падения он уже точно не переживет. А третьего тела у него нет!       Он оглянулся и задумчиво посмотрел на маленький костер посреди его временного обиталища. Над ним висел маленький котелок с рисовой похлебкой, неподалеку лежали карта с уже отмеченным маршрутом и точками, где хранились «заначки», и единственный целый почтовый талисман, который он использует сразу же, как станет чуть получше с Золотым Ядром. Хоть немного лучше, а иначе он просто умрет от простейшей манипуляции ци при активации «птички». Под потолком, еще глубже в пещере, были закреплены его духовным мечом (хоть где-то пригодился) темно-серые, перекрашенные все той же краской, что и волосы, одежды пика Аньдин, которые по счастливой случайности оказались в печатях именно нижних одежд. Из роскошного пояса Цинхуа был намерен сшить себе половинчатую маску на лицо, чтобы скрыть шрам, который начинался у самой кромки волос, проходил через бровь, немного цеплял глаз и уходил снова под волосы через скулу под ухом. Льняными тканями, которые он использовал вместо бинтов, он собирался перемотать шею с ее отвратительной раной, торс и левую ногу, где и вовсе была видна кость. Хорошо, хоть руки целые, иначе легче было бы сразу умереть, чтоб не мучиться.       Цинхуа кинул взгляд на обломанные парные кинжалы, которые сегодня сослужили ему хорошую службу. Может, ему смогут их перековать? Он как раз знает хорошего мастера, который живет как раз по дороге…. Да и меч надо перековывать. В конце концов, мечом он владеет весьма посредственно, это даже отец (с усталым вздохом) подтвердил, а его оружию нужны бои. Перекует его в гуаньдао, будет использовать почаще, почему бы и да?       Потерев аккуратно кончики волос, он отметил, что краска подействовала. Он не был намерен ходить по миру, где практически не существовало блондинов в принципе, со своей золотистой шевелюрой. Спасибо большое, конечно, но ему хватает смазливой мордашки, которую даже рана толком не испортила, и ауры нежного невинного мальчика из борделя. В том мире (а теперь и в этом тоже) он был высоким, качался, имел удар ногой как у кенгуру, но все равно, несмотря на все его усилия, его прозвали в компании друзей «Мальчик вали-и-трахай». А ему был тридцать один год! Он был тридцатилетним мужиком с татуировками (пусть и виноградной лозы, а не каких-то монстров) и матом вместо тысячи слов. А ему все равно свистели вслед и, до его самовольного затворничества, периодически пытались зажать в уголке.       В общем, он не собирался выделяться. Поэтому, невзрачные одежды, маска, что скроет шрам, и темные волосы.       Стоило ему просунуть голову под водопад, его едва не снесло вниз, но он смог удержать себя руками. Ледяная вода попала за шиворот, мурашки распространились по всему телу, а шея и вовсе отнялась, но ему было плевать. Наконец он выполз обратно, набрал в ладони воды и принялся отмывать брови. Ресницы, хвала Богам, были и так более-менее темными. Процедуру пришлось повторить несколько раз, но результат того стоил: маленькое зеркальце (невероятная роскошь на северо-западе Империи) показывало бледное, измученное лицо с бордово-синей опухшей раной, но зато с темными бровями и без синевато-черных разводов. Если чернь-траву слишком долго держать на коже, вымыть ее потом сложно, так что лучше он немного померзнет…       Он аккуратно замотал волосы собственными нижними одеждами (потом постирает и высушит), аккуратно пополз к котелку с похлебкой и снял его с огня. Пусть остынет. Потом с сомнением посмотрел на уже распоротый пояс, толстую иглу с нитью и мысленно махнул рукой. Он в этой пещере минимум на пару недель: надо вылечить ногу, дать отдохнуть системе ци, а потом, наоборот, раскочегарить ее медитациями, и в целом, наконец, выдохнуть от всех событий. Он больше не будет срываться с места, будучи не в форме. Да и некуда теперь срываться. Главное, через пару-тройку дней отправить семье «птичку», что он жив, а остальное вторично. У него ведь теперь и нет никого, кому он мог бы отправить весточку. Печально, но правда. Да и семья у него замечательная: старший брат, Сюаньюй, опора и защита, младший брат, Линьхуа, его маленькая радость, и, разумеется, его драгоценная Госпожа, самая прекрасная женщина на свете. Да и толпа малолетних племянников и учеников, старейшины, учителя и бабуля Мэн. Им всем точно нужно сообщить о своем выживании.       А пока можно и отдохнуть. Цинхуа с трепетом взвесил на руке небольшой мешочек цянькунь. Он был тяжеленьким, из красивой зеленой ткани с золотой вышивкой печатей. Еще три таких же лежали рядом. Его компенсация от Системы. То, что она принесла с его тайных хранилищ на пике и во Дворце, а также то единственное, что он потребовал себе из своего мира. Его сокровища, его драгоценность, его прелесть. Цинхуа окунул руку в мешочек и нащупал один из предметов, что там хранились. Наконец-то! Наконец, он снова сможет взять их в руки. То, из-за потери чего он больше всего убивался в течение всех семидесяти лет. Он зажмурился и вдруг, неожиданно даже для самого себя, взвизгнул от переполнявшего его счастья. Сейчас он даже подумывал, что его мучения и смерть того стоили, коль такова награда.       Предмет, который он достал, был размером с его ладонь и имел прямоугольную форму. Поверхность его была чересчур яркой и глянцевой для этого мира, необычной. Это оказалась книга: маленькая, с очень тонкими страничками, но Цинхуа на нее смотрел, как на величайшее сокровище этого мира. Он трепетно раскрыл ее на первой странице и вслух прочитал:             «Уильям Теккерей. Ярмарка Тщеславия. Издательство: Зарубежная классика»              Потом закрыл ее, прижал к груди и радостно захохотал…