Красный

Солнце заходит за горизонт, отражаясь в спокойной глади реки. Небо безоблачное, очень тепло, не смотря на то, что деревья уже облетели. По крайней мере, Ризе не холодно в одной водолазке, дрожь в её руках была совершенно по иной причине. Она не знает, ощущает ли эту дрожь Мустанг. Даже если и чувствует, то совсем не подаёт виду. Хотя, наверное, он уже ничего не замечает. Не до этого. - Когда-то здесь кипела жизнь, - стараясь, чтобы голос звучал спокойно, произносит Риза, смотря вперёд, но совсем не видя ни солнце, ни реку. Её взор больше обращён в себя, чем на окружающий пейзаж. На самом деле в её глазах уже давно стоят слёзы, но она не может позволить себе заплакать. Не сейчас. Только не сейчас, пожалуйста! - Фарман говорил, что лет тридцать назад здесь случилась дрифтерная катастрофа, потому что рыба прекратила идти в эту реку, - она помнит, с какой печалью рассказывал про это событие прапорщик, водя пальцем по развёрнутой на столе карте Восточного региона. Кажется, он жил здесь давным-давно, ещё до того, как рыбодобывающее предприятие закрыли, а посёлок расформировали. Наверно был мальчишкой в те года и плескался в этой реке. - Место всё равно красивое, да? – мягко спрашивает она, поглаживая мягкие чёрные волосы свободной рукой. - Да, - хрипло отзывается полковник, приоткрывая глаза. Голова кружится, изображение расплывается, измученный разум оставляет только цвета, убирая детали. Цвета, вроде бы, были красивыми. Но они становились всё темнее с каждой секундой. Наверное, скоро станет темно, и он больше не сможет их видеть. Когда они шли по заброшенному посёлку, цвета были серые и чёрные. Ещё был коричневый. Кажется, это была грязь. Небо было голубым. Да, когда они шли, небо ещё было голубым. Потом была вспышка. После вспышки он больше не мог стоять на ногах, потому что пришла боль, разрывающая его правый бок. Вспышка была белой и очень быстрой. Теперь же небо окрасилось во множество оттенков, и Рой уже с трудом помнит названия этих цветов. Вроде бы жёлтый. А это оранжевый. И… И ещё один цвет. - Помнишь, как мы бегали на нашу речку, когда были детьми? Ты ещё тогда… - голос Ризы отходит куда-то на задний план, потому что Мустанг вспоминает как называют тот цвет. И красный. Много красного. Закат красный. Отражение неба в реке красное. Руки лейтенанта красные. Её смятый китель красный. Его китель красный. Однажды мадам Кристмас сказала, что красный закат – к теплу. А учитель Хоукай говорил, что красный закат – к длительной непогоде. Мадам была в Централе, учитель Хоукай – в глуши на Востоке. Страна одна, а в разных регионах разные приметы. Так странно. - …слышишь меня? Она плачет? Рой с трудом поднимает голову, щурясь, пытаясь уловить хоть какую-нибудь деталь на расплывающемся светлом пятне, что было лицом его лейтенанта. Хоть что-нибудь, чтобы ухватиться за это, барахтаясь в болезненной пульсирующей тьме, накрывающей его, пытающейся загнать в объятия смерти. Он не хочет уходить. Не ускользает во тьму. Не даёт смерти окончить его страдания. Риза видит это, сильнее прижимая свой китель к его ране, стараясь остановить кровотечение. Кровит очень сильно, полковник теряет кровь очень быстро. Она не может побежать за помощью, потому что у самого Мустанга уже совсем нет сил, чтобы зажимать рану. Он предлагал её прижечь, но пуля всё ещё в нём. Извлечь её без специальных инструментов невозможно. Слишком глубоко. Говорят, ранения в печень очень болезненные. И очень часто заканчиваются летальным исходом. Риза вглядывается в белое измученное лицо, утирая рукавом свободной руки холодный пот с его лба. Она смотрит ему в глаза, осознавая, что Рой, скорее всего, уже даже не видит её. Он щурится, его глаза бегают, не останавливая взгляд ни на чём. Если бы хоть кто-то был здесь помимо них. Если бы хоть кто-нибудь смог бы позвать на помощь. Они были здесь вдвоём. Втроём, если считать труп преступника с точным попаданием в голову, за которым они приехали сюда, надеясь разобраться со всем быстро и без лишнего шума. Кто же знал, что у него окажется пистолет, которым он воспользуется, прячась в одном из заброшенных домов? Никто не придёт на помощь. Мустанг протяжно стонет, вдыхая воздух сквозь зубы, болезненно дёргаясь, стоит слегка сместить руку. Риза продолжает гладить его свободной рукой, поднимая пистолет с земли. В магазине осталась всего одна пуля, но Риза помнит про вторую, находящуюся уже непосредственно в самом стволе. Двух пуль им хватит. Никто кроме неё ему не поможет. Одна для него. Выстрел в лоб или в висок не эффективен. Кто бы что не говорил. Траектория пули может отклониться из-за толщины кости. Она продолжает гладить замученного полковника, слегка откидывая его голову, приставляя дуло к его нижней челюсти. Правильный угол очень важен. Примерно 60 градусов будет достаточно. Определённо. Риза закрывает глаза, спуская крючок. Звук отвратительный. Хлопок, словно разбивается арбуз. Треск. Но ни криков, ни стонов больше нет. Она не открывает глаз, когда её лицо забрызгивает кровь и колют осколки костей черепа. Повезло, что пистолет самозарядный. Она всё ещё не открывает глаз, поднося дуло к собственному рту, приставляя к верхнему нёбу, всё ещё прижимая тело Мустанга к себе другой рукой. Вторая пуля для неё. Палец спускает крючок.