На лезвии

В памяти всплыло воспоминание о кошмаре. Почему именно сейчас? Потому что сама я сейчас тряслась от страха, потому что события сна Серёжи могли сейчас повториться, а это самое страшное, что могло произойти в этот момент. Вдруг Птица отступила. Она сделала лишь один шаг назад, но всё существо её давало мне возможность уйти. Взгляд теперь не был таким обжигающе-желтым, нет, он становился более тёплым, будто освещение на открытии "Золотого Дракона". Никогда ещё не видела Птицу такой растерянной. Она медленно отступала назад, поддергивая, по привычке, головой и будто искала глазами во мне что-то. - Ты должна защищать его, - неожиданно прошипело существо - ты обязана! - От кого? От тебя? - наверное, всё таки, я сошла с ума, раз решила дерзить Птице... - Или, может, от себя? - От все-е-ех, кто может сделать больно, - громко, почти крича, протянула птица - он доверяет лишь тебе. Верит! Доверяет, верит... Да, конечно, доверяет так, что о существовании второй личности я узнала не от него, а от его лучшего друга, который сейчас, возможно, сидит под дверями офиса, чтобы забрать меня, наконец, из этого ужаса. Но отступать я не собираюсь. Понимая это, Птица снова включает режим атаки. Снова подходит ближе, но теперь расстояние между нами настолько мало, что её и моё тело едва не соприкасаются. Рыжая голова медленно склоняется к уху и тихо шипит: - Ты не любишь его? Делаешь вид, что любишь, но тебе плевать на нас, так ведь? - Ч.. Что? - если сейчас это исчадие ада скажет ещё хоть что-то об искусственности моих чувств, я ударю её с размаху, ей Богу - Что ты сказала? - Ты всё слышала. Прекрасно слышала. - снова на ухо шепчет полухриплый голосок, - Если бы любила - защищала бы! Я не могла понять, от кого должна защищать Серёжу. Все стадии принятия того, что мой молодой человек пытается "испепелить всю заразу до тла", что он - тот самый Чумной Доктор, давно пройдены. Каждый раз, когда этот тупой майор приходит "в гости", мы с Олегом находим способ вытащить рыжеволосого из списка подозреваемых, придумывая снова и снова ему алиби. Может быть, его нужно защищать от Олега? Но зачем? Они вместе с детского дома, Олег - поддержка и опора и моя, и, как мы его называем, "гения, миллиардера, плейбоя, филантропа". Их дружба - настоящий образец для подражания! Да, когда Птица входит в тело Серёжи, Волков всегда старается как-нибудь убрать меня оттуда, уговаривает, чтобы я уходила, потому что боится, что Пташка может натворить глупостей. Но он никогда бы не навредил ни Птице, ни лучшему другу. Остаёмся я и Марго. Марго, явно, настроена самим Разумовским, да и, в целом, создана, чтобы помогать ему, поэтому отпадает. Теперь только я. Нет. Нет, нет и ещё раз нет! Никогда, ни за какие деньги я бы не предала его. Серёжа - единственный, кого я действительно любила и люблю. Я готова пожертвовать собой ради него, готова на всё ради его счастья. Как и Птица. Этим мы похожи... - Ты не любишь его-о-о, - щебечет с издёвкой Птица, возвращая меня в реальность, - не любишь на-а-ас! Удар. Я ударила её. По лицу. Боже мой, я тоже схожу с ума? Я ударила разгоряченного беса, источавшего жар. Интересно, что у Серёжи руки всегда были холодными, но птичьи части тела всегда были до ужаса горячими. Сама птица чисто внешне была горячее... Она не была похожа на моего парня, совсем нет. Разумовский был аккуратным, мягким и до ужаса заботливым. Я обожала его за это. Он умел успокоить, хотя никогда сам спокойным не был, всегда знал, что сказать, стал лучшим другом. Тем временем Птица приходила в себя после жесткого удара по челюсти. - ТЫ ЧЕ, МЕНЯ УДАРИЛА? - она в ярости - ТЫ МЕНЯ УДАРИЛА??? - Ты не имеешь права говорить, что я не люблю Серёжу! - кровь приливает к голове слишком быстро, - Он - моя жизнь! - Ты сейчас ударила меня? - голос почему-то спокойнее, почти Серёжи. Того самого Разумовского, с которым я познакомилась 3 года назад.