Мгновения весны

      С недавних пор Янь Уши терпеть не мог отлучаться по делам надолго. Будь то один день, неделя или больше, сердце всё равно желало улизнуть в Хуаньюэ или на Сюаньду — в зависимости от того, где коротал время его а-Цяо. Расставаться с ним и без того было трудно, и ничего нельзя с этим поделать! А вот после свадебного торжества, во время которого Шэнь Цяо потянулся к нему первым, уверенно позвал: «Янь-лан» — и затем очаровательно залился краской под цвет роскошных алых одеяний, когда его сгребли в охапку, отказываясь отпускать до самого утра, и вовсе невыносимо.       «Удивительно, что способный надрать зад кому угодно человек может быть настолько робким в сердечных делах», — заключил тогда Бянь Яньмэй, поворачиваясь к Шэнъяню с чаркой вина. Тот лишь вытер холодный пот со лба и согласно замычал. Подобно старшим, они также сделали три мысленных поклона, только отнюдь не предкам, Небесам или невесть кому, а себе, друг другу и своим крепким нервам, ведь во время подготовки к торжеству глава Янь извёл сначала себя, а затем принялся за учеников. С двойным усердием.       Шэнь Цяо облюбовал половину кровати, беседку в саду и собственного уже-мужа довольно быстро, как и научился наслаждаться желанной близостью в полной мере, пока государственные дела снова не разводили их по разным углам страны.       Он был своего рода отдушиной: лучом света в темноте, освежающим бризом во время засухи, зелёным островком посреди океана и просто уникальным человеком, от того всё более любимым с течением времени. Каждый раз, пребывая на расстоянии больше вытянутой руки, Янь Уши стремился к этому теплу, и не зря. Моменты воссоединения были чрезвычайно сладкими. Было ли тому виной трепетное ожидание встречи или то, что глава Хуаньюэ всегда притаскивал гостинцы (его Цяо-Цяо слишком ответственный, чтобы отвлекаться от дел ради вылазки за сладостями) — какая разница?       Проникнуть в собственную спальню не составило труда. Даже под покровом ночи охраняющие ворота ученики смогли почувствовать учителя, а потому не кинулись вдогонку и не навели шуму, когда тот с присущим изяществом перемахнул через забор, а оттуда направился к открытому настежь окну. Там, за ширмой, смутно проглядывался силуэт спящего сокровища. В то же время Шэнь Цяо, будто почувствовав чужое присутствие, повернулся на бок и чему-то тихонько недовольно фыркнул во сне, вызывая бархатный смешок со стороны Янь Уши. Со слабо нахмуренными бровями, сползшим на пол одеялом и зажатой в руках подушкой его суженый выглядел донельзя милым… Как слоняющийся по саду второй А-Цяо, который каждый раз фырчал и забавно дёргал ушами на Юй Шэнъяня, стоило тому появиться в поле зрения.       Впрочем, в данный момент глава Янь был заинтересован в другом невинном оленёнке, так что мысли о питомце вылетели из головы, как только взгляд скользнул на согнутую в колене ногу. Штанина от такой позы чуть задралась, и Янь Уши не упустил возможности опустить руку на довольно-таки соблазнительную лодыжку. Кожа всё ещё была мягкой, тёплой на ощупь и красноватой по цвету: Шэнь Цяо недавно вылез из бадьи для омовения. Янь Уши цыкнул с долей негодования. Как же он мог пропустить такое живописное зрелище?       Благо, у них было достаточно времени наверстать упущенное, а сейчас Янь Уши чувствовал, что соскучился по А-Цяо достаточно, чтобы продолжить наглаживать лодыжку ладонью, а затем подниматься к твёрдой в напряженном, но такой мягкой в расслабленном состоянии икре. Но не прошло и нескольких секунд, как вторая нога резко поднялась в воздух и прижалась к крепкой груди. Этой же ногой Шэнь Цяо мог играючи выламывать двери, однако он лишь деликатно, почти невесомо толкнулся ею в плечо, так и не открывая глаз. Недостаточно, чтобы его Янь-лан хоть как-то почувствовал прикосновение, зато достаточно для простого посыла: «Не мешай спать».       — Этому супругу не рады? — с наигранным интересом поинтересовался Янь Уши, вместе с этим предпринимая попытку опуститься ниже, да только сделать это помешала всё ещё прижимающаяся к груди нога.       Ну, не то, чтобы это было такой уж серьёзной проблемой: он никогда не брезговал зацеловывать А-Цяо во всех возможных местах. Так что, обхватив пальцами вторую лодыжку, глава Янь потянул её вверх и прижался губами сначала к кончику большого пальца, а затем к середине стопы в надежде слегка растормошить супруга. Подействовало мгновенно — Шэнь немедля подтянул уголок одеяла к лицу.       — Янь-лан… — от тихонького бормотания Янь Уши растянул губы в улыбке со всей присущей ему лаской. А-Цяо в это время, очевидно, боролся с тем, чтобы не зевнуть, и сверкал из-за складок одеяла заспанными глазами, наверняка даже не подозревая о собственном очаровании. Он всё ещё не сбросил с себя остатки сна от столь внезапного вторжения, потому только и мог, что моргать чуть растерянно и мять в руках плотный материал простыни в ответ на незатейливую ласку.       Чем тратить долгожданные моменты вместе на разговоры, в буквальном смысле изголодавшийся по невинности под ним глава Янь предпочёл потратить их на более приятное дело. Прищурившись в удовольствии, он в очередной раз чмокнул чувствительное местечко в середине стопы, а затем лёгкими поцелуями продвинулся вверх по внешней стороне, где прикусил выступающую косточку. Обвёл её очертания языком и снова скользнул вниз, вдыхая аромат мыльного корня вперемешку с цветочными эфирными маслами. Шэнь Цяо сам по себе смог бы сойти за ужин, так что Янь Уши рассудительно решил не упускать из внимания ни один лакомый кусочек.       Светлая кожа, скрытая от солнечных лучей длинными штанинами, ощущалась на языке дорогим бархатом. Она чуть сладковатая из-за масла, что впиталось, — глава секты Янь вкушал эту сладость с каждым прикосновением губ и языка, когда приходилось любовно зализывать места, которые он задевал зубами по чистой (не)случайности, заставляя отзывчивого супруга мелко содрогаться.       Спрятавшись от безнадёги под одеяло уже с головой, Шэнь Цяо сделал глубокий вдох в попытках собрать всю свою выдержку воедино и спустя несколько секунд вынырнул из укрытия. Отталкивать мужа ногами, как оказалось, идея не очень, и А-Цяо не осталось иного выбора, кроме как развести колени и позволить Янь Уши удобно меж них устроиться. Так, тесно прижимаясь к тёплому телу, тот приподнял голову и наконец-то прикоснулся к чужим губам в до того целомудренном поцелуе, что Шэнь едва ли сдержался от желания удивлённо вскинуть брови. Впрочем, то пропало само по себе, стоило Янь Уши скользнуть одной рукой вниз, бесцеремонно цапая его за ягодицу через ткань нижних штанов. Другой же взмахнул перед лицом супруга, выуживая из широкого рукава пакет с чем-то сладко пахнущим.       «Борода дракона»!       Не успел глава Янь моргнуть, как чужие изящные пальцы перехватили пакетик и тут же увлеченно зашуршали бумагой, сам Шэнь Цяо поёрзал в предвкушении, сползая по простыне ниже. Кажется, он даже не заметил, что одна из половинок его хризантемы — от перифраза из какой-то низкопробной книжонки Янь Уши всё время пробивало на смех — удобно, правильно уместилась в жамкающей её ладони. Сминать мягкую плоть и чувствовать под пальцами упругость было, несомненно, приятно, а когда её владелец не сопротивлялся, ещё и занимательно. Как раз самое то после долгого пути домой.       А-Цяо, тем временем распробовав конфеты, прошёлся кончиком языка по губам, слизывая сахарные ниточки. Те таяли во рту, сладость смешивалась со вкусом орехов и дарила от чего-то чувство тепла, что волнами накатывало на душу.       — Переоденься в свежее, — напомнил Шэнь Цяо, сопровождая слова благодарной улыбкой. А затем, будто этого недостаточно, чмокнул Янь Уши в уголок брови, вдохнул дорожную пыль с седых прядей на висках и даже не заметил коварный блеск в глазах супруга перед тем, как тот вытянулся на руках, без стеснения седлая крепкие бёдра.       — Как скажешь, — послушно согласился он. Свободная рука поднялась вверх, устраиваясь на затылке А-Цяо и мягко притягивая ближе, позволяя Янь Уши накрыть чужие губы своими в коротком поцелуе: запрыгивать, не переодеваясь, на чистые простыни действительно было опрометчиво — и всё же нескольких секунд хватило, чтобы распробовать сладкое послевкусие, оставшееся на языке. — Вкусно. Не съешь все без меня.       И если, поднявшись, он и заметил, как его очарование, воровато заглянув за отделяющую кровать и бадью с водой ширму, припрятал за щекой ещё одну конфету, то ничего не сказал. В конце концов подразнить сурового даоса за то, что тот оказался таким сластёной, можно и позже.