Над пропастью

Одно неловкое признание в любви

Тому, кто всех тебе дороже был,

Обратилось в уродливые шрамы,

По глупости которые ты допустил.

Вдыхая этот дым впервые, Тобио закашлял, морщась от гадкого привкуса табака. Не сдержавшись, он прокомментировал: — Горько. Тоору хихикнул со столь детской реакции, спокойно делая затяжку и оглянув младшего весёлым взглядом. — Слишком крепкая для тебя, Тобио-чан? Лучше попроси у Макки, он любитель всего лёгкого и нежного. — Пошёл ты. Кагеяма стыдливо опускает голову, а у Ойкавы зелёный свет перед глазами и сотня вариантов, как использовать открывшийся для издевок шанс. Он, открыв было рот, чтобы отпустить едкое замечания о чей-то невинности, затыкается так и начав. Громкий звук шлепка от удара по затылку разносится по лестничной площадке — у Тоору ещё и прямо в мозгу вибрирующими волнами. На этот раз он втягивает в себя чуть больше никотина, чем обычно, ритмично постукивая пальцами о перила и медленно выводя Иваизуми из себя в который раз.

***

Пока волосы ветер колышет,

А солнце облака скрывают

Никто твой крик не услышит

Не увидят, как чувства твои погибают.

— Тоору.

Ты говоришь: «Я люблю тебя». Но в ответ слышишь лишь: «Твоя проблема». И видишь чужой насмешливый оскал.

Глупое сердце быстрее стучит,

Каждый раз как он его видит

Знает, чем ему любовь грозит

И за это себя ненавидит.

— Тобио.

***

Ойкаву считали идеальным все, кроме него самого. Даже если не все, то подавляющее большинство окружающих. Так было с детства, так его жизнь проходит и сейчас. Безупречные оценки по всем предметам, невероятные достижения в спорте с самого детства, модельная внешность за которой бегают многие девчонки и славный характер как у принца из сказки. [Еженедельные попойки до беспамятства, непрерывное курение на лестничных площадках, еле скрываемые синяки под глазами и усмешка, что явно даёт понять, насколько высоко его эго.] Тоору осточертело лицемерить всем подряд. Желание послать всех нахуй росло прямо пропорционально соблазну закинуться наркотой на какой-то убогой вечеринке. Но, каждый раз встречаясь с Иваизуми взглядом, он отдёргивал себя. Потому что было ради чего (а главное кого) ему ещё рано падать на самое дно. А если Хаджиме не оказывалось рядом, к нему всегда подсаживались подбуханные Макки и Матсун, которые в любом состоянии заговаривали его так, что он забывал обо всём постороннем. И Ойкава не знает, что страшнее: то, что однажды он не сможет отказать или то, что почему никого из них не окажется с ним рядом.

Кагеяма стыдливо молчит, задыхается в этом ворохе чувств и боится поднимать глаза, понимая, что не увидит ничего, кроме ехидной насмешки.

«Это ненормально», — твердили они. «Эти отношению убьют тебя», — повторяли они. «Он не любит тебя», — уверяли они. «Он — абьюзер, тебе нужно поскорее бросить его», — говорили они. «Знаю», — отвечал он им с пустыми глазами и слышал звон несуществующих цепей. «Но я всё равно люблю его», — добавлял он уже в своих мыслях и ластился в чужие объятия, будто каждый такой раз мог стать последним. «И уже не смогу от него отказаться», — понимал он всё отчётливее и добровольно загнал себя в ловушку, не пытаясь вырваться и покорно позволяя надеть на себя ошейник, упиваясь чужим задорным взглядом, наконец направленным только на него одного.

Ойкава улыбается глазами, шепчет ласковые лживые слова и предвкушает, как весело ему будет, не подозревая, что совсем скоро задыхаться будет уже он.

Тобио всегда считал себя человеком, умеющим принимать правильные и рациональные решения. Но любовь — это чувство, а в чувствах он не умел разбираться никогда. Наверное, поэтому он говорил «да» множество раз, когда стоило ответить «нет» и громко хлопнуть дверью на прощание. Возможно, именно из-за этого он сейчас находится перед выбором: принять руку [впервые протянутую не им, а ему] или отпустить уже навсегда [самостоятельно разъёбывая своё сердце]. И, он не сомневается, только по этой причине он прямо сейчас идёт под руку с, Кагеяма абсолютно уверен, самой огромной ошибкой в его жизни. Грубой, самовлюблённой ошибкой, что всегда пахнет табаком, имеет несколько больных зависимостей и немного места в своём сердце, освободившимся только для него одного.

***

Ойкава не знает, чем ему полюбилась эта мешковатая толстовка, с нелепой надписью «PLAY BOY» на спине и ещё более нелепым принтом. Конечно, приятно, что она была подарена самыми дорогими людьми, но на этом всё. Она даже не была тёплой или особенно удобной. И уж тем более ему неизвестно, почему так сильно она нравится его парню. Просто в какой-то день он заметил, что Тобио, оставшийся у него на ночёвку, облюбовал именно эту вещь из всего остального его гардероба. И он старался не обращать на это внимание, но любопытство взяло над ним верх уже через пару дней. 'Она напоминает мне о Вас'. Простой и лаконичный ответ, который, почему-то, Тоору никак не ожидал услышать. От осознания, что есть человек, на лице которого расцветает такая милая и невинная улыбка только из-за мыслей о нём, груди начинает неприятно щемить. Он отбрасывает это чувство подальше и проглатывает вставший поперёк горла ком. [эти двое не понаслышке знают, как непросто менять кого-то и насколько трудно меняться самому. сколько ещё раз их сердца должны будут разбиться, чтобы наступил счастливый конец?]

***

Тобио сидел в растерянности, чувствуя, как понемногу начинает паниковать. На нём ошейник с шипами, прикрывающий россыпь засосов, чёрная шёлковая рубашка, полностью расстёгнутая и спадающая с правого плеча, а больше, собственно, нечего. У человека напротив, которому он отдал свою жизнь вслед за сердцем, телефон в руках, ядовитая улыбка и самое самодовольное выражение лица, что он видел. Этот день стал первым, когда он почувствовал себя настолько омерзительным, что позволил себе быть слабым в присутствии других и не сдержал беспомощных слёз. В душе как будто проделали дыру, а его самого бросили в ледяное озеро, оставив умирать и в одиночестве захлёбываться своей болью. А ещё это был первый раз, когда Ойкаве сунули реальность прямо в лицо, после хорошенько стукнув ею же по пустой голове, словно молотком. Телефон выпадает из его рук и он не может вымолвить ни слова, ошарашенно наблюдая за тем, как по чужому лицу не переставая текут слёзы. По его вине, его же парень. Фотография, которой он ухмылялся секунду назад, была в мгновение забыта. В ту ночь Тоору долго извинялся и, возможно впервые, был полностью искренен во всех своих словах. Он нежно обнимал чужое, слабо подрагивающее тело и был больше не в силах игнорировать собственную боль, которая возникала только из-за этого человека. В ту ночь Тобио тихо плакал в уже родное плечо и надеялся, что на следующий день всё не станет как раньше. Он отчаянно верил человеку, в чьих объятиях грелся и понимал, что, наверное, завтра будет первое утро, когда он проснётся не один. [спустя полгода они станут просыпаться в объятиях друг друга уже всегда.]