Незнакомый номер

К этому решению он пришел не сразу, но впоследствии не пожалел, что переступил через себя. Его молодое красивое тело скоро обрело спрос. А новые навыки до совершенства оттачивались быстро. К девятнадцати он прекрасно танцевал на шесте, знал все правила классического стриптиза и умел обслужить привередливого клиента. В основном он танцевал. Но иногда приходилось спускаться с пилона. Если большая часть девушек была занята, или клиент предпочитал мужское тело. Так же часто все ограничивалось приватным танцем, но за постель все же платили существенно больше. Он был красив, статен и гибок, нежен и благороден на вид, игрив, задорен. Лоснящиеся волосы цвета спелого пшена он отпустил до пояса. Они были столь приятны на ощупь, что порой клиентам было жалко мотать их на кулак. А в ядовито-зелёных, почти светящихся глазах плясали черти. Многие замирали, глядя в них. Даже самые властные не могли переступить черту, поставленную блондином. Его губы, покрытые прозрачным блеском, шелковые на вид, такие нежные и мягкие, манили к себе, но Мик не целовал. Никогда. Он в принципе существенно отличался от своих коллег. Имел индивидуальный подход, позволяющий ему сохранить остатки человечности и гордости. Юноша не позволял им никаких фамильярностей, рывков, укусов, ударов. Подавляя харизмой все, что ему не нравилось, ментально был сверху, не забывая хищно улыбаться. И от чего-то клиенты продолжали возвращаться к нему, платили больше, чтобы провести в нем ещё один час. С такой работой он никогда не задумывался о том, кто может ему нравится, по сей день, ни один из клиентов не зацепил его, хотя были те, кого обслуживать немного приятней, чем прочих. Он не задумывался об отношениях. В конце концов, кому нужен проститут. Опороченный и грязный. У него даже друзей-то толком не было. Ведь никому не верилось, что у таких людей может остаться что-то за душой. Так было, пока не появился он. Среди уставших женатиков и холостых ненавистников ответственности их было совсем немного. Людей, которые просто заходили выпить. Не удивительно, ведь для этого было множество более приличных заведений. Непонятно, почему они шли сюда. Не брали приват, не смотрели в сторону пилонов. Просто мирно сидели за стойкой, отказываясь от немного навязчивых предложений работниц. Хизаши уже не первый раз наблюдал, как этот явно потрёпанный жизнью брюнет садится к пилонам спиной и пьет вишневый сидр. Он вызывал интерес больше прочих, ведь даже не разговаривал ни с кем. И вот, в один из вечеров блондин решился, и взяв перерыв, дабы его никто не тревожил, сел за барную стойку рядом, заказав тот же напиток. Поначалу они сидели молча, игнорируя друг друга. Но Мик ни с того ни с сего зевнул, заразив незнакомца. Брюнет забавно сощурился, морща нос, прикрывая рот рукой. — Ты зеваешь как котёнок. — Неожиданно для себя выдал Ямада. На что незнакомец мрачно фыркнул. — Было бы неплохо стать настоящим котом. — Голос у него был тихий, бархатный, довольно приятный. Он взболтал содержимое бокала и выпил остатки. — Бармен, ещё один… — Два, за счёт заведения. — Перебив его, Хизаши поставил на стол свой опустошенный бокал и подмигнул молодому рыжему парнишке за стойкой. Юнец, смущаясь, отвернулся и принялся наливать. — Расскажешь об этом подробнее? — Сталкиваясь с резким непониманием в чужих глазах, спросил блондин. Мужчина лишь недоверчиво кивнул, глядя в его, ядовито-зеленые глаза. — Угощайся. — Подвигая ему один из бокалов, Мик солнечно улыбнулся. — Спасибо. — Буркнул незнакомец, взбалтывая содержимое вновь. — И с чего такой интерес? — А что если просто так? Если я устал и душа просит беседы? — Мягко ответил блондин. — Забавное совпадение. — По лицу его, кажется, пробежала тень одобрения и брюнет смягчился. — Знаешь, здесь шумно, — Мик повернул голову, по привычке чуть приподнимаясь, и оглядел зал. — Может… отойдем? Услышав это, незнакомец несколько смутился и, кажется, призадумался. Он внимательно посмотрел в зелёные глаза, не выражающие ничего двусмысленного, и снова медленно кивнул. Тогда Ямада неспешно поднялся и вальяжной походкой от бедра направился в противоположную от пилонов сторону. Незнакомец следовал за ним. Вскоре они покинули главный зал, поднялись по винтовой лестнице и пошли по длинному коридору, залитому нежным фиолетовым свечением. Он был буквально уставлен темными дверьми с позолоченными ручками и разнообразными узорами. В конечном счете, они остановились у одной из них. Блондин снял лист с надписью «свободно», висящий на дверной ручке, и они вошли внутрь. В комнате было совершенно темно, но стоило проводнику одернуть занавески, как внутрь проник тусклый свет чистого ночного неба, и брюнет смог разглядеть очертания окружающие его. Большую часть небольшой комнаты занимала широкая, усыпанная подушками кровать. Рядом стояла небольшая тумба, а в противоположном углу кресло с крепкими, широкими, но очень низкими ручками. Недалеко от окна располагалась дверь, по всей видимости, ведущая на балкон. Хизаши открыл ее и, набрав полную грудь прохладного ночного воздуха, тяжело вздохнул. Брюнет, по первости не зная куда приткнуться, сел на край кровати, обращая взгляд на длинноволосого блондина, застывшего в проёме. Черты его были так прелестны в свете луны. — Как твое имя? — Низким хриплым голосом спросил брюнет. Он чувствовал себя несколько неуютно и уже начинал размышлять о том, зачем согласился на это. — А не все ли равно? — Он вальяжно закинул волосы назад, и они каскадом накрыли его гладкую оголенную спину. — На кой тебе имя проститута? — А вдруг оно красивое. — Задумчиво пробурчал брюнет, отводя глаза в сторону. Он не ждал ответа, но… — Сущий Мик. — Глядя в окно, и отчего-то очень холодно произнес Хизаши. — Оно ведь не настоящее. — Несколько разочарованно вздохнул мужчина. — В этом месте настоящее. А сам ты? — Он обернулся к нему с неким интересом, осматривая. — Шота Айзава. — Произнес мужчина устало и нехотя. — Шота Айзава. — Мужчина повторил, прожевал его, перебрал каждый звук плавным перекатом от начала до конца. По коже брюнета пробежалась волна мурашек. Ещё ни из чьих уст его имя не звучало так. — Шота Айзава, который не против стать котом. — Детские глупости конечно… — Он завел руку за голову, вздыхая. — На самом деле не плохо. Я бы не отказался. — Перебил Мик. Он толкнулся бедром и, обойдя кровать, вдруг растянулся поперек, положив руки под голову, совсем рядом с чужими коленями. Так он смотрел на него снизу вверх, имея возможность заглянуть в черные глаза. — И почему? Это ведь прямой отказ от человеческой жизни и всех ее благ. — Шота растерянно смотрел в один из темных углов небольшой комнаты. — Человеческих благ. — Мик язвительно усмехнулся. — Знаешь, что становятся с никому не нужными котятами? Их топят, не заставляя делать никаких выборов, или выбрасывают на улицу, оставляя возможность выжить. Кот охотится, холодными зимами прячется по подвалам и чердакам, может выйти к людям, с просьбой о помощи, и, возможно, он ее получит. — Блондин поднял тоскливый взгляд, упирая его в потолок. Шота многозначительно молчал, вдумываясь в его слова. — А вот что становится с никому не нужными детьми. — Он помолчал немного. — Они точно так же ищут способы выжить, если им предоставили такую возможность. И каждый здесь заходит настолько далеко, насколько ему позволяет мораль и чувство голода. Только вот кота за это никогда не осудят, в отличие от человека.  — Вот и выходит, что если бы я стал котом, то моя жизнь ничуть бы не изменилась. Может быть даже, стала бы проще. На четвереньках стоять удобнее. — Он тяжко вздохнул и встряхнул волосами, так, что они золотистым витиеватым водопадом стекали по краю кровати вниз, к полу. — Вот как. — Задумчиво пробурчал Айзава. — Ну а ты? — Мик с интересом заглянул в его черные глаза, отражающие блики лунного света. — А что я? Избавился бы от человеческих хлопот и этого бренного… тела. — Тебе не нравится твое тело? — Он приподнялся и сел, вальяжно сгибая ноги, вытягивая шею. Айзава молчал. Он пробежался по Ямаде беглым взглядом и тут же его отвёл. — Даже не снимая с тебя одежды, я могу сказать, что ты в весьма неплохой форме. Крепкий, красивый. — Мик медленно возложил свою ладонь на чужую щеку, проводя по шраму на скуле большим пальцем. — Такие как ты здесь редко бывают, ведь им просто без надобности услуги подобного рода. — Дело не в этом. — Шота бурчал под нос, не желая поднять глаз. Он отвернулся, и чужая рука сама соскользнула с его лица. Сущий смотрел на него с неким непониманием, пока вдруг на его лице не просияло осознание, которому он не мог не улыбнуться. — Ну конечно. Я-то должен был понять. — Он приложил руку ко лбу. — И правда, у кота с этим точно не было бы проблем. — Я пытался иметь дело с девушками, ухаживать, спать… — брюнет, кажется, с облегчением выдохнул. Мик буквально почувствовал, как он расслабился. — Но уже в восемнадцать понял, что это не мое. — Столько порицаний. — Хизаши будто продолжил его мысль, не скрывая мягкой искренней улыбки.  — Непонимания, ненависти. — На некоторое время воцарилась тишина. — Впервые так спокойно говорю об этом. — Шота, наконец, нашел в себе силы вновь посмотреть на собеседника. — С незнакомцами порой говорить куда легче. — Хизаши поднялся с тяжёлым вздохом, вновь обходя кровать. Брюнет как заколдованный смотрел на перекаты мышц на голых бедрах. Блондин глухо усмехнулся, ловя его взгляд. — Хочешь? — Он подошёл к мужчине почти вплотную. Шота молчал, кажется, в глубокой задумчивости, с тенью сомнения на лице. Тогда Сущий аккуратно присел на его колени, не перенося весь вес, внимательно глядя в черные глаза. Он уже нащупал твердый бугорок внутренней частью бедра, но ждал ответа. — Чтобы я просто стал твоим очередным? — Не отводя взгляда, прошептал мужчина. — Разве ты этого хочешь? Лицо блондина переменилось. Он так погрустнел, что на него стало больно смотреть. Мик будто уменьшился, сжался и похолодел. — Нет. Вернее… — Он замялся, кусая губы, измазанные вишнёвым блеском. Глаза забегали в поисках ответа. — Не этого. Тогда Шота осторожно обхватил его за талию, придвигая ближе, прижимая к себе. Он тихо выдохнул в его грудь, утыкаясь в нее носом. — Необязательно привлекать меня этим. — Шота ощущал, как Мик опускается на его колени всем весом. — Ты проницательней, чем я думал. — Сущий повернул голову в сторону. Столько раз он пронзал клиентов жгучим взглядом, властно восседая сверху, но сейчас не мог. Он чувствовал, как теряет хватку, и голос его начинает дрожать. — Я никогда не ощущал… ничего подобного. Не могу описать. Не знаю, чувствуешь ли ты что-то. — Он сжал его плечи горячими ладонями. — Пожалуй, большее, что я могу — просто обслужить тебя… Мик замер на несколько секунд, вслушиваясь в этот тихий очаровательный звук. Шота едва слышно бархатно и низко рассмеялся. Блондин внезапно понял, что первый раз увидел его улыбку, нежную и очаровательную. — Прости, предложение заманчивое, но я даже имени твоего не знаю. — С этими словами он наклонился к его уху, едва касаясь мочки губами. — Не хочу разочаровывать, но я не из тех, кто заводит связи на одну ночь. По голому телу побежали мурашки, и Мик не собирался их прятать. Волосы на загривке встали дыбом. Как давно он этого не ощущал. — Почему бы нам не выбраться куда-нибудь в свободное время? Парк, кофейня. — Поглаживая выступающий позвоночник широкой ладонью, шептал брюнет.- Там-то уж представишься мне как положено? Хизаши смог только кивнуть. Его лицо заливал багрянец, и он не смел поднять головы, сидя на чужих коленях. — А… Ты целуешься на первом свидании? — Голову всё-таки пришлось поднять, ведь говорить, упираясь нижней челюстью в чужое плечо, было невозможно. — Зависит от того, как оно прошло. — Задумчиво помолчав, ответил брюнет. — А это можно считать… — Свиданием? — Шота вновь улыбнулся, прикрывая веки. — Ты хоть раз ходил на свидание? — Нет. — Честно и без раздумий выпалил Мик. — А ещё ни разу… — Не целовался. — Шота едва слышно закончил его фразу. Сущий смотрел вниз, на то, как дрожат его колени, и как перегоняемая кровь заставляет подергиваться горячие бугры под их одеждой. Чувства его так обострились от волнения, что он ощущал буквально все. Как томно дышит Шота, как тихо и неестественно быстро бьётся его сердце и вязкую приятную боль внизу живота. Он так вник в это, что когда Шота коснулся его щеки шершавой большой ладонью, блондин вздрогнул. — Тогда будем считать это самым необычным первым свиданием. — С этими словами, Шота приблизился к его лицу, прикрывая глаза. Блондин чувствовал, как его губ нежно касаются чужие. Они, потрескавшиеся, но все равно мягкие и горячие, так бережливо и трепетно забирали первый поцелуй. Шота старался делать это нежно, впитывая запах вишнёвой помады и приятного парфюма. Мик неумело поддавался. Этот язык и губы были способны на то, о чем Айзава еще даже не догадывался, но целовал блондин очень неуверенно, невинно.Тонкие пальцы Ямады вплелись в черные вьющиеся волосы, касаясь шеи. Мик изгибался, чувствуя, как чужие руки ползают по его спине и талии. Они не скоро смогли оторваться друг от друга. Но когда это произошло, блондин, рвано выдохнув, спрятался в чужих волосах. Он обнимал брюнета за шею, а тот мягко хлопал его по спине. *** — Знаешь, я не совсем понимаю, как это работает, но у меня есть что-то вроде предчувствия. — Потягивая сигарету, многозначительно произнес Шота. — И что ты чувствуешь? — Немного ежась от ночной прохлады, по очереди поджимая ноги, спросил Мик. — Что я ужасно расстроюсь, если ты не позвонишь мне в свой ближайший выходной. Они оба улыбнулись, Хизаши издал пару тихих смешков. Ночь была звёздной, и на незастекленном балконе было видно все до единой. Пахло острой прохладой и ночной фиалкой. — Оно появляется редко, вечно как снег на голову, и никогда меня не подводит. — Сделав длинную затяжку, он подержал её и неспешно выпустил клуб белого дыма в чёрное небо. Сущий смотрел на него молча, вслушивался и откровенно любовался им. — Я весь день ждал встречи. Был уверен, что это по работе. — Он стряхнул в пепельницу тлеющую бумагу. — Но сейчас это чувство пропало, и внутри такая приятная тишина. — Вот как… — Смущённый блондин был так потерян, глядя на него. — Занятно. — У меня работает от обратного. — Он потянулся к его рукам, и Шота позволил сделать одну затяжку. — Никогда не испытывал такой… вспышки. Он приложил ладони к груди и медленно выдохнул. Ветер унес белый клуб тяжёлого дыма, растрепал волосы. Во рту горчило от табака, и Мик наморщился, водя языком по нёбу. — Ты ведь не куришь. — Заметил Шота, туша окурок о перила. — Зачем затянулся? — Интересно было. — Продолжая забавно морщить нос, ответил мужчина. — И как? — Усмехнулся брюнет, глядя на кислую мину. — Редкостная дрянь. — Он высунул длинный остренький язык изо рта, но скоро спрятал обратно. Лицо умиротворённо распрямилось. — Светает. Брюнет на это многозначительно хмыкнул. Он уже и сам заметил светлеющий пласт неба, что вот-вот заалеет. — Пора идти. — Шота разогнул спину, опираясь о железные перила, ловя печальный взгляд зелёных глаз. — Я буду ждать звонка. Хизаши кивнул, рукой касаясь резинки чулка, проверяя, на месте ли заветная бумажка с номером телефона. — Только ещё кое-что. — Блондин неловко улыбнулся, протягивая к нему руки, будто спрашивая разрешения. Айзава чуть наклонился, поддаваясь неуверенному движению. Тогда Хизаши зарылся в его волосы, слегка растрепывая их. Затем он расстегнул верхнюю пуговицу его рубашки. — И лицо. Расслабь его. Если можешь, попробуй изобразить удовлетворение. — Ямада наблюдал как Шота вяло пошло улыбнулся, протирая глаза. — Неплохо. — Он молниеносным движением провел по векам кончиками пальцев, размазав острые стрелки, рукой проехался по красивому пробору на голове, от чего длинные волосы спутались. — Идём. — Он такой же привычной походкой от бедра прошествовал к двери, и они вместе вышли в тот же самый коридор. Фиолетовые лампы по-прежнему горели, а на дверях почти не осталось табличек. — Когда спустимся, ничего не говори. Просто спокойно выйдешь, ладно? — Мик держал его за руку, ведя вперёд, за собой. Мужчина многозначительно кивал. В общем зале приглушили свет, но музыка ещё играла, хотя девушки уже явно подустали. Полуживые тела болтались у барной стойки, где рыжий парнишка все так же мешал коктейли. Сущий нехотя разжал пальцы и завернул вглубь зала, проходя к стойке, Шота шел прямо, к выходу. Он обернулся, остановившись у самой двери, и молча расплылся в улыбке, глядя как блондин смотрит ему в след. Утро было морозное и свежее. Лето подступало медленно, и Шота поежился, спуская засученные рукава рубашки. Рассветное солнце слепило ему глаза, когда на экране телефона засветился незнакомый номер.